Кирилла почему-то не нашел, а вот в квартиру забрался.
- Как вам удалось открыть дверь и унести довольно громоздкие и тяжелые вещи? - специально для Кирилла задал ему вопрос Тихонов.
- Приехал на чужой машине ночью, загнал ее под арку во двор, поднялся и... открыл дверь.
- Отмычкой? - поинтересовался следователь.
- Ключами... А потом взял вещи и отнес в машину.
- Где же вы взяли ключи?
- Подобрал... У меня их было две связки. А замки обыкновенные, без сюрпризов.
- Вы действовали так, будто знали, что хозяин надолго уехал из города, - сказал Тихонов.
- Ну, знал...
- Каким образом?
- Я видел этого... гражданина в комиссионке и слышал, что он интересуется импортными кассетами. Кажется, он говорил, что у него хорошая техника. Я пошел за ним, дом-то неподалеку от магазина, и проследил, в какую квартиру он подымется... А потом несколько раз проезжал ночью мимо его окон и не видел света... Ну и рискнул.
- А мне сдается, Блохин, кто-то навел вас на эту квартиру, - заметил следователь.
- Никто меня не наводил! - хмыкнул Борис. - Уж если на то пошло, этого фрайера... пардон, гражданина я знаю... На югах с ним стакнулись... Правишку он со мной качал... Потому и пошел за ним, что старый кирюха. Короче, у меня был зуб на него. Вот я с ним и рассчитался!
- Еще нет, Блохин, - ввернул Тихонов. - Не рассчитались... Мы не нашли магнитофон, точнее, деку фирмы "Техникс", усилитель "Пионер", две колонки "Тандберг". В общей сложности на сумму две тысячи шестьсот рублей... Сколько лет вам придется выплачивать пострадавшему такую сумму?
- Я ведь не знаю, сколько вы мне припаяете, - ухмыльнулся Борис.
- Учитывая, что это не первая ваша кража...
- Не бери на пушку, начальник! Это еще надо доказать! - с вызовом воскликнул Борис. - Я прохожу только по этой квартирной краже... И другие мне не мотайте на шею! Я ведь битый фрайер.
- Вы не предлагали кому-нибудь в комиссионном магазине украденные вещи? - спросил Тихонов.
- Там ребята ушлые, - усмехнулся Блохин. - Они и без этого умеют делать бабки.
- Вы знали. Вдовину? - неожиданно по чистому наитию спросил Кирилл.
- Ляльку-то? - растерялся никак не ожидавший этого вопроса Блохин. - Это которая отравилась?
- А вы знаете, почему она отравилась?
- Пьяница была, - напустив на себя равнодушный вид, ответил Борис. Кириллу показалось, что он не только растерялся, но и струсил.
- Вы часто встречались с ней? - продолжал он наступление.
Саша Тихонов бросил на Кирилла удивленный взгляд, но ничего не сказал. Он тоже был тогда на проспекте Елизарова и видел Лялю Вдовину, неподвижно лежащую на кровати.
- Какое это отношение имеет к моему делу? - настороженно посмотрел, на Кирилла Блохин.
- Вы можете не отвечать на этот вопрос, - нашел нужным вмешаться Тихонов.
- Кто в городе не знал Ляльку-алкоголичку... - посчитал нужным прибавить Блохин. - Я на кладбище был, когда ее хоронили. Народу полно пришло. Известная личность... - он понял, что вопросы Кирилла не имеют к его уголовному делу никакого касательства. И потом, Блоха уж никак не считал себя замешанным в смерти Ляльки... Если бы Кирилл и дальше продолжал задавать ему вопросы, возможно, он назвал бы фамилию Тома Лядинина... Тот дольше всех крутил любовь с Лялькой, он спаивал ее...
Но Кирилл больше не задавал вопросов. Он на это не имел никаких прав...
Шагая по Литейному, Кирилл думал, какие железные нервы должны быть у следователя, чтобы каждый день иметь дело вот с такими подонками и ворами, как Борис Блохин, и матерыми убийцами.
Подняв воротник плаща, он бесцельно брел по тротуару в толпе прохожих и был сейчас одинок как никогда. Тяжелый осадок оставила у него на душе встреча с убийцей. Блоха - мелкая сошка! А тот бандит - настоящий фашист. Человеконенавистник.
Перед глазами маячило лицо преступника, его острые глаза, губы, искривленные злобной усмешкой. Чтобы избавиться от этого наваждения, Кирилл стал думать о Евгении...
Нынешнюю ночь она и Олька впервые провели у него. С вечера девочка вдруг заинтересовалась картинами, которые Кирилл вставил в простенькие буковые рамки, стала их пристально рассматривать, наклоняя пушистую голову то в одну, то в другую сторону. Наверное, подобную манеру она переняла у кого-нибудь, посещая вместе с матерью художественные выставки.
Тараща глазенки, долго разглядывала "Маленького стрелка из лука".
- И они все съедят это? - спросила она у Кирилла, показав пальчиком на быка, насаженного на вертел. - Ну и обжоры!
- Их ведь много, - улыбнулся Кирилл.
- А зачем во-он тот мальчик с изогнутой палкой забрался на дерево?
- Мальчик с изогнутой палкой - это маленький стрелок из лука. Видишь, он прицелился в меня, - сказал Кирилл.
- И попадет? - девочка переводила взгляд с картины на Кирилла, стоявшего рядом.
- Уже попал, - рассмеялся Кирилл и потыкал себя пальцем в грудь. - Прямо сюда, в сердце!..
- Он плохой мальчик, - заключила Олька.
- Он замечательный мальчик и самый меткий на всем свете стрелок из лука...
Рано утром Кирилл лежал на широкой деревянной кровати и, слушая доносившиеся с улицы звуки далеко проезжающих машин, подумал: как же он мог столько лет жить один? Просыпаться утром и знать, что, кроме тебя, никого больше в квартире нет. Не слышать легких шагов любимой женщины, Олькиного голоса...
Через приоткрытую дверь доносился разговор матери с дочерью.
Когда они встали и встретились за завтраком, Олька должна была быть довольной: Кирилл смеялся, шутил, несколько раз подхватывал ее, подбрасывал к потолку и даже прокатил на спине... Девочка обнимала его за шею, но к лицу старалась не прижиматься, и Кирилл, посадив ее на старинный комод, помчался в ванную бриться...
Уходя к следователю, он поцеловал Евгению, потом Ольку и заявил:
- Вы тут хозяйничайте, это теперь ваш дом... А я вернусь к обеду!
Скоро обед, а он не спешит к ним. Не хочется, чтобы они увидели его таким угрюмым и расстроенным. Вот и бродит Кирилл по улицам, стараясь вернуть себе хорошее утреннее настроение, но человек не всегда волен управлять собой, Евгения и Олька очень тонко все чувствуют, и портить им день своим мрачным видом ему не хотелось. Но уже от одной мысли, что его дома ждут двое, которые с каждым днем все больше становятся ему близкими и родными, делалось легче...
Холодный ветер вырывался из-под арок и подворотен, гудел в урнах, вытряхивая из них на асфальт мусор, постанывали в скверах голые деревья. Ветер ухитрялся забираться на крыше в водосточные трубы и с демоническим хохотом и визгом, будто шомполом прочистив их, вырывался из раструбов, иногда выплевывая под ноги прохожим рой мокрых лежалых листьев. Ветер взъерошил черной кошке шерсть, и она, вместо того чтобы перебежать дорогу, снова испуганно шарахнулась в подворотню. Где-то наверху подрагивало, басисто гудело, бухало, будто в литавры, кровельное железо. В центре завернул такой ветер, а что делается на окраинах?
Кирилл не заметил, как оказался возле комиссионного магазина. Машинально отворил дверь и вошел. Народу немного, как обычно, почти все сосредоточились возле витрины с импортной техникой. То ли бешеные цены, то ли сам вид сверкающей хромированной отделкой зарубежной аппаратуры привлекали посетителей. Молча стояли у прилавка и смотрели на магнитофоны, проигрыватели, усилители, транзисторные приемники. Стоило кому-нибудь попросить у продавца ту или иную вещь и продемонстрировать ее, как люди плотно окружали этого человека и внимательно смотрели, как он щелкает кнопками, включает и выключает тумблеры.
В стороне, у окна, стояли спекулянты, перекупщики. На вид вполне приличные молодые и немолодые люди, как правило, хорошо одетые, некоторые в дубленках, с пухлыми портфелями и модными сумками в руках. Там у них приемники, портативные магнитофоны, новые кассеты, пластинки... Эти не лезут к прилавку, им там делать нечего. Но иногда останавливают того или иного покупателя и доверительно предлагают свой товар. Если это магнитофон или приемник, то можно зайти за угол и в маленьком пустынном сквере проверить его и договориться о цене. Если товарищ сомневается, можно обратиться к продавцу, и он подтвердит, что вещь стоит тех денег, которые запрашивают...