— Ах ты ублюдок! Не смей к ней прикасаться, или я тебя задушу голыми руками! — И, развернувшись, Броган так ударил своего двойника под дых, что тот согнулся пополам.

Но и задыхаясь, он с хитрой ухмылкой покосился на Маталию.

— Я бы не сказал, что она сопротивлялась. — И он закашлялся, отчаянно пытаясь отдышаться.

Выведенная из оцепенения Маталия схватилась за меч и направила его на Ксантье.

— Что здесь происходит?! — закричала она. — Что ты натворил? Зачем поцеловал свою невестку?

Броган со свирепым видом шагнул вперед, но Ксантье проворно отпрыгнул.

— Ну и дурак же ты, братец, что женился из соображений чести, хотя, после того как я попробовал на вкус ее губки, догадываюсь, что честь была не единственным мотивом! Жаль, что она еще не знает, что ты терпеть не можешь целоваться, иначе поняла бы, что я не ее молодой муж. — И с недоброй ухмылкой Ксантье вскочил на привязанную к дереву лошадь.

Броган с бешенством посмотрел на Маталию, которая переводила взгляд с одного близнеца на другого, в ужасе оттого, что сразу не увидела между ними разницы.

— Да уж, действительно, несчастье, — пробормотал Броган, повернувшись к жене спиной и гневно воззрившись на брата. — Если ты к ней еще хоть пальцем прикоснешься, я тебя на части разорву!

Ксантье снова улыбнулся, переведя взгляд с разгневанного лица Брогана на испуганную Маталию.

— Пусть она сама решит, да?

Он кивнул, сдавив бока лошади, и та поскакала сквозь чащу к дороге, постепенно перейдя на галоп.

Наконец Маталия окончательно пришла в себя, вскочила и подбелсала к Брогану:

— Я ничего не понимаю! Он же твой брат! Зачем он так поступил?

Броган повернулся к ней с искаженным от ярости лицом.

— Сука! — рявкнул он. — Шлюха!

— Броган! — охнула Маталия, отшатнувшись от неожиданности.

Он презрительно оглядел ее мокрое голое тело.

— Приведи себя в пристойный вид, — прорычал он, — если только твое неверное сердце имеет представление о пристойности. Дальше поедем без отдыхов и ночлегов, пока я не запру тебя в твоей опочивальне за семью замками.

Они гнали лошадей весь день до наступления темноты и не остановились с наступлением ночи. Нараставшая злость встала между ними стеной, и даже птицы, казалось, хоронились в листве, страшась их взаимного гнева. Волки бежали за кобылой по пятам, заставляя ее нервничать. Маталия великолепно правила лошадью, чувствуя каждое ее движение, будто они были одним целым. Рыжий волк, самый старший, вскидывал морду и принюхивался, время от время косясь на Брогана своими глазами-бусинками. Серебристо-серый, самый маленький, бежал короткими стремительными рывками, почти неразличимый в лунном свете. Черный, самый сильный, не отставал от стремени Маталии, ощерившись.

Стая находилась на незнакомой территории. Но поменялось не только место обитания, сильно изменилась сама их хозяйка, и они старались изо всех сил под нее подладиться. Они так лее, как и Маталия, оставили позади дом и вздрагивали, принюхиваясь и настороженно всматриваясь в темноту. Волки образовали вокруг Маталии защитный полукруг, так что ее лошадь скакала на значительном расстоянии от лошади Брогана, разделив супругов еще и физически.

Ирландский волкодав мчался рядом со своим хозяином. Он тоже чувствовал взаимное напряжение между людьми, и ему было не по себе. Всякий раз, когда лошадь жены хозяина настигала его, он начинал тихонько скулить и тряс своей массивной головой, чтобы рассеять тоску.

У Брогана внутри все кипело, злость на брата обратилась на Маталию, будто она была причиной их вражды, и его серые глаза поблескивали от сумасшедшей ярости. Всего на один момент он расслабился, и она тут же бросилась в объятия к его злейшему врагу. Он тихо выругался, почувствовав, как радуется сейчас его братец.

Лошадь Брогана остановилась перед широким потоком и в страхе попятилась от шумящей воды. Броган склонился к шее жеребца, поглаживая и уговаривая его, пока тот постепенно, шаг за шагом, не пересек речку и не вышел на противоположный берег. Маталия почти с ненавистью смотрела, как нежно он обращается с животным. Как бы ей хотелось, чтобы с конем он был столь же груб и низок, как с ней! Хотя она не могла не оценить удивительной мягкости мужа по отношению к зависимому существу. Маталия опустила черные ресницы, чтобы Броган не увидел выражения ее глаз, когда нетерпеливо обернулся, заметив, что она стоит на месте.

— Пошевеливайся, — бросил он с холодной яростью.

В ответ Маталия злобно уставилась на него, презирая себя за то, что уступила вчера его требованиям. Ее природное бунтарство взыграло, подогретое несправедливым обвинением, и она задумчиво огляделась по сторонам. Броган с тревогой следил за женой, внезапно догадавшись, какие мысли бродят у нее в голове.

— Поторопись, ночью вода очень коварна, — с силой произнес он.

Маталия снова посмотрела на мужа с одного берега реки на другой: его жеребец нетерпеливо встает на дыбы. В ночи вода казалась черной, лишь брызги посверкивали в лунном свете над стремительно бегущей гладью. На дне лежали камни, скользкие от покрывавших их водорослей. Жеребец Брогана снова фыркнул и раздраженно закрутил хвостом. Зато гнедая кобыла Маталии спокойно сопела, глядя на воду, но, когда она смело шагнула вперед, женщина неожиданно натянула поводья.

— Что ты делаешь?! — вскрикнул Броган, пытаясь успокоить своего жеребца.

Но Маталия продолжала натягивать поводья, заставляя лошадь пятиться, пока наконец все четыре ноги животного не встали на твердую почву. С проклятием Броган пнул коня, направляя его обратно через брод, но жеребец только взбрыкнул, громко заржав от ярости. Призвав все свое умение, Броган целиком сосредоточился на раздраженном животном, тихонько ему что-то приговаривая. Жеребец закружился на месте, готовый поскакать прочь от страшной воды. Броган сжал ему бока коленями, удерживая поводья осторожной, но твердой рукой.

Маталия следила за этой сценой, видя, что муж полностью сосредоточен на своей задаче. Она подняла глаза и заметила за деревьями высоко на холме небольшой каменный домик. Он выглядел пустым и заброшенным, но Маталии он показался райским прибежищем от той катастрофы, в которую совсем недавно превратилась ее жизнь. Броган на нее несправедливо обозлен, родители отказались от нее, единственной подруги нет рядом. Она чувствовала себя одинокой и всеми покинутой.

Внезапно приняв решение, Маталия развернула свою кобылу, изо всех сил всадила ей пятки в бока, и та стремительно помчалась через лес. Сзади до нее доносился извергаемый Броганом поток ругательств, но женщина только быстрее погнала лошадь. Свежий ветер развевал ее волосы, и она с облегчением улыбнулась.

Бежавшие рядом волки тоже были взбудоражены и радовались этому внезапному всплеску энергии. Маталия неслась сквозь чащу, низко пригибаясь под ветвями деревьев и крепче держа поводья, когда лошадь перескакивала через гранитные выступы и переплетения корней. Довольно скоро она была уже далеко от ручья, и крики Брогана замерли вдали. Тогда она замедлила шаг и остановилась, внимательно оглядываясь вокруг. Слабый свет звезд только усиливал ночную тьму, зато холм был залит ярким лунным светом. Маталия поехала рысью, глубоко дыша и наслаждаясь первыми минутами абсолютной свободы.

Через час, когда ее кобыла устала и перешла на шаг, Маталия выехала из леса и оказалась у подножия холма. На самой вершине она увидела старое каменное строение, не окруженное рвом и не обнесенное частоколом. Вершину покрывал ковер травы, а по склону густо разросся дикий вереск. Ветер донес до Маталии тяжелые ароматы орегано, фиолетового базилика и садового чабера, и она с надеждой стала высматривать признаки человеческого жилья.

Поднявшись по склону холма, женщина увидела тропинку, которая извивалась вокруг домика, находившегося примерно в пяти минутах ходьбы. Края тропинки были обложены необычными камнями, и Маталия невольно натянула поводья, не зная, стоит ли ей переступать через эту границу. У нее болела рука, и она бросила взгляд на медное кольцо на пальце. Кельтские символы тускло поблескивали в лунном свете. Она рассеянно потерла кольцо и перевела взгляд на каменный дом.