— Вы его уже разочаровали. Если ваш отец узнает, что вы сегодня сделали для курики, он сочтет это проявлением обыкновенной слабости. Хотя лично я считаю это истинной силой характера.

— Да, он наверняка будет зол. И, несмотря на это, я должен продолжать дело отца и, соответственно, получить необходимую для этого профессию, чтобы хотя бы в этом оправдать его ожидания.

— А в чем же вы можете не оправдать его надежды? Я считаю, что вы обладаете всем, чем мог бы гордиться отец. — Его голос вдруг зазвучал мягче.

— Мистер Рангити, не буду долго ходить вокруг да около. Моему отцу не нравится мой выбор будущей жены.

— Что он имеет против нее?

— Она маори!

Взгляд мистера Рангити, который еще только что был открытым, мгновенно помрачнел. Глаза его сузились.

— Мистер Гамильтон, в этом вопросе я вынужден согласиться с вашим отцом. Смешанные браки не благословенны, причем для обеих сторон. Два различных мира не соединить любовью. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю! Лучше не влезайте в это! Вы сделаете несчастными не только себя и своих близких, но и бедную девушку.

— Но ведь я люблю ее! — с нажимом возразил Дункан.

— Любовь между пакеха и маори подобна красивому сну, который рано или поздно закончится. И тогда окажешься на обломках того, что считал любовью, и больше не будешь верить в это святое чувство. Такая любовь означает страдания. — И он повторил: — Поверьте мне!

Дункан затаил дыхание. Мистер Рангити говорил так страстно, как будто сам пережил нечто подобное.

— Мистер Рангити, может быть, у вас именно так и было, но я твердо верю в то, что мое счастье не станет несчастьем, — осторожно произнес Дункан.

— С чего вы взяли, что я испытал это на собственном опыте? — воскликнул мистер Рангити и добавил: — И все же я настаиваю на том, что такой брак принесет одно только несчастье, как бы вам ни хотелось обратного.

Дункан понял, что подошел к делу не с того конца. Но откуда он мог знать, что у мистера Рангити такие предрассудки в отношении любви между маори и белыми? И что этот деловой человек отреагирует на затронутую им тему столь эмоционально? Тем не менее он должен был сделать это.

— Мистер Рангити, я уважаю ваше мнение, но уверяю вас, что в моем случае дело обстоит совершенно иначе. Я люблю Пайку. Вскоре я собираюсь сделать ей предложение и попросить ее стать моей женой. И поскольку отец грозится лишить меня наследства, если я женюсь на маори, я хотел бы получить хотя бы ваше благословение, потому что вы являетесь ее ближайшим родственником.

— Мистер Гамильтон, хоть я и весьма дальний родственник девушки, но сделаю все, чтобы отговорить Пайку от этого безумия.

— Мистер Рангити, пожалуйста, объяснитесь! Мне показалось, что вы хорошо отнеслись ко мне…

— Молодой человек, вы — богатый пакеха, разумный и сердечный, а таких в этой стране действительно мало. Ваша личная судьба мне интересна даже больше, чем следовало бы. Но моя племянница будет несчастна с вами! Вы, белые, клянетесь нам в великой любви, а когда доходит до дела, женитесь на людях своего круга. Ваша мать, милый мой, наверняка давно уже подыскала вам подходящую партию!

Дункан судорожно сглотнул. Не так давно Оливия действительно предпринимала попытки познакомить его с разными девушками. Но после возвращения из Роторуа недвусмысленно дала ему понять, что в деле с Пайкой она на его стороне.

— Вы ошибаетесь, мистер Рангити, по крайней мере относительно того, что касается моей матери. Она не возражает против этого брака. Наоборот, она говорит, что нужно быть готовым бороться за свою любовь.

Мистер Рангити горько хмыкнул.

— Да, леди Оливии лучше знать. Молодой человек, это просто тяга к экзотике. Когда встанет вопрос о браке, вы удивитесь, насколько быстро леди Оливия изменит свое мнение. Просто немного темной кожи, прежде чем вы женитесь на пакеха. Вот чего она вам желает. Немного удовольствия — и больше ничего.

Дункан разочарованно глядел на собеседника.

— Мистер Рангити, немедленно возьмите свои слова обратно! Вы же совершенно не знаете мою мать. Зачем же так судить о ней? — не сдержавшись, рявкнул он.

— Знаешь одну — знаешь всех, — желчно ответил мистер Рангити. Заметив недоуменный взгляд молодого человека, он добавил, уже мягче: — Вы славный малый, мой мальчик, а я редко говорю так о пакеха, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить эту глупость. Я знаю, чем все обычно заканчивается. После великой любви наступает похмелье. Я даже убежден, что вы любите Пайку, но в конце концов все равно не женитесь на ней. Решимости на такое не хватит даже вам. Поэтому я дам добрый совет: женитесь на девушке своего круга, но держитесь подальше от моей племянницы!

— Это угроза, мистер Рангити?

— Я просто хотел сказать, что не буду сидеть сложа руки и наблюдать, как вы разобьете сердце моей племяннице!

— Я справлюсь и без вашей помощи! Должен сказать, что никогда не думал, что вы настолько закоренелый пессимист, мистер Рангити! Да еще и пленник собственных предрассудков! — Не сказав больше ни слова и ни разу не обернувшись, Дункан вышел из здания.

Роторуа, май 1900

Стоило Пайке войти в комнату, как Марианна тут же заметила перемену в настроении девушки и с любопытством поинтересовалась:

— Ты так сияешь! Хорошие новости?

Пайка улыбнулась и пожала плечами.

— Может быть. Несколько недель назад познакомилась с молодым маори. Только что он заходил и предложил устроить вылазку на Мокоиа.

— На Мокоиа? Только вы вдвоем? Будь осторожна! В этом все мужчины одинаковы — будь они белые или маори, — когда везут девушку на остров любви. Кроме того, сейчас озеро наверняка неспокойно. Даже здесь, в своей теплой постели, я чувствую, с какой силой свистит вокруг дома осенний ветер.

— Я не знаю, приму ли я его приглашение. Я уже трижды отказывала ему. Но, может быть, в этот раз все же уступлю, когда мы встретимся завтра на прогулке.

— Ты влюблена в него?

Пайка густо покраснела.

— Он веселый и привлекательный молодой мужчина, не более того.

— Не тот маори, которого ты ждала?

— Не знаю! — ответила Пайка. Знала она лишь одно: лучшего мужа, чем Маака, она не найдет ни в Охинемуту, ни в Тауранга. Как бы ей хотелось подарить ему место в своем сердце! Но оно уже было занято. Чем дольше не было Дункана, тем сильнее она скучала по нему.

— Можешь ничего больше не говорить, — прошептала Марианна. — Я догадываюсь, что у вас происходит. Ты по-прежнему думаешь о моем внуке, верно?

Пайка решительно покачала головой.

— Нет, абсолютно не думаю.

— Это хорошо, — ответила Марианна, хотя по ее лицу было видно, что она не поверила ни единому слову Пайки. И настороженно добавила: — Тогда ты должна представить мне своего поклонника.

Пайка предпочла не услышать слов Марианны и сменить тему.

— Марианна, можно тебя попросить об огромной услуге?

— Только скажи, чем я могу осчастливить тебя!

Пайка помедлила, а потом все же выпалила:

— Встаньте наконец с постели, сядьте в кресло-каталку, которую сделал для вас мистер Гордон, и снова будьте с нами, вместо того чтобы гнить в этой постели.

— Пайка, это некрасиво!

— А я считаю некрасивым зарываться в матрац на всю оставшуюся жизнь! — возразила Пайка.

— Нет ли у тебя желания, которое легче исполнить? Может быть, ты хочешь какое-нибудь украшение или немного денег?

Пайка наморщила нос.

— Я буду стоять на своем. Я хочу, чтобы вы наконец встали и присутствовали на празднике… — Девушка испуганно закрыла рот ладонью.

— Что за праздник?

— Я не должна была говорить вам об этом. Не знаю, как теперь отреагирует Абигайль.

— Да говори уже! Все-таки она моя дочь. Так к чему она может не так отнестись?

— Что вы узнаете о ее свадьбе. Но я считаю, что это неправильно. Вы должны присутствовать. Вы должны наконец-то помириться.

— А когда же праздник? — насторожилась Марианна.