тянула Аббасу к лестнице, что вела в парк. — Ради алла¬

ха, сейида, ни звука!

—      Дурные вести? — переспросила Аббаса, и сердце- ее

сжалось от боли. — Вернулся скороход?

—      Тише! — выдохнула служанка.— Эмир правоверных!

Ноги у Аббасы подкосились. Чтобы не упасть, она

прислонилась к балконной решетке. «Неужели гибель?

Какой ужас! Зачем пришел брат?.. Дети останутся сиро¬

тами, бездомными и опозоренными». Где-то внутри рож¬

дался протест, он звучал громче и настойчивей: «Есть на

свете справедливость! Надо выдержать и настоять на

своем! Хасан и Хусейн должны продолжить наш род.

Пусть брат только взглянет на них, он узнает в Хусейне

самого себя! Мальчик так похож на него!».

Скрывавшиеся в тайниках души, неведомые силы по¬

бороли слабость. Страха как не бывало. Аббаса выпрями¬

лась, отдернула локоть, за который схватила ее Атба.

—      Нет! Сестра халифа не обратится в постыдное

бегство. Бегут виновные. А я невинна перед аллахом.

Это мой дворец, я его хозяйка, и мне бояться нечего.

Оставь меня, я хочу поговорить с братом!

Со стороны галереи донесся стук деревянных санда¬

лий. Аббаса нагнулась к служанке и скороговоркой про¬

шептала на ухо:

—      Пошли второго скорохода! Боюсь — гнев халифа

обрушится на Джаафара. Пусть он удвоит свою охрану!

Да поможет ему аллах!

Подтолкнула Атбу, повернулась и медленно пошла на¬

встречу халифу, увидела его, нахмуренного и злого, и

приветливо проговорила, превозмогая боль в сердце:

—      Посещение брата — большая честь для меня!

Он сделал вид, будто не видит и не слышит ее.

—      Что привело тебя ко мне, брат? — спросила она,

поблагодарив аллаха за то, что ее не подводит голос.

«Никакой дрожи! Пусть брат знает, что я не боюсь его!

Ожидание несчастья хуже самого несчастья! Коль горе

уже пришло, с ним можно побороться!»

—      Следуй за мной! — бросил он на ходу.

Она послушно пошла за ним. Отвернулась от Масру¬

ра, который, уступая дорогу, прижался к колонне, согнул¬

ся в почтительном приветствии.

В основании башни, что высилась возле крепостной

стены, находилась просторная ниша без окон. Палач

отворил тяжелые, обитые толстым железом двери. Войдя

в сырое помещение, Харун ар-Рашид поежился, завер¬

нулся плотней в абу, опустился на камень, заменявший

скамью, приказал Масруру зажечь свечу и дежурить у

входа. Подождал, пока в нишу вошла сестра, устремил

на нее испепеляющий вгляд.

—      Насколько мне известно, в твоем дворце готовятся

к отъезду. Позволь спросить, куда же ты едешь?

Она посмотрела ему прямо в глаза и твердо прогово¬

рила:

—      Туда, брат мой, где не будет несправедливости; ту¬

да, где никто не станет меня тиранить.

Глава LIX

В КАМЕННОЙ НИШЕ

Неожиданным посещением среди ночи Харун ар-Ра¬

шид рассчитывал не только предупредить бегство Аббасы,

но и запугать ее, подавить волю к сопротивлению. Каково

же было его удивление, когда вместо рыданий, просьб о

пощаде, мольбьт он услышал ответы, полные достоинства

и внутренней убежденности в своей правоте. Это еще силь¬

ней разожгло его гнев. Привыкнув повелевать, он жаждал

признания своей власти и собственного превосходства.

—      Ты догадываешься, почему я пришел к тебе? —

спросил он, придерживаясь обычной тактики побольше

задавать вопросов и поменьше отвечать.

—      Пока ты ничего не сказал об этом, — осторожно

проговорила Аббаса, хотя и была уверена в том, что брат

узнал ее тайну. — Цель, конечно, важная. Иначе бы ты

не пренебрег сном или удовольствиями.

—      Что ж, ты угадала... А дерзости, как посмотрю, у

тебя хоть отбавляй.

Харун ар-Рашид и Аббаса держались зло и насторо¬

женно. Беседа продолжалась.

—      Ты спросил, я ответила...

—      Интересно, а что ты ответишь на вопрос о своем

предательстве?

—      Я никого не предавала!

—      Ах, вот как?

—      О чем бы ты ни спросил меня, я всегда говорила

правду.

—      Твоя правда несколько запоздала. Не мешало бы

тебе пожаловать ко мне самой, да пораньше, и покаяться

во всем. Но тебе и в голову это не пришло! Как же, дру¬

гое на уме было! Я обвиняю тебя в умышленном прелю¬

бодеянии. Как ты, дочь потомственного халифа, могла

сойтись с вольноотпущенником?

—      Сойтись, ты говоришь? Он мой муж! Я чиста пред

аллахом! Послушай, брат...

—      У тебя нет больше брата! Слышишь, нет! Ты пре¬

дала интересы нашего рода. Я обвиняю тебя в незакон¬

ном сожительстве. Оно порочит любую женщину и сто¬

крат — женщину благородной крови. О несчастная! Наро¬

див кучу детей, ты воочию доказала, что грешна, выста¬

вила свой грех на общее посмеяние!

В душе Аббасы будто что-то надломилось. Стоило ей

услышать о детях, вспомнить о Хасане и Хусейне, о том,

что они сейчас беззащитны, как храбрости ее будто и не

бывало. Аббаса упала на колени, руки сами собой про¬

стерлись для молитвы.

—      О аллах, будь милосерден! Взываю к тебе, аллах!

А ты, брат, ты отказываешься от меня? Отказываешься?

Харун ар-Рашид удовлетворенно откинулся назад.

—      Наконец-то я дождался, что ты заплакала! Я счаст¬

лив. Твои слезы — еще одно доказательство преступления.

Мне все не верилось. Теперь я знаю — это правда. Но по¬

чему ты созналась? А? У тебя нет иного выхода! Хочешь

слезами выклянчить прощение.

Будто ожегшись, Аббаса отдернула руки и вскочила с

колен. Глаза мгновенно просохли.

—      Я не нуждаюсь в твоем прощении! На моей сторо¬

не закон, и я требую его соблюдения. Я тебе не рабыня и

не наложница.

—      Это еще что за новости?!—прохрипел Харун ар-

Рашид, выпрямляясь.

—      Ах, ты не понимаешь, мудрейший из мудрейших!

Придется разъяснить тебе, ничего не поделаешь. Ты соб¬

ственноручно подписал брачный договор, я — супруга ви¬

зиря, и об этом знает весь Багдад.

—      Ты забыла условие, при котором был составлен

дого...

—      Оно нигде не записано, мудрейший из мудрей¬

ших,— перебила Аббаса,— и потому не имеет силы закона.

—      Ха, ха, ха! Благодарствую, прелюбодейка! Я любил

тебя и твоего визиря больше всех на свете. Теперь я не¬

навижу вас обоих сильнее, чем кого бы то ни было рань¬

ше! Теперь я понял, как нужно с тобой обращаться. Ты

получишь по заслугам! Знай, законы пишутся для того,

чтобы держать народ в подчинении. А халифам законы не

нужны.

—      О мудрейший из мудрейших, уж не забыл ли ты

об аллахе? Аллах превыше халифов. Можно идти против

законов, смеяться над ними, но никто не может идти про¬

тив аллаха, никому не дозволено смеяться над всемило¬

стивым и всемогущим!

Глава LX

БРАТ И СЕСТРА

Привыкший считать себя непреложным блюстителем

правды, Харун ар-Рашид не переносил, когда оспаривали

его мнение. Для чего созданы придворные? Чтобы испол¬

нять малейшие халифские желания. Для чего существуют

подданные? Чтобы верить халифу, Аббаса пытается дока¬

зать, что он неправ. Тем хуже для нее. Нет правды вне

халифа и кроме халифа. Эмир правоверных — единствен¬

ный носитель земной правды; пора бы знать об этом!

Он передернул плечами и проговорил:

—      Тебе известно, что ждет того, кто идет против меня?

—      Можешь проклясть меня, это твое право! — вырва¬

лось у Аббасы. — Я утверждаю и буду утверждать, пока

бьется мое сердце: я и Джаафар живем по закону, он не