— Веселый!

Собака подняла покоившуюся на лапах голову и, встретив взгляд Сильвестра, сразу же узнала его, о чем красноречиво поведали ее уши — они вначале встали торчком, но тут же опустились.

Через час на пороге появилась Джулия. Захлопнув дверь и вскинув на плечо сумочку, она с тревогой оглянулась по сторонам. Сильвестр приоткрыл окно.

— Он здесь, — негромко сказал он. — Я захватил его в заложники. — Тут Веселый высунул из машины наружу свой усатый нос.

— Что вы себе позволяете? Отпустите собаку немедленно! — вскричала она с побелевшим от страха лицом, но тут узнала Сильвестра и немного успокоилась. — Что вы здесь делаете? Сейчас же выпустите собаку! — снова потребовала она.

— А что вы здесь делаете? — спросил Сильвестр. Он еще больше приспустил стекло, но продолжал крепко удерживать на месте Веселого.

— Я здесь работаю. Выпустите его…

— Садитесь лучше вы к нам в машину. — Сильвестр открыл дверцу. — Пожалуйста!

— С какой стати? — Она не двинулась с места, и прохожие один за другим обходили ее.

— Пожалуйста! — повторил он. Одной рукой он придерживал дверь, другой вцепился в загривок Веселого. — Было бы гораздо легче, если бы у него был ошейник.

— У него никогда не было ошейника, — сказала Джулия. — Отпустите его.

— Садитесь, пожалуйста, в машину.

Мимо Джулии стала протискиваться женщина, толкавшая перед собой огромную коляску; из-под целлулоидного верха раздавались громкие вопли двух ребятишек. Джулия села в машину. Сильвестр захлопнул дверь, и Веселый радостно ткнулся носом в лицо хозяйки.

— Пристегните ремень, — попросил Сильвестр, завел мотор и отъехал от тротуара. — Мы едем на загородную прогулку, — объявил он.

Джулия молча пристегнула ремень.

Когда они вывернули на Холланд-Парк-авеню и покатили по ней в направлении Шеффердс Буш, Сильвестр сказал:

— Я так рад, что нашел вас! Стараясь вас разыскать, я прочесывал одну улицу за другой, и поскольку при этом приходилось все время медленно тащиться, прижимаясь к обочинам, я постоянно ловил на себе насмешливые взгляды людей, принимавших меня за трусливого водителя-новичка. Чувствуешь себя при этом довольно неудобно.

Джулия с напряженно застывшим лицом и плотно сжатыми губами молча смотрела перед собой; руками она обхватила сидевшую между ними собаку.

Они влились в транспортный поток, кативший по направлению к Чисвику и далее к автостраде.

— Мой кузен Хэмиш — вы еще с ним не встречались — был так восхищен тем, что вы сделали с моим садом, что решил просить вас помочь и ему с этим делом.

Джулия промолчала.

— Ну так вот, — продолжал после небольшой заминки Сильвестр, — мы говорили с ним о садовых проблемах, и он хотел связаться с вами, а я, чувствуя себя как дурак, вынужден был признаться, что для меня самого это не только затруднительно, но, вернее сказать, просто невозможно. Он долго разглагольствовал, перечисляя все те способы, с помощью которых он общается со своей уборщицей, но ничего из того, что он упомянул, мне не подходило. Я ему рассказал, что, перед тем как я поехал в Америку, вы оставляли мне в блокноте записки относительно мыла и тому подобных вещей. Да, между прочим, вы приходили в эти дни ко мне убираться?

— Да, — сказала Джулия, не поворачивая головы и не отрывая глаз от дороги.

— Я не был уверен в этом, — сказал Сильвестр, — потому что деньги, которые я оставлял для вас, оказывались всякий раз нетронутыми.

— Тот чек, который вы прислали мне из Америки, был выписан на слишком большую сумму. Я говорила вам об этом.

— Так вот в чем дело! Я тоже думал, что не может же дом оставаться так долго чистым просто так, сам по себе, и вряд ли в это дело вмешались какие-то добрые феи. — Джулия снова промолчала. Сильвестр продолжал говорить, словно боялся остановиться: — Хэмиш поинтересовался, как я нашел вас в свое время. Да, между прочим, его мать — это моя тетя Калипсо, которая, помните, не умерла.

— Ну, тогда ясно, кто он, — сказала Джулия.

— Да. Так о чем я говорил? — наморщил лоб Сильвестр. — Ах да, о том, как искал вас. Хэмиш предложил, чтобы я позвонил вам по телефону. Как будто я не звонил! Такое впечатление, что у вас нет телефона. Потом я пошел к вам домой, нажал на звонок, получил короткую отповедь от ваших грубиянов-соседей. У меня создалось впечатление, что вас там вообще не бывает. Итак, Хэмиш спросил, как я вас нашел в самом начале, и я рассказал ему о доске объявлений в угловом магазине. Тогда он мне сказал, или мне кажется, что он сказал, „попробуй там“. Так я, конечно, и сделал.

На лице Джулии впервые проскользнуло какое-то подобие улыбки. Может быть, это тот самый день, когда он может сказать ей, какой у нее красивый профиль? Нет, не сейчас. Он ехал теперь быстро, оставляя позади все новые и новые мили автострады, довольный своей новой машиной, с удовольствием чувствуя, как она слушается его. Еще немного, и они будут далеко от города.

— Я попробовал разыскать вас через угловой магазин, — продолжал Сильвестр. — Я там заказываю газеты и иногда покупаю продукты. Это прекрасный магазин, и мне очень нравится его владелец. Мне нравится, например, что он берет на себя труд вырывать эти вонючки из журналов. И особенно мне нравится его доска объявлений. Там есть объявление о козе, которая скорее всего на самом деле не существует. Перед моим отъездом в Америку о ней в объявлении было написано как о „козе“, а теперь она упоминается там как „козочка“. Он говорит, что она вымышленная.

Джулия сказала:

— Он взял это из „Алисы в Зазеркалье“, которую сейчас читает. На следующей неделе там вместо „козочки“ может оказаться „козленок“.

— Спасибо, — сказал Сильвестр, благодарный ей за то, что она наконец заговорила. — А не было ли вас, случайно, в магазине, скажем, в задней комнате, когда я приходил туда, чтобы узнать о вас, но так и не решился?

— Нет, — сказала Джулия.

— Но вы могли бы там быть? Он ведь ваш друг?

— Он подумал, — сказала Джулия, — что вы, возможно, тот самый мужчина, который…

— Который названивает по ночам? — Сильвестр обиделся. — Как мог он, черт возьми, так подумать?

— У него не было уверенности. — Она засмеялась. — Он просто осторожничал, только и всего. Его жена всегда старается защищать меня от всяких, в том числе и мнимых, неприятностей. Она, понимаете ли, очень любила Кристи и поэтому боится за меня.

— С какой стати мне доставлять вам неприятности?

Джулия не ответила, а потом сказала:

— Вы могли бы передать мне через Пателей записку.

Да что он мог написать в такой записке? Даже сейчас, когда она рядом с ним, он не может сказать ей все, что хочет и должен. Теперь они мчались по автостраде со скоростью восемьдесят пять миль в час.

— В конце концов я вспомнил, что мой кузен посоветовал поискать собаку. Я прочесал Челси, Фулхэм, Кенсингтон, Пимлико и вдруг — бах! Вижу его на пороге дома. Помните, вы мне тогда говорили, что он лаял на вашего мучителя? А на меня он не залаял, не правда ли, парень? — Отняв от руля руку, Сильвестр погладил собаку по голове. — Вот так я вас и нашел наконец, — закончил он свой рассказ.

Джулия откинулась на спинку сиденья, и он почувствовал, что ее напряженность начинает понемногу ослабевать.

Снаружи быстро темнело. Наступала зимняя ночь. Сильвестр включил фары.

— Вам не холодно?

— Нет, спасибо.

— Когда Ребекка узнала, что вы убираетесь у меня, она сказала, что вы, должно быть, цыганка, поскольку Пайпер — цыганская фамилия.

— В этом есть доля истины. В Девоне, например, живут цыгане с такой же фамилией.

Они немного помолчали. Потом он спросил:

— Когда вы остановили тогда поезд, чтобы спасти ту овцу, мне показалось, что, кроме нее, никаких других овец в поле не было. А куда же, как вы думаете, подевались все остальные?

— Думаю, они поднялись вверх по холму, — ответила Джулия. — А может быть, ушли на другое поле. А почему вы спрашиваете? Я сама до сих пор как-то об этом не думала. Почему вас это так интересует?