Мне не хотелось задеть его; он был так возбужден, что мне подумалось, какая же у него должно быть скучная жизнь, если он так стремится поиграть в детектива.

— Пока нет, — сказал я. — С этим придется обождать. Дело в том, что исчез труп.

— Правда? Быть не может! — Он был вне себя от восторга и тараторил дальше, когда я ему объяснил, что произошло: — Ну и дела, а? Ясно, что адвокаты могут и подождать, это я понимаю. Я могу вам чем-нибудь помочь? Сейчас я еду в «Серенаду» взглянуть на свою пациентку, потом надо будет наведаться еще в пару мест, но после этого я — к вашим услугам.

— Мне тоже нужно к Поппи, — сказал я. — Буду очень благодарен, если вы и меня подбросите.

Лео успел выйти из столовой и, когда я через пару минут заглянул к нему в кабинет, уже звонил Пасси. Он внимательно выслушал мой беглый отчет о том, что мне стало известно.

— Погоди-ка, — рассуждал он, когда я закончил, — так ты думаешь, что между тем Питерсом, которого ты знал, и Гаррисом могла существовать какая-то связь, и хочешь, чтобы этих лондонских адвокатов хорошенько расспросили и заодно предложили им опознать труп. Верно?

— Да, — ответил я. — Может быть, все это ерунда, но нам необходимы сведения об обоих — Питерсе и Гаррисе. Особенно меня интересует, откуда у Гарриса взялись деньги — страховка или еще что-нибудь? Допускаю, что все это может оказаться холостым выстрелом, но ведь нельзя исключить и то, что эти юристы будут нам полезны. Надо будет только побеседовать с ними поосторожнее, по телефону это, пожалуй, не получится.

Лео кивнул.

— Само собой, мой мальчик. Все, что может пролить свет на эту дикую историю, сам понимаешь… Пасси устроит слежку за этим типом, этим Хейхоу.

Внезапно он запнулся и посмотрел на меня.

— Надеюсь, это не приведет нас к кому-нибудь, кого…

Он замолчал в растерянности.

— Я сейчас еду в «Серенаду», — пробормотал я.

Он откашлялся.

— Я заеду за тобой. Только не напугай ее, мой мальчик, только не напугай. Я не могу поверить, что бедняжка Поппи может иметь с этим что-то общее.

Кингстон, весь сияя, ждал меня в машине. Развитие событий, видимо, приводило его в восторг.

— Для вас это хлеб насущный, — сказал он с легкой завистью, когда я сел рядом с ним в машину. — А у меня здесь никогда ничего не происходит, так что было бы просто ненормально, если бы меня это не увлекло.

Хотя в том, как люди реагируют на чужие трагедии, есть что-то немного извращенное, вам не кажется? Я, собственно, Гарриса почти не знал, и даже то, что знал о нем, мне не нравилось. Я бы сказал, что мир немного потерял с его смертью. Я его видел как раз перед тем, как он умер, где-то за час до того, и, помню, подумал, что он здесь только мешает.

Меня занимали свои собственные проблемы, но я не хотел показаться невежливым.

— Где это было? — спросил я рассеянно.

Он прямо сгорал от желания поделиться со мной.

— На лестнице в «Серенаде». Я шел наверх к своей пациентке — у нее желтуха, — а он еле плелся вниз. Сразу видно, что с похмелья — да еще как! Прошел мимо меня — глаза стеклянные, язык чуть не вываливается изо рта. Не поздоровался, слова не сказал… Да вы же знаете таких людей!

— Эта ваша пациентка, — сказал я, — она, наверное, была у себя наверху, когда случилось несчастье…

Он повернулся ко мне, удивленно спросил:

— Флосси? Была, но это ничего вам не дает. Она лежит в задней части дома, наверху в мансарде. Да и вам надо было бы видеть ее, беднягу. Сейчас ей уже немного лучше, а два дня назад бедная девушка и на ноги встать не могла. Может, конечно, слышала что-нибудь: об этом я у нее спрошу.

Я ответил, что не стоит, но он весело продолжал тараторить, предлагая всякую бесценную помощь. Насколько я вообще его слушал, он вызывал у меня сочувствие. Жизнь, которая нуждается в убийстве, чтобы стать занимательной, на мой взгляд, трудно назвать веселой.

В «Серенаде» он сразу же направился наверх к больной, а я пошел к Поппи в салон. В этот ранний час, роме нас, там никого не было. Она обрадовалась мне, как всегда энергично, заявила, что я должен немедленно чего-нибудь выпить. Я пошел за ней в бар и, когда она готовила коктейль, сразу же, пока не вернулся Кингстон, задал ей волновавший меня вопрос.

— Вы говорили, что отлично помните вчерашнее утро. Никто из гостей не ушел незадолго до того, как случилось несчастье? Так, за полчаса до этого?

Она как раз вынимала кубики льда из ванночки в холодильнике и на мгновенье задумалась.

— Да нет, никто, если не считать нашего викария.

Я снял очки.

— Батвика?

— Да, он всегда приходит около полудня. Любит коктейли на американский манер — вот, как этот твой, но больше одного никогда не выпивает. Забежит около двенадцати, выпьет стаканчик и уходит. Вчера я сама проводила его к двери, он ходит к себе прямо через сад. А что?

Я стоял, глядя на стакан в своей руке, и крутил его так, что льдинки кружились в янтарной жидкости. В этот момент весь случай был у меня перед носом как на тарелочке.

К сожалению, я видел только половину его.

Глава 11

ЗАЧЕМ ЕГО БЫЛО ТОПИТЬ?

Я все еще продолжал ломать себе голову, когда Поппи положила мне руку на плечо. Я обернулся. Ее круглое лицо покраснело и было страшно озабоченным.

— Альберт, — прошептала она, — сейчас ничего не выйдет: Кингстон уже возвращается, но я хочу тебе кое-что сказать. Тсс, он уже здесь.

Она снова повернулась к бару и начала возиться со стаканами. Вошел Кингстон, веселый и довольный собой.

— Ей уже намного лучше, — сказал он, улыбаясь Поппи, — через пару дней будет прыгать, как козочка. Только пусть не ест ничего жирного. Хотите поговорить с нею, Кемпион?

Поппи вопросительно посмотрела на него, и он объяснил ей, в чем дело. Она засмеялась.

— У нее на это не хватило бы ни сил, ни ума, — подчеркнула Поппи. — Да хоть бы и хватило, она бы ничего такого не сделала бы. Наша Флосси — чудесная девушка! Флосси — вот это мысль! В жизни не слыхала большей глупости!

Кингстон, однако, стоял на своем, и его упрямое стремление присутствовать при всем наверняка обозлило бы меня, если бы дело было и впрямь срочным.

А так мы вместе пошли наверх по лабиринту коридоров и неожиданных лестниц, пока не добрались до комнатки в мансарде на противоположной стороне дома от чулана, рядом с которым стояла ваза.

Увидев Флосси, я сразу понял, что Поппи права. Ее похудевшее, желтое личико было трогательно апатичным. Кингстон начал задавать ей вопросы. Не слышала ли она чего-нибудь? Не выходила ли на минутку из комнаты? Не случалось ли вчера чего-нибудь необычного? Она на все отвечала «нет, сэр» с усталой терпеливостью тяжелобольного человека.

Мы вышли и направились еще раз взглянуть на кладовую. Там ничего не изменилось со времени моего прошлого визита, Кингстон вел себя, ну, прямо, как эксперт. Очевидно, он сам себе нравился в новой роли.

— А здесь вот царапина, — сказал он, показывая на бороздку, которую я заметил еще раньше. — Она вам что-нибудь говорит, Кемпион? Выглядит довольно свежей, правда? Может, надо попробовать снять отпечатки пальцев?

Я грустно посмотрел на толстую штукатурку и увел его прочь.

В конце концов, мы от него все-таки избавились. Он предложил подвезти меня к полицейскому участку, но я поблагодарил его и объяснил, что за мной заедет Лео. Случайно взглянув при этом на Поппи, я заметил, что на ее щеках появился румянец.

Мы стояли с ней вместе у окна и смотрели, как машина Кингстона исчезает за поворотом.

— Скучает он, — вздохнула Поппи. — Все они здесь скучают, милые мои защитники. Он — хороший парень и вовсе не обожает убийства, но теперь у него хоть есть о чем говорить, когда он приходит к своим пациентам. Ужасно, должно быть, каждый день встречаться с людьми, которым нечего сказать, как ты думаешь?

— Пожалуй, — ответил я неуверенно, — пожалуй. Так что же вы хотели мне сказать?