Глава двадцать пятая. Конец магазинного дела

Петя Карузин, следуя указаниям Путилина, обошёл Садовую, Гороховую улицы с расспросами о Фильке и Стёпке. В самом деле, они под видом покупателей ходили по магазинам, договаривались о покупке товара, но к назначенному сроку не являлись, либо время визита не пришло.

Путилин не сомневался, что за грабежами стоит Филька, поэтому через своих агентов среди преступной «братии» попытался разузнать о Филимоне Иванове, уроженце Торжоковского уезда и в последний раз осуждённого Калужской судебной палатой по 924, 1459 и 1633 статьям Уложения о наказаниях в каторжные работы в крепости на 6 лет. Тёртый калач, приехал в столицу, сколотил из сидельцев или их приятелей шайку и занялся кражами. Слава Богу, что пока ни одного смертоубийства нет. Но это «пока», а ежели нарвутся в магазине или квартире на свидетеля. Не шутки будут.

Квартальный вернулся домой поздно, в первом часу, хотя на улице и стояли белые денечки и не чувствовалось время, но усталость давала о себе знать. Ноги гудели, что колокола в церковный праздник, рубашка на спине от постоянного хождения то в одно место, то в другое была влажной. Не назначишь же встречу всем «добровольным» агентам одновременно, каждый из них не знает, что служит Путилину источником новостей. Вот и сейчас Иван Дмитриевич поднял с пола, когда вошёл в квартиру, клочок грязной бумаги, на котором печатными буквами, наползающими друг на друга, было написано:

«Друх зивет у мамаши в Депском первулки».

– Молодец, – прошептал Иван Дмитриевич и с улыбкой покачал головой, – вот не ожидал такой прыти, – квартальный узнал и почерк, и такой вид связи. Парамон, давний поставщик не слишком полезных новостей, не стремился, чтобы его увидели в компании с полицейским, поэтому и подбрасывал в квартиру «депеши», как их прозывал Путилин. – Значит, в Депском… Понятно, это либо Деповский, либо Дерпский. Второе более подходит, остается только выяснить в каком доме. Там, в переулке, если память не изменяет, несколько фабричных зданий и доходных домов, а это сужает поиски. Хотя вот, по какому паспорту проживает мать Филимона, не ведомо. Ничего, – приободрил себя Иван Дмитриевич, – распутаем клубочек, чай мы тоже не лаптем шиты…

Путилин решил с самого утра направиться в Дерпский переулок, правда, он имел отношение к другому участку и даже другой части. Квартального надзирателя Иван Дмитриевич знал шапочно, их с год тому познакомили, но поручик Вишневский, навряд ли, запомнил старшего помощника из квартала, находящегося в стороне.

Придётся, однако, направить стопы в те края, даже рассказать кое—что, отнюдь не все, но частью правды приправить повествование.

Каким бы не был Филимон, а мамашу свою привёз из Торжоковского уезда, видимо, не все человеческие чувства утратил, поселил в маленьком переулке, Иван Дмитриевич взял со стола «Справочная книга Санкт—Петербурга» за прошлый 1873 год и начал листать. Открыл на странице, где были перечислены дома по Дерпскому переулку с их принадлежностью: купец 2—й гильдии Бейер Франц—Луи, 57 лет, прусский подданный, веры лютеранской, платит гильдейскую повинность с 1868 Жительство: Нарвская часть 2 уч. по Дерптскому пер. дом №3, содержит механическое заведение в доме жительства. Напротив расположен Дровяной двор, принадлежащий Экспедиции Государственных бумаг, с этим все ясно. Далее деревянные дома мещанки Веры Кузьминичны Рыжковской, почётного гражданина Сергея Никитича Князькова, следующие – мещанин Петрова и Троицкого. Эти двухэтажные. По бейеровской стороне стоят два кирпичных доходных дома – один купцов 2 гильдии Парамоновых, второй – Глафиры Степановны Манакиной. Вот они и представляют больший интерес, конечно, нельзя отбрасывать со счетов и деревянные дома. Завтра посмотрим, Путилин захлопнул книгу и отправился спать.

Утром Путилин поднимался рано, но был удивлён, когда в дверь постучали. Сперва робко, словно боялись разбудить, но потом гость, наверное, вспомнил, что к квартальному надзирателю приходит днём убираться женщина из соседнего дома, и стук стал громче и настойчивее.

– Иду, – произнёс Иван Дмитриевич скорее для себя, нежели для гостя, который все равно не услышал бы.

– Иван Дмитрич, – на пороге стоял Илья, – я подумал, что волка ноги кормят, – начал он заготовленной загодя фразой.

– Что там, заходи, – перебил помощника квартальный, – у меня и самовар вскипел.

Только за чашкой ароматного чая. На что не жалел денег Путилин, так на хороший чай, за ним ездил чуть ли не на край города, на Аптекарский, в маленькую неприметную лавку.

– Не спится? – Иван Дмитриевич пригубил чашку.

– Какой там, – отмахнулся Илья, – все о деле думаю.

– И что надумал?

– Как бы это сказать? – Помощник так и не донёс чашку до рта, поставил на стол.

– Говори, как есть.

– Вот Филька, Филимон Иванов, трижды испытавший на себе фемидову руку. Я посмотрел по книгам, в последний раз шесть лет он провёл на каторге, но тянет его на приключения, вот недавно по уездным да губернским городам, а нынче в столицу потянуло.

Путилин терпеливо слушал, ничего нового Илья не говорил, но Иван Дмитриевич не спешил перебивать помощника, тем самым показывая заинтересованность в словах собеседниках. Оно так и было. Иной раз неожиданная мысль, высказанная вскользь, давала почву для дальнейших размышлений.

– Мне, кажется, хочет он здесь обосноваться, может быть, и домик присмотрел здесь. Стоит, наверное, просмотреть реестр купчих.

– Возможно и с какого числа?

– Со дня выхода с каторги.

– Разумно, а если дом куплен ранее.

– Кем? – Изумился Илья.

– Родственником.

– Я об этом не подумал.

– Не буду тебя, Илюша, томить. В самом деле, Филимон перевёз из родного уезда в столицу мать, но не купил домик, а проживает он с ней, а может, она одна в доходном доме.

– В доходном? – Илья засопел, сжав губы, потом сказал. – Я предполагал, но мне казалось, что где—то надо до продажи хранить украденное, а лучше всего в своем доме. Что там возишь, никому нет дела.

– Ты прав, но я предполагаю, что Филимон не будет хранить против себя доказательства в собственном доме. Хитёр он, – засмеялся Путилин, – да не очень, если три раза попадался. Ладно, Илья, я сегодня поеду в Дерпский. Да, да, – квартальный перехватил удивлённый взгляд помощника, – именно там проживает Филимонова мамаша и, я думаю, там Иванов может снимать сарай, дворовую постройку, а может быть, я ошибаюсь, и он ещё имеет квартиру или дом.

– Неожиданные мысли приходят, Иван. Вот теперь мне кажется, что в самом деле, где—то на окраине у Филимона дом, кражами занимаются не только они двое, я посмотрел описание украденного в других магазинах, они не вдвоём дело проворачивают. У них должен быть в знакомцах извозчик, грузить им надо быстро, вдруг городовой или дворник, что заметит, тогда им несдобровать.

– В этом ты прав, но мать Филимона навестить надо.

– А вдруг его вспугнем?

– Риск присутствует.

– Может, проверим квартиру в отсутствие хозяйки?

Путилин думал недолго, такие мысли посещали и вчера. Он приготовился к такому, но решил никого не вмешивать. Наказание, в случае провала, он намеревался нести сам.

– Илья, – Путилин подбирал слова, чтобы не обидеть помощника, – над этим я думал, но позволить тебе участвовать в противузаконном деянии не могу.

– Иван Дмитрич, – с досадой в голосе произнёс Чипурин. Он всегда называл квартального надзирателя по имени—отчеству в минуты обиды. – Я тоже заинтересован в поимке преступников.

– По отвечаю я, – Путилин продолжал пить чай, – поэтому никаких возражений.

С детских лет Иван привык полагаться на себя и нести ответ за все – провинности ли, промахи или удачи.

Илья насупился и отодвинул от себя чашку, Путилин делал вид, что не замечает расстроенного вида помощника, но в конце концов пришлось уступить настойчивости Чипурина. Именно тогда Иван Дмитриевич понял, что доверия не может быть наполовину. Или ты полностью испытываешь доверия, или отказываешь в нем.