Теория общности интересов всех членов общества есть единственная теория, которая показывает, как вообще возможно общество; и если отбросить эту теорию, единое общество распадается даже не на классы, а на взаимно враждебных индивидуумов. Конфликт индивидуальных интересов может быть преодолен только в рамках общества, но не внутри класса. Общество не знает других составных частей, чем индивидуумы. Класс, объединенный общим особым интересом, просто не существует -- это изобретение непродуманной теории. Чем сложнее и дифференцированное общество, тем больше в нем групп, члены которых занимают схожие позиции в общественном организме; естественно, что численность членов в каждой группе уменьшается по мере того, как растет число самих групп. Из того факта, что у членов каждой группы есть некоторые общие интересы, не следует полного равенства их интересов. Равенство позиций делает их конкурентами, но не людьми с общими целями. Частичное сходство интересов у членов близких групп также не ведет к полному единству стремлений. В той мере, в какой их групповые позиции близки, они вынуждены конкурировать между собой.

Интересы владельцев хлопкопрядильных фабрик могут до некоторой степени быть параллельными, но это и обостряет конкуренцию между ними. Совершенно сходными будут интересы тех фабрикантов, которые вырабатывают пряжу одних и тех же номеров. Но как раз между ними и будет самая жесткая конкуренция. В некоторых случаях параллельность интересов может охватывать более широкую сферу; это могут быть все работники хлопчатобумажной промышленности, либо все производители хлопка, включая тех, кто его выращивает, либо все занятые в промышленности: группировки зависят от конкретных целей и интересов. Но полное совпадение интересов здесь встречается редко, а когда встречается, то ведет не только к солидарности против третьей стороны, но и к конкуренции внутри группы.

Теории, которая выводит все общественное развитие из борьбы классов, следовало бы показать, что положение каждого человека в обществе однозначно определяется его классовым положением, т. е. его принадлежностью к определенному классу и отношением между этим классом и другими классами. Тот факт, что во всех политических схватках определенные социальные группы конфликтуют друг с другом, никак не доказывает этой теории. Доказательством правоты могла бы быть демонстрация того, что классы стремятся к предустановленным целям и не подвержены влиянию идеологий, независимых от классовых позиций; нужно было бы доказать, что малые группы объединяются в большие, а те -- в классы не под влиянием компромиссов и временных союзов, но под давлением общественной необходимости, исходя из однозначной общности интересов.

Рассмотрим, например, составляющие элементы аграрной партии. В Австрии виноделы, хлеборобы и скотоводы объединились в партию. Но никак нельзя утверждать, что их свела воедино общность интересов. У каждой из этих трех групп свои интересы. Их объединение ради достижения определенных мер таможенной политики есть компромисс между конфликтующими интересами. Но такой компромисс возможен только на основе идеологии, выходящей за пределы классовых интересов. Классовый интерес каждой из этих трех групп противоположен интересам остальных. Они могут объединиться, только отодвинув полностью или частично определенные особые интересы на задний план, хотя, конечно, это делается ради более эффективной защиты других особых интересов.

То же самое с рабочими в их противостоянии владельцам средств производства. Особые интересы отдельных рабочих групп также не едины. В зависимости от способности и умений их члены также имеют различные интересы. Пролетариат является однородным классом, конечно же, не в силу его классовых позиций, как это утверждают социалистические партии. Таким его делает социалистическая идеология, которая принуждает каждого индивидуума и каждую группу отказываться от своих особых интересов. Повседневная работа профсоюзов как раз и заключается главным образом в достижении компромиссов в этом конфликте интересов. [313*]

Всегда возможны иные, чем уже существующие, коалиции и союзы между группами и их интересами. Те, что существуют, возникли не в результате классового положения групп, но под влиянием идеологии. Сплоченность групп порождается политическими целями, а не идентичностью интересов. Единство особых интересов всегда существует на некотором ограниченном пространстве и уравновешивается или уничтожается конфликтом между другими особыми интересами. И так до тех пор, пока некая идеология не сделает видимую общность интересов фактором более сильным, чем реальный конфликт интересов.

Общность классовых интересов не существует независимо от классового сознания, а классовое сознание не есть простое приложение к уже имеющейся общности особых интересов: оно создает эту общность. В современном обществе пролетарии не представляют собой особой группы, поведение которой однозначно определялось бы классовым положением. Отдельные люди вовлекаются в общие политические действия социалистической идеологией; источником единства пролетариата является не его классовое положение, а идеология классовой борьбы. До социализма пролетариат не существовал как класс. Социалистическая идея сформировала пролетариат как класс, объединив определенных индивидуумов для достижения определенных политических целей. В социализме нет ничего, что делало бы его особенно пригодным для достижения действительных целей пролетарских классов.

С классовой идеологией дело обстоит так же, как с национальной. На деле не существует противоположности между интересами отдельных наций и народностей. Исторически именно национальная идеология создала впервые веру в особые интересы и превратила народы в особые группы, враждующие друг с другом. Национализм разделяет общество по вертикали; социализм разделяет его по горизонтали. В этом смысле две эти идеологии в целом взаимоисключают друг друга. В Германии в 1914 г. националистическая идеология положила социализм на обе лопатки -- и неожиданно возник объединенный фронт националистов. В 1918 г. социалисты взяли реванш. [280]

В свободном обществе нет классов, разделенных противоположными и непримиримыми интересами. Общество представляет собой единство интересов. Союзы особых групп всегда стремились к разрушению этой сплоченности. По своим целям и по своей сущности они антисоциальны. Особое единство интересов пролетариата существует постольку, поскольку оно обусловлено одной целью -- разрушить общество. Та же природа у особой общности национальных интересов.

Поскольку марксистское определение класса расплывчато, его удавалось использовать для выражения весьма разнообразных идей. Когда в одном случае в качестве решающих выдвигают противоречия интересов владельцев капитала и неимущих, затем -- интересов городского и деревенского населения, потом -- интересов буржуазии, пролетариата и крестьянства, когда говорят об интересах военно-промышленного капитала, алкогольного капитала, финансового капитала [314*], когда сначала толкуют о золотом интернационале [281], а затем, не переводя дыхания, заводят речь о том, что империализм есть следствие борьбы между капиталистами, легко понять, что это просто демагогические лозунги, лишенные какого бы то ни было социологического смысла. Даже в центральных моментах своего учения марксизм никогда не поднимался над уровнем уличных демагогов. [315*]

Национальный продукт делится на заработную плату, земельную ренту, проценты на капитал и предпринимательскую прибыль. Все экономические теории признают важность того, чтобы национальный доход делился не в соответствии с внеэкономической силой отдельных классов, но согласно той оценке, которую рынок вменяет отдельным факторам производства. В этом согласны между собой классическая политэкономия и современная теория предельной полезности. Даже марксизм, заимствовавший теорию распределения у классиков, согласен с этим. В марксистской теории распределения решающее значение имеют только экономические факторы. И хотя эта теория представляется переполненной противоречиями и несуразностями, в ней была предпринята попытка найти чисто экономическое объяснение тому, как формируются цены на факторы производства. Позднее, когда Маркс по политическим причинам решил признать преимущества, приносимые рабочим стараниями профсоюзов, он слегка изменил свой подход. Но тот факт, что он сохранил преданность своей экономической теории, показывает, что это были лишь незначительные уступки, которые не изменили его основных воззрений.