- М-м-да-а, - протянул Максим. – А я тут хотел…

Он не договорил. Уйти сейчас и бросить друзей в такой ситуации, он, конечно, не мог.

Неправильная дорога не хотела его отпускать. Она держала его, и – крепко держала!

- Ты хотел – что? – спросил Длинный.

- Ничего! – Максим отвернулся. - Где мы будем драться? – спросил он, глядя в сторону.

- За Комсомольским парком есть поле, - сказал Фидель. - Знаешь, там сусликов раньше ловили?

- Да, знаю. Это поле так и называют – Суслики.

- Да. Так вот - бой сегодня, на Сусликах, в три часа. В два собираемся в школе на футбольном поле, и оттуда выдвигаемся.

- Пеля будет?

- Нет, - покачал головой Фидель. – Не хочет попасть в ментовку, если что-то пойдет не так. Но он там и не нужен – сами разберемся, не маленькие. Кербс гарантировал, что никто из проспектовских не притащит оружия, а Пеля дал слово, что и мы будем с пустыми руками.

- М-да, - Максим тяжело опустился на корточки, - новость!

Настроение было – хуже некуда. Максим с тоской оглядел разобранный велосипед. Вот ведь – грязь развел по всему двору! Теперь убирать нужно…

- Слушайте, мужики - а вы точно не шутите?! – спросил он с надеждой.

- Ты чего, какие шутки! – возмутился Длинный.

- Да, тут не до шуток... Нужно кеды новые одеть, а то в старых подошва отпасть может…

- Пеля говорит, что проспектовские сопляки, мы их всегда били и бить будем, - сказал Длинный, вложив в эти слова всю иронию, на которую был способен. – А Корень говорит, что вчера их было человек семьдесят!

- Может, Корню показалось? – Максим криво усмехнулся. – У страха глаза велики!

- Хорошо, если так, - сказал Фидель. – Мы посчитали – наших не больше тридцати наберется.

- Блин, во попали, а?! Во – попали! – Максим обвел взглядом своих друзей.

Те молчали.

– Ладно, - махнул рукой Максим. – Подождите меня на улице. Я пойду у матери новые кеды выпрашивать.

7.

Их собралось тридцать пять человек – большего и ожидать было нельзя. Активные собачевские бойцы, из тех, кто не пропускал ни одной дискотеки, и спокойные ребята, которые почти никогда не участвовали ни в каких разборках – все были обязаны принять участие в большом бою.

За собачевскими тут же увязались младшие – несколько мальчишек десяти-двенадцати лет. Они, конечно, не собирались ни с кем драться, да их и не пригласил бы никто, но постоять в сторонке, наблюдая настоящую битву, битву в реальной жизни, не в кино – ради этого малыши были готовы идти не только за город на Суслики, но вообще – на край света.

Правильнее было бы не пугать мирных граждан, и двинуться на поле боя несколькими небольшими группами, но, посовещавшись, решили, что кто-то может просто опоздать, а потому вышли все вместе, огромной гурьбой, заполоняя узкие улочки частного сектора от края до края.

- Опаздываем, - шепнул Максим Фиделю, поглядывая на ручные часы.

- На много?

- Минут на десять.

- Ничего, подождут, - сказал Фидель. – Ты в драке особенно не выпендривайся, у тебя будет своя задача – смотреть за ним, - Фидель кивнул в сторону Длинного, который шел впереди. – Если с ним что-то случится, дядя Коля с нас по три шкуры спустит – и с меня, и с тебя, и с Пели. Так что держись к Длинному поближе.

- Хорошо.

Шли почти молча, изредка перебрасываясь короткими фразами. Было тревожно. Каждый понимал - слабый, если он действительно слаб, не вызывает сильного на бой. Сам факт вызова говорил о том, что проспектовские стянули все силы, которые только смогли, и силы эти не малые.

Проскочили Комсомольский парк, по счастью не наткнувшись ни на один наряд милиции. За парком прошли через небольшую лесопосадку, обогнули вонючую, наполовину заросшую камышом водокачку, и – вот они, Суслики, Куликово поле местного значения.

Проспектовские уже были здесь – сидели на земле, ждали. Увидев собачевских, быстро поднялись.

- Мама дорогая! – прошептал Фидель. – Сколько же их!

Проспектовских было много, очень много. Высокие и маленькие, худые и не очень, все обнаженные по пояс, они быстро построились в один ряд. Перед этим голопузым строем прошел Кефела, что-то говоря, наверное, в последний раз напутствуя своих бойцов.

- Один, два, три, - начал Максим, пытаясь быстренько посчитать, сколько же подростков вышли против них.

- Восемьдесят два, - сообщил он Фиделю через минуту.

- Теперь понятно, почему майки поснимали, - сказал Фидель. – Здесь весь город. Они, наверное, не все знают друг друга, и разделись, что бы своих с нашими не перепутать. М-да… Их почти втрое больше – не потянем мы. Не потянем! Э-гов, мужики! – крикнул он, обращаясь к тем, кто шел сзади. – Никому футболку не снимать! А то от своих достанется. Сегодня голые – это враги.

Между тем Кефела отошел от строя проспектовских и пошел на середину поля.

- Это он, наверное, со мной хочет перетереть на последок, - сказал Фидель, и пошел на встречу к рыжему коллеге.

Тем временем Максим заметил, что и с проспектовскими пришли школьники лет десяти. Собачевские и проспектовские малыши не проявили агрессивности друг к другу. Они смешались в одну кучу, почтительно отошли в сторону, чтобы не мешать старшим, и уселись на теплую землю, предвкушая небывалое зрелище.

Фидель и Кефела встретились посередине поля, пожали друг другу руки, но проговорили не долго – меньше, чем через минуту каждый вернулся к своим бойцам.

- Ничего нового, - громко, чтобы все слышали, сказал Фидель, подойдя, - деремся только кулаками, после драки, не зависимо от результата – мир, ну и так далее. В общем, крепитесь, пацаны. Их очень много, но имейте ввиду - если сегодня мы их одолеем, против нас в Шахтерском больше никто не выйдет. Больше просто некому!

Фидель вздохнул, потом расправил плечи, и медленно пошел в сторону проспектовских. Нестройная орда собачевских двинулась за ним. Длинный вышел в первый ряд, и Максим, хотя и не горел желанием быть среди первых, вынужден был подойти к нему поближе.

«Вот ведь вояка, - думал Максим. – В первые ряды поперся! Надо оно ему – и так сегодня тумаков на всех хватит!»

Он оглянулся, и уставился на своего одноклассника, Колю Шварца – тихого паренька, который никогда ни к кому не приставал и вообще был человеком очень мирным. Сейчас Коля шел сзади Максима, и лицо у него было белое, как бумага, все какое-то перекошенное от страха и сдерживаемой ярости.

«А ведь это и у меня такое лицо!» - подумал Максим.

В это время проспектовские, прокричав что-то уничижительное (хотя собачевские и не разобрали, что именно кричат – далеко) побежали на них. Было не понятно – зачем бежать, если меньше, чем через минуту и так все сцепятся, даже если будут идти медленным шагом, но и на собачевских это подействовало – без всякой команды, один за другим, они тоже побежали на встречу врагам.

Возможно, у проспектовских существовал план, кому атаковать правый фланг собачевских, кому – левый, кому – центр, но в жизни все получилось не по плану. Дело в том, что собачевские сгруппировались вне всякой логики, спонтанно, и все самые сильные бойцы – Фидель, Жорик, Бригадар, оказались на правом краю. Никто из проспектовских не хотел попадать под их мощные кулаки, поэтому на ходу линия голых сбилась, изменила направление движения, и к правому краю собачевских подбежало всего с десяток бойцов. Остальные же, всей гурьбой, ударили в центр и по левому флангу.

Длинный, находившийся в центре первого ряда, стал на пути проспектовского бойца, раньше всех добежавшего до собачевских. Высокий и худой парень, которого Максим видел впервые в жизни, решил начать свой бой эффектно. Поэтому он, не сбавляя скорости, прыгнул на Длинного, выставив вперед левую ногу, стараясь вот так, в прыжке, попасть Длинному в лицо. Не получилось – парень не рассчитал расстояния, и удар ногой пришелся Длинному на уровне плеча. Длинный легко увернулся, нога противника лишь скользнула по касательной по его телу, зато привычно выставленный Длинным кулак правой руки нашел лицо незадачливого прыгуна, и тот, с громким оханьем, приземлился плашмя на спину.