Ее охватило волнение при мысли о том, что она скоро увидит Фитца. Изменился ли он? Почувствует ли она что-нибудь к нему или ее любовь будет не больше чем разрушенная временем иллюзия? Вспомнив о том, что Фитц женился на Розмари, Альба разразилась громким смехом, очередной раз подумав, к какой напористой женщине угодил он в руки. Фитц всегда был вежливым, очаровательным и мягким, словом, прекрасной мишенью для сильной и решительной женщины. Уехав, Альба оставила его с разбитым сердцем, но пообещала, что будет ждать. И сначала она действительно ждала, однако он так и не приехал. Италия заполнила пустоту, образовавшуюся в сердце Альбы, а благодаря Козиме она поняла, что любовь многолика. В конце концов, Козима нуждалась в ней больше, чем Фитц. Глаза маленькой девчушки, наполненные слезами, и ее недоверчивая улыбка лишний раз убедили Альбу в том, что она поступила правильно, возвратившись в Италию. А потом на горизонте появился Панфило, и она влюбилась. Однако со временем чувство влюбленности потускнело, уступив место более прочным, глубоким и постоянным отношениям. Альба часто задавалась вопросом: как бы сложилась ее жизнь, если бы она не вернулась сюда, а вышла замуж за Фитца и осталась в Лондоне. Смог бы Фитц удержать ее? А вдруг он наскучил бы ей и она стала бы искать приключений на стороне? И что, если бы жизнь в Англии поглотила ее? Кем бы она стала в конце концов?

Дойдя до оливы, Альба присела на траву. Она вспомнила, как Фитц приехал в Инкантеларию просить ее руки — сначала она этому невероятно обрадовалась, но потом ее вдруг охватил ужас при мысли о том, что придется расстаться с семьей, которую она только недавно обрела. Не позабыла Альба и об их невероятной прогулке в замок, о том, как они перелазили через ворота, покоробившиеся от времени и покрытые ржавчиной от частых дождей, как они крадучись шли по подъездной дороге, заросшей кустарниками и колючими растениями и устланной большими и маленькими ветками деревьев, которые давным-давно никто не убирал. Непомерно разросшийся сад буквально поглотил замок, с коварством змеи проникнув в каждую щель, образовавшуюся в потрескавшихся стенах, а лютый холод, пронизывающий это место, наталкивал на мысль о том, что оно располагалось на вершине горы с присущими только ей одной особыми климатическими условиями. Всюду чувствовался запах гниющей растительности и ощущение полной заброшенности. Однако Фитц не отходил от Альбы ни на шаг, идя позади, и его присутствие вселяло в нее уверенность.

В конце концов они добрались до комнаты, которая, казалось, была совершенно не похожа на остальные помещения замка. В ней чувствовалась жизнь. На каминной решетке все еще тлели догорающие угли, указывая на присутствие здесь человека. Напротив камина стояло кожаное кресло. В тот момент у них появилось странное чувство, что они не одни. И они оказались абсолютно правы.

Альба вспомнила и белесого Неро. Того самого, которого маркиз усыновил еще маленьким мальчишкой, привезя его из Неаполя. У Неро был болезненный вид и не доставало передних зубов, он медленно спивался, терзаемый чувством раскаяния и сожаления, тоскуя по человеку, которого очень любил при жизни и которого теперь утратил навсегда. Именно из-за Неро замок оказался во власти губительного действия природы. Здание просто осыпалось вокруг него, пока наконец единственным уцелевшим местом не оказалась комната, в которой жил он сам. Комната, в которой когда-то был убит маркиз. Неро горько зарыдал, когда Альба сказала, что приходится дочерью Валентины, да и сама она тоже расплакалась, узнав, что маркиз убил ее мать. Фитц помог сложить воедино кусочки той трагической головоломки, воспроизведя окончательную картину любви, ревности и мести.

После этого Альба дала себе клятву, что никогда больше не посетит это место. В то время как ее отец наивно полагал, что Валентина любит его, она во флигеле предавалась любовным утехам с маркизом. Валентина даже подарила ему свой портрет, на котором Томас изобразил ее обнаженной. Маркиз повесил его над кроватью. Позже Альба решила возвратить полотно отцу. Увидев картину после стольких лет, Томас был потрясен, ведь он когда-то очень переживал из-за ее внезапного исчезновения. Однако он больше не хотел, чтобы что-то напоминало ему о женщине, так жестоко предавшей его, и возвратил портрет дочери. Альба никогда не забудет огонька, появившегося в его глазах, стоило ей сообщить, что они с Фитцем стали настоящими детективами, разгадав тайну убийства маркиза. И хотя Фалько взял всю вину за содеянное на себя, Альба поняла, что и ее отец был причастен к этому преступлению. Роза замечала только романтический ореол своей бабушки. Однако Альба знала правду: Валентина была вульгарной и непорядочной. Она причинила боль тем, кто любил ее больше всего на свете. Томас так никогда и не оправился от ее вероломства. Он отомстил мерзавцу, вонзив в его горло кинжал, но воспоминание о торжествующей улыбке и последних словах маркиза навсегда запечатлелось в сердце: «Можешь убить меня, но не забывай, что я убил тебя первым».

После того как Альба узнала правду об отце, они очень сблизились. Между ними больше не было никаких секретов, они ничего не таили друг от друга. А со временем она поведала обо всем, что случилось, членам своей семьи. Ведь было неправильно скрывать друг от друга правду. Она знала это по собственному опыту.

Сейчас Альба вдруг подумала о Панфило и его согласии участвовать в фотосессии. Ее путал интерес, который проявила Ромина, восстанавливая это старинное здание. А теперь вот намечалась еще и статья во всемирно известном журнале, проливающая свет на тайны прошлого, которые никто не имел права выставлять на всеобщее обозрение. Люди, движимые любопытством, будут приезжать в Инкантеларию, чтобы посетить место, где произошли драматические события. Эта история станет принадлежать всему миру. Отец доверял ей, и теперь она вправе требовать того же от членов своей семьи. Однако у нее не было уверенности в том, что в этом деле она может рассчитывать на своих домочадцев. Ее очень сильно тревожила Роза, унаследовавшая гены Валентины.

Наконец Альба встала и пошла обратно через оливковую рощу. Ей показалось, что ее домашние уже вернулись из церкви, побывав на мессе. Приближаясь к дому, она услышала смех. Звучный голос Панфило заглушал все остальные голоса. Подумав о нем, Альба заулыбалась, решив, что ей действительно крупно повезло с мужем. Подойдя поближе, она увидела, что вместе со всеми пришли и Паола, жена Тото, со своими детьми, и ее собственные внуки. Малыши резвились в саду с Гарибальди, в то время как взрослые, сидя за столом в тени винограда, попивали просекко и ели гренки. Альба всех тепло поприветствовала, а затем заметила двух незнакомцев, сидящих среди этой компании.

— Это Фийона, а это Нэнни, брат Ромины, — представила их Роза.

Альба сделала над собой усилие, стараясь не выказать досады.

— Добро пожаловать, — сказала она, присаживаясь возле Панфило. — Так вы остановились в замке?

— Он действительно прекрасен, — сразу же начала Фийона, рассматривая Альбу так, словно ее посадили туда специально для исследовательских целей — как какое-то насекомое, помещенное под микроскоп.

Альба тотчас заметила ее акцент.

— Вы англичанка.

— Да, как и вы.

— А откуда родом?

— Из Лондона.

— Я тоже выросла в Лондоне. Я жила в плавучем домике на Темзе.

— Зимой там, наверное, было довольно сыро?

Альбе показалось, что она снова, как когда-то, вдыхает парафиновый запах, и улыбнулась.

— Мне нравилось там.

— Он по-прежнему находится на том же месте?

— Нет, наш дом давно развалился. — Ей не хотелось объяснять, зачем они разрушили плавучий домик под названием «Валентина».

— Какая жалость. Некоторые плавучие дома очень старые.

— Да, но они невероятно прочные.

— Ну а я живу в Блумсбери, в домике, в котором сыро зимой, — сказала Фийона, приветливо улыбнувшись. — Какое счастье, что вы живете здесь!

— В Италии всегда светит солнце, — заметил Панфило, под столом похлопав жену по колену.