На вид такой интеллигентный, даже изысканный, он не раздумывая бросился в эту безобразную свалку и дрался, как лев. Конечно, он никакой не физик, это дамочка с пляжа ошиблась. Тогда кто же он?..
Солнце так приятно грело, а море успокаивающе передвигало с места на место мелодично позванивающую гальку, что постепенно все мысли куда-то отошли прочь, знакомые и незнакомые лица стерлись, перед зажмуренными глазами вдруг возник величественный Исаакиевский собор с сияющим даже в пасмурные дни позолоченным куполом и позеленевшими от патины чугунными скульптурами... Легкая грусть шевельнулась в ней, вдруг захотелось туда, в родной Ленинград, где по Невскому идут толпы нарядных молодых людей, где в Летнем саду меж стволов древних деревьев торжественно стоят на постаментах мраморные боги и богини, где в красивой Неве отражаются Петропавловская крепость и Ростральные колонны на стрелке Васильевского острова...
Она улыбнулась своему непостоянству, еще нынче утром чувствовала себя счастливой здесь, у моря, а в полдень уже затосковала по Ленинграду...
Часть вторая
Желтые листья на ветру
1
В кабинете заместителя главного архитектора было накурено. Несмотря на то что оба окна распахнуты настежь, пласты дыма плавали над длинным столом, уставленным массивными пепельницами. Стулья кое-как задвинуты, на красивом темно-вишневом ковре пыльные отпечатки следов.
Только что закончилось совещание, и Александр Ильич Дибров, заместитель главного архитектора, стоял у раскрытого окна и с тоской обремененного непосильными заботами человека смотрел на оживленную улицу, толпы прохожих, которым не нужно в жаркий день, когда в городе воздух горяч и тяжел, сидеть в душном кабинете и, стирая носовым платком жидкий пот со лба, спорить до хрипоты с коллегами-архитекторами...
- Опять ты свалился на мою голову! - не очень-то приветливо покосился Дибров на вошедшего Кирилла, потом повнимательнее взглянул на него и прибавил: - Везет же людям! Небось прямо с Черноморского побережья ко мне пожаловал? Загорел-то как эфиоп! Ну выкладывай, что у тебя?
- Александр Ильич, опять твои ребята начудили, - Кирилл раскрыл папку и разложил на столе план застройки одного из новых кварталов города. - Видишь, здесь будет девятиэтажный дом, тут торговый комплекс, там гаражи, а немного поодаль должны быть построены складские помещения. Так вот на этом месте стоит полуразрушенная каменная часовня...
- Снесем ее к чертям, - заметил Дибров.
- Не выйдет, - возразил Кирилл. - Эту часовню, кстати, она построена почти двести лет назад, нельзя трогать, она зарегистрирована нашим обществом как ценный памятник старины.
- Что же ты предлагаешь? - неприязненно посмотрел на него архитектор. - Передвинуть склады?
- Вот именно, - ответил Кирилл. - Хорошо иметь дело с человеком, который схватывает твою мысль на лету!
- Вот вы где у меня сидите! - похлопал Дибров себя по крепкой шее, наклоняясь над планом. - Скоро на помойках откопаете бесценные памятники этой чертовой старины...
- И это я слышу от цивилизованного человека, который и сам... - у Кирилла не повернулся язык сказать: "создает архитектурные ценности".
- Ну кому нужна эта каменная круглая коробка? - продолжал Дибров. - Двести лет простояла...
- Вот именно: двести лет простояла! - перебил Кирилл. - А эти сооружения... - он ткнул пальцем в план застройки, - не простоят и пятидесяти лет. Их и сносить не надо, сами рассыплются...
- Кто увидит эту несчастную часовенку? - говорил Дибров, никак не отреагировав на ядовитую реплику Кирилла. - Она как бельмо на глазу будет торчать на задворках, и вороны там поселятся...
- Прекрасное везде радует глаз. Разве новоселам, которых вы упрячете в железобетонные башни, не приятно будет остановить свой взор на истинном произведении русского зодчества?
- Я видел эту часовню, - сказал Дибров. - Развалина.
- Восстановим... А что касается окраин и помоек, то, было бы вам известно, дорогой Александр Ильич, величайшие шедевры, когда-либо созданные в мире кистью живописца, были найдены в начале двадцатого века в дровяном сарае в Звенигороде... Я говорю об иконах Андрея Рублева "Спас", "Архангел Михаил" и "Апостол Павел". Ныне они являются украшением Третьяковской галереи... Ладно, раз вы не можете создавать шедевры архитектуры, как Баженов, Воронихин, Растрелли, Росси, то хотя бы побольше уважали построенные не вами... - разошелся Кирилл. - Не троньте памятников русской старины, не посягайте на них! Уже одним этим вы, архитекторы, окажете России неоценимую услугу! Знаменитый Матисс, обладающий "огненной палитрой", приехав в 1911 году в Москву, был потрясен красотой архитектурных ансамблей и богатством древнерусской живописи... Он говорил, что русские даже не подозревают, какими художественными богатствами они владеют...
- Убедил, доказал, сразил историческими фактами... - улыбнулся Дибров. - Тебе бы адвокатом быть... Оставь план, я распоряжусь, чтобы вашу... церквушку не трогали. Только ответь мне по-честному: кому все-таки нужна будет эта древняя развалина?
- А кому нужны Колизей? Форум?
- Эка, хватил братец! Ты еще вспомни египетские пирамиды, Пергамон, легендарную Трою.
- И в Италии, Греции, Испании были такие же, как ты, которые настаивали, мол, развалины надо снести, а на их месте построить что-нибудь современное.
- За что вы, защитники старины, так нас ненавидите? - устало спросил архитектор.
- За то, что плохо строите и еще при этом норовите то, что было когда-то построено до нас, уничтожить, смести с лица земли... Чтобы сохранить для потомства памятники национальной культуры, - горячился Кирилл. - Для этого археологи закапываются на десятки метров в землю, а мы вас просим о таком пустяке: не троньте того, что стоит на земле, если это строение представляет ценность.
- С тобой спорить трудно... - улыбнулся Дибров. - Вон ты какой загорелый, отдохнувший, а я еще в этом году ни разу не выкупался...
- Поехали хоть сейчас, отвезу тебя на залив, - сказал Кирилл. - Выкупаешься.
Дибров взглянул на часы, усмехнулся:
- Через полчаса совещание у заместителя председателя горисполкома... а в пять тридцать... - он взглянул в настольный календарь, - я принимаю наших финских друзей...
- Богу - богово, а кесарю - кесарево... - поддразнил Кирилл. - А я... - он взглянул на часы, - через сорок минут еду в Солнечное на пляж... До свиданья, Александр Ильич!
- Живут же люди! - вздохнул архитектор, протягивая руку. - Поезжай, вкушай радости жизни, а я буду ломать голову, как убедить строителей сохранить твою церквушку.
- Часовню - ровесницу Петербурга...
В общем Кирилл остался доволен разговором с Дибровым, с которым уже не первый раз встречался. Александр Ильич хотя и упирался сначала, затем спасал от разрушения памятники старины, еще не взятые под охрану государства.
Общество по охране архитектурных памятников старины - это общество и представлял сегодня в кабинете Диброва Кирилл - состояло из истинных патриотов национальной культуры. Едва прослышав о новом строительстве, они, члены общества, тут же начинали действовать. Иногда схватки между ними и строителями по поводу новых зданий, особенно в центре города или на набережной Невы, становились настолько ожесточенными, что назначались специальные комиссии, и они потом отменяли уже подготовленные решения.
Выйдя на улицу, он сел в свои запыленные "Жигули" и поехал на другой конец города. Было начало четвертого. За пятнадцать минут бы успеть доехать до площади Победы на Московском проспекте. Там они договорились встретиться с Ингой.
Кирилл не испытывал теперь того острого волнения, которое всякий раз охватывало его при встрече с Ингой. Сколько лет они знакомы? Если быть точным - одиннадцать. Инга сыграла большую роль в жизни Кирилла. Холостяком он остался только из-за нее. Когда познакомился с Ингой в новогоднюю ночь в одной компании, ей было двадцать лет. Он сразу обратил внимание на черноволосую статную девушку с яркими темными глазами и маленьким пухлым ртом. И Кирилл, обычно с трудом завязывавший знакомства, вдруг легко и непринужденно с ней заговорил. Они танцевали, о чем-то весело болтали, смеялись. Еще тогда он обратил внимание, что она, чаще чем следовало, самозабвенно хохочет, откинув назад голову с густыми черными волосами. В ту праздничную ночь они были заплетены в толстую косу, что очень ей шло.