– Это не было ошибкой, – огрызаюсь я, но быстро исправляюсь. – Я хочу сказать, лето было замечательным, и я не жалею о нём. Быть с Кайлом так легко, и у нас есть химия. Просто это не настоящая жизнь.

– Что? – Она смотрит на меня. – Боже, Соф, я никогда не видела тебя такой с Саймоном.

– Кайл другой, – вздыхаю я.

– Да, ты любишь его, – как ни в чём не бывало говорит она.

Я смотрю на Стэнли, но ничего не отвечаю. Что тут говорить?

– Ты очень любишь его, – пронзительно вскрикивает она, – и ты провела с ним отличное лето, и он хочет большего, а ты…

– Всё испортила, – тихо произношу я.

– Ну, позвони ему, скажи, что тебе жаль.

– Это не так просто, – мрачно отвечаю я, – ещё он не сказал мне о том, что Саймон приходил к нам домой на следующий день после того, как должна была состояться наша свадьба, а Кайл послал его.

– И?

– И я была в ярости, когда Саймон рассказал мне это, пришла домой и обвинила его во всём, что не было его виной.

– Например?

– Например… Я сказала, что он лишил меня шанса на нормальную жизнь и хотел заполучить меня себе, поэтому убедился в том, что Саймон оставил меня в покое.

– Ох, Соф, – с сочувствием произносит она, – если бы в тот день Саймон встретился со мной, я бы ткнула в него ножом, так что он легко отделался. – Она смеётся. – И не начинай о нормальной жизни… ты думаешь, Кайл планировал соблазнить тебя?

– Нет, – качаю я головой. – Он просто хотел поднять мне настроение, и это у него получилось… действительно получилось. Затем я первая поцеловала его. Он хотел держаться от меня подальше.

– Соф… – успокаивающе говорит она. – Может быть, тебе следует ему позвонить, похоже, этим летом он был довольно хорошим парнем, и ты любишь его, и судя по выражению твоего лица, он на сто процентов лучше чёртового Саймона.

Я смеюсь, и она одаривает меня грустной улыбкой.

– Может, ты и права.

– Я всегда права, – кивает она.

– Ты говорила мне держаться от него подальше, – с недоверием произношу я.

– Так и есть, и если бы ты послушала меня, то не была бы сейчас такой разбитой, – говорит она с широкой улыбкой, означающей «я же тебе говорила».

– Я тронута, – киваю я.

Винни приготовил нам на ужин «тажин из баранины»; мы сидим и едим в столовой, где Эшли ещё кормит Стэнли в перерывах между едой. Винни предельно внимателен, как никогда, и я знаю, что он рад видеть свою жену и сына дома и живыми после того, через что они прошли. Эшли быстро поправляется после переливания крови – главной операции, и после малого количества сна с тех пор, как они со Стэнли воссоединились. Несмотря на стресс в первые несколько дней, она хочет кормить грудью и хорошо справляется с болью. У Винни есть ещё одна неделя отпуска, так что пока о ней заботятся двадцать четыре часа в сутки.

Несмотря на проблемы, ей всё равно удаётся выглядеть замечательно, и она снова становится моим советчиком из–за очередных проблем в отношениях. Она мой герой. Мы смотрим телевизор, и около девяти вечера я решаю пойти домой. Я пробираюсь в свою комнату, когда захожу в дом, избегая мамы, и, уставшая, переодеваюсь в свою пижаму. Я хорошо подготовилась к урокам на следующей неделе ещё за неделю до этого, так что в полной готовности увидеть утром своих девятилетних учеников. Я чищу зубы и стою в ванной, которую мы с Кайлом когда–то делили. Я практически чувствую его здесь. Она всегда напоминала мне о нём, ещё с того первого секса, которым мы занялись здесь. После той ночи я стала замечать всё более детально.

Я забираюсь в кровать и ставлю телефон на подзарядку. Я думаю о словах Эшли и о её жизни с Винни. Это правда – Винни был придурком. С возрастом их всё больше тянуло друг к другу, но он никогда не погружался в отношения с головой. Она ездила пару раз к нему в университет, но у них не было особенных отношений; они привыкли тусоваться вместе летом, когда мы были дома, и он всегда находил способ снова оказаться в её голове. В конце концов, она устала от него и встретила другого. Я была так рада за неё, и когда они оба вернулись домой и устроились на работу, я была уверена, что фаза Винни окончена.

Затем однажды вечером мы пошли в клуб, и там стоял он, Винни, чёрт побери, Петерсон, с ухмылкой прислонившись к барной стойке. Он подошёл к ней и притянул её к себе, прошептав ей на ухо: «Я всё ещё люблю тебя». После этого помочь ей было уже невозможно. Я пыталась урезонить её, но она настаивала на том, что в этот раз всё иначе, и говорила, что лучше стараться изо всех сил с Винни, чем плыть по течению с кем–то другим. Может быть, она была права, быть с правильным человеком не значит, что всё будет легко, и мне нужно было проглотить это чувство стыда. Кайл был прав, мы не сделали ничего плохо, мы не кровные родственники, и Боже, я люблю его и хочу его больше всего на свете. Я ненавижу жизнь без него, даже сейчас. Ненавижу, что он где–то проводит день, как и я, и мы никак не связываемся друг с другом. Я достаю телефон из–под одеяла и набираю его номер.

Прозвучало пять гудков, и я вдруг начинаю чувствовать себя глупо и только собираюсь положить трубку, как вдруг слышу его слова.

– Алло. – Его голос такой без эмоциональный, такой холодный и решительный, что я тут же начинаю сомневаться в звонке.

– Кайл, – хрипло произношу я, мой голос кажется мне колеблющимся и чужим.

– Привет, Соф, – шепчет он.

– Ты в кровати? – спрашиваю я.

– Нет, я в студии.

– Так поздно? – произношу я.

– Да, я работаю допоздна, до этого не работал только потому…

– Что я была там, – шепчу я.

Он прочищает горло.

– Ты в порядке? – небрежно спрашивает он – это голос знакомого, а не кого–то, кто заботится по–настоящему.

– Я скучаю по тебе, – тихо бормочу я.

– Софи. – Я практически вижу, как он проводит руками по волосам, вздыхая. – Ты убиваешь меня.

– Знаю, я много чего наговорила, и знаю…

– Ты поступила правильно, – прерывает меня он холодным тоном. – Мы были не в настоящем мире, ты переживала разрыв, а я не был собой.

– Что ты хочешь сказать? – Мой голос кажется крайне слабым.

– Я хочу сказать, что этим летом я не был собой, Софи, я работаю так много, как пошлёт Бог, и едва бываю дома. У меня нет девушки потому, что у меня нет времени на них. Я жалкий ублюдок.

– Кайл… – начинаю я.

– Я серьёзно, Софи, это не продлилось бы долго, а сейчас ты можешь вернуться к своей слабости и снова начать жить нормальной жизнью.

У меня перехватывает дыхание от его противного тона, и тогда я понимаю, что мои извинения не приняты. Я киваю, хоть он и не видит меня.

– Я заслужила это, – тихо произношу я. – Возвращайся к работе.

Он ничего не отвечает, между нами возникает тишина, и я задаюсь вопросом, окончен ли наш разговор. Когда я открываю рот, чтобы попрощаться, он говорит:

– Я не могу, Соф.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Я просто хотела извиниться за то, как всё закончилось. – Мой голос надламывается в конце, и из глаз текут тихие слёзы.

– Я тоже, – хриплым голосом произносит он, – но, как я сказал, это к лучшему. Пока, Соф.

– Пока, – взвизгиваю я и убираю телефон, чтобы зареветь в свою подушку.

Двадцать шесть – Только проблески

Прошлое

Через два месяца после начала учёбы в университете я только начала снова чувствовать себя. Первые несколько недель моё сердце было разбито, и я едва могла поднять голову с подушки, чтобы отправиться на пары. Я заставляла себя делать это, и мне даже удавалось поговорить по пути с несколькими незнакомцами. К счастью, я завела несколько друзей в общежитии, одной из которых была девушка по имени Бекки, которая оставила дома своего парня и тоже страдала. Она знала, что я рассталась с кем–то, но никаких подробностей. Нас связали «Дневники Бриджет Джонс», пачка из двадцати сигарет «Мальборо» и несколько бутылок «Совиньон Блан».

Я стала чаще выходить в город, завела друзей на курсе, и все девушки с моего этажа компанией ходили в университетский бар. Эшли давала мне советы по телефону, и я стала лучше справляться с тем, чтобы существовать и беречь свою боль до того времени, когда натяну одеяло на голову ночью. Алкоголь помогал ослабить боль… сильно.