против охраны, убеждал, что исследователь должен путешествовать

без всякого оружия, чтобы не вызывать подозрений в агрессивных

целях.

Как впоследствии оказалось, эта предосторожность поставила

экспедицию в очень тяжелое положение. Китайцы узнали о ружьях

от своих агентов раныце, чем путешественники тронулись в путь,

и все плавание было отравлено подозрительностью китайских

властей.

Участниками экспедиции были ее начальник полковник Черняев

и пять научных работников: «историограф» Кропоткин, доктор

Конради, астроном Усольцев и два топографа. С ними ехал еще

русский консул Шишмарев. Ему-то и было поручено передать

дипломатическое послание.

С раннего утра Кропоткин был на палубе, заносил в дневник

все, что видел, все, о чем мог расспросить. В походном альбоме

он часто делал зарисовки берегов, уточнял карту Сунгари. Через

каждые два часа измерял и записывал температуру воздуха и вел

другие метеорологические наблюдения.

На каждой остановке неутомимый географ садился в шлюпку,

отправлялся на берег исследовать растительность, характер

рельефа и собирал образцы горнькх пород.

Кропоткин скоро объединил вокруг себя всех спутников, и

работа шла дружно.

* * *

В последних числах июля пароход «Уссури» вошел в устье

Сунгари. На правом ее берегу, среди зеленых лугов, березсюых

и дубовых рощ, были разбросаны нанайские юрты и стояли

маньчжурские караулы.

Не успел «Уссури» показаться на реке, как с караульного

поста отчалила лодка с чиновниками. Начальник караула

настойчиво пытался отговорить путешественников от плавания по Сунга-

ри. Он пытался уверить, что вода очень мелка и они не пройдут,

но его уговоры не подействовали.

Протока была с полкилометра шириной и глубиной в восемь

футов. При осадке «Уссури» на три фута он мог итти

совершенно свободно. Далее река расширялась, в нее впадало множество

протоков. При большой воде протоки сливаются с Сунгари, тогда

устье реки разливается на несколько километров, и берегов

становится не видно.

Однако были сведения, что Сунгари мелка и на ней много

перекатов, что в двухстах километрах от устья есть такие мели,

которые не позволят плыть по реке.

Встал вопрос: не ехать ли по берегу и на чем? Но после

первых же встреч и переговоров с китайцами выяснилось, что

лошадей достать не удастся. Оставался один путь — по реке.

В географической литературе единственное описание Сунгари

было оставлено католическими миссионерами, которые проникли

на берега этой маньчжурской реки еще за полтораста лет до

Кропоткина. Монахи дали кое-какое географическое описание бассейна

Сунгари, ее берегов и населения, но все эти сведения были

отрывочны и, конечно, сильно устарели.

Когда пароход «Уссури» подошел к бару реки, погода

изменилась, пошел дождь, стало холодно.

Бар Сунгари представлял собой вал наносного песка, который

шел поперек всей реки. Глубина тут была меньше осадки

«Уссури». Промерами нашли борозду. Она оказалась шириной всего в

несколько десятков метров, а глубина немного больше метра. Но и

это было неплохо: все-таки была возможность осторожно пройти.

Пароход несколько раз садился на мель. Команда слезала в воду и

снимала его с мели. Кропоткин подавал всем пример и сам первый

лез в воду, несмотря на протесты капитана.

Выше бара по обе стороны расстилалась широкая вода, и на

ней было множество островов. Картина была на редкость

живописная. Берега Сунгари покрывали кустарники, за ними вдали

виднелись невысокие холмы —отроги гор, поросшие лиственным лесом.

И все это огромное пространство было пустынным. Тут встретилось

всего только несколько нанайских юрт.

Плавание вначале шло сравнительно легко, зато выше на реке

шли перекаты один за другим. Пароход, да еще с баржей,

ежеминутно рисковал застрять. От капитана и команды требовалось

большое искусство.

То и дело бросали якорь и высылали вперед шлюпку делать

промеры. За сутки поднялись всего километров на пять,

маневрируя между мелями и островами.

Кропоткину такое движение было наруку. Пользуясь

остановками, он, доктор Конради и Усольцев отправлялись в шлюпке, на

берег и там не спеша собирали геологические коллекции и

гербарии. Берега покрывала высокая жесткая трава, которая росла на

илистых отложениях. Километрах в двух от реки Кропоткин попал

в рощицу из дубков. Берез почти не было. Общий характер

растительности напоминал растительность амурских островов.

При таком медленном движении все же за четыре дня удалось

пройти мелкие места, и пароход «Уссури» выбрался на более

удобный плес. На правом берегу показались низкие отроги гор Доус-

Алинь (Малого Хингана на Амуре).

Но и дальше плавание было не из легких. Снова попадались

мели и перекаты. При, крутых поворотах на таком фарватере бар-

жа моталась в стороны и грозила проломить бок «Уссури» или

переломать его колеса.

Всюду расстилались заливные луга, поросшие очень высокой

травой. Ширина русла менялась от одного до полутора

километров.

За главным протоком, по которому шли, влево и вправо

виднелись такие же мощные рукава, как и главное русло. Простор,

мощность реки восхищали наблюдателей.

На этом плесе встретили небольшую нанайскую деревню — в

ней было всего дворов пятнадцать. Она стояла близ устья реки

Халхан-Бир. Здесь пароход сделал первую остановку в населенном

месте. Жители уверяли, что плавание дальше пойдет хорошо. Было

пройдено уже около ста шестидесяти километров.

сПодъехали лодки с соболями, которых отдавали за три

серебряных рубля, но их не купили, — пишет Кропоткин. — Соболя

эти совершенно схожи с уссурийскими и, вероятно, добываются

из-за хребта, отделяющего систему Сунгари от системы реки

Уссури».

Вскоре к пароходу подплыла лодка с чиновником, и опять

начались переговоры. Чиновник настойчиво убеждал экспедицию не

плыть дальше, пока он не испросит позволения у начальства, но

уговоры не подействовали.

* * *

Дальше шли быстрее — на фарватере не было мелей — и за

день прошли около шестидесяти километров. К вечеру пришлось

сделать остановку вблизи небольшой деревушки. В машине

парохода загрязнились цилиндры от очень мутной сунгарийской воды.

Оказалось также, что на барже поврежден руль. Пришлось чистить

машину и чинить руль.

Река стала оживленнее. Навстречу пароходу попалось больше

десяти больших лодок под парусами. Это нанайцы возвращались с

ярмарки из города Саньсиня, расположенного в трехстах

пятидесяти километрах от устья. Нанайцы везли мешки с хлебом, сундуки

и лес. В Саньсинь они привозили ясак и там запасались

мануфактурой, просом, мукой и другим продовольствием.

Горы, которые раньше виднелись вдали на правом берегу,

теперь подошли к самой реке и поднялись остроконечными зубцами.

Сунгари врезалась в горный хребет. По обоим берегам реки

шириной не меньше километра расстилались живописные лесные

склоны и луговые зеленые долины. Появились хутора и деревни. Их

население состояло из нанайцев и китайцев, поселившихся в

низовьях Сунгари совсем недавно, одновременно с появлением русских

на Амуре, при генерал-губернаторе Муравьеве. Китайские власти

поселили нанайцев и китайцев из боязни, чтобы русские не заняли

эти места.