Взгляд Рамераля лихорадочно заметался по небольшому кабинету. Он судорожно сжал губы и весь напрягся.

— Она меня шантажировала, — прошептал он.

— Кто? Служанка?

Он утвердительно кивнул.

— Какая прелесть! Воистину, каков хозяин — таков и слуга.

— Письмо, которое вы мне показали… — начал Рамераль, но не закончив, живо вскочил со стула, растерянно глядя поверх моей головы. — Кто?.. — жалобно воскликнул он, но я быстро усадил его обратно. Рамераль вроде бы успокоился, но я заметил на его лице выражение злорадства и вместе с тем паники. Сквозь стекло конторки я увидел двух полицейских, поднимающихся по лестнице.

Наступил момент, когда необходимо было действовать без промедления. Я быстро оценил свои возможности и принял единственно верное решение — кинуться на стеклянную стену, отделявшую контору от магазина. Так я и сделал. Стекло было не толстым, оно легко разбилось, я пролетел сквозь него и рухнул на мешки с зерном, самортизировавшие мое падение. Однако полицейские еще не дойдя до кабинета, принялись свистеть. На свист со всех сторон сбежалась огромная толпа.

Перескочив через груду мешков, я вбежал в основной коридор и осмотрелся вокруг. Впереди через грязное стекло я увидел стоящую во дворе полицейскую машину, у входа остановился огромный грузовик, на котором рабочие подвозили продовольствие. Они как раз сгружали какие-то коробки и ящики. Со стороны склада по коридору бежали двое полицейских. Еще один, перепрыгивая через груды мешков и ящики, с бутылками, мчался по двору. Не раздумывая я свернул в боковую дверь, на секунду задержавшись там, чтобы перевести дыхание. Вокруг стоял тяжелый запах прелого зерна и испорченных продуктов. Я повернул направо за гигантские коробки с сырами, лихорадочно пытаясь отыскать другой выход из этого проклятого склада, но тщетно. Сейчас меня схватят, я в западне! Я обшаривал взглядом все уголки, даже потолок. Свистки приближались! Единственное спасение — слуховое окно. Полки вдоль стен сослужили мне роль лестницы. Взобравшись наверх, я разбил стекло рукоятью «люгера» и наконец вдохнул полной грудью воздух свободы. Потом пролез в узкое отверстие слухового окна и, уже оказавшись на верху, остолбенел — на крыше я практически попал в безвыходное положение. Слишком высоко… Из замешательства меня вывел шум мотора. Пробежав по крыше к месту разгрузки, я увидел, что грузовик с продуктами подъезжает к полицейской машине. Так, вот она, моя единственная и последняя возможность! Набрав в легкие воздуха, я прыгнул в кузов. Когда грузовик повернул за угол, я расхохотался — полицейская машина попыталась сманеврировать, чтобы заблокировать выезд со двора, но огромный грузовик уже уехал. Когда он несколько притормозил при выезде из проулка, я выпрыгнул возле кафетерия на улице Фернандины. Только сейчас я вспомнил о Макейре, но возвращаться назад было равносильно самоубийству.

— На вас напали собаки? — услышал я голос позади себя, войдя в кафетерий.

Я повернул голову и увидел, как один из официантов с улыбкой рассматривает меня.

— Да нет, — как можно спокойнее ответил я. — Попал тут рядом в автокатастрофу, но, как видите, ни одной царапины…

— Рядом? Странно! Я ничего не слышал.

— Это на Четырех Дорогах, — объяснил я. — Принесите-ка мне лучше холодного пива.

Когда он ушел, я закурил и начал обдумывать свое шаткое положение. Официант поставил передо мной стакан с пивом и снова уставился на меня.

— Мне бы переодеться, — сказал я. — Нужны брюки и чистая рубашка.

— Я как раз об этом подумал, сеньор.

Официант походил на собаку, которую только что стошнило, он и сам был весь какой-то грязный, как, впрочем, и это заведение.

— Подождите немного, — сказал он, показывая гнилые зубы, потом заорал:

— Марсело! Марсело!

Из-за перегородки выбежал испуганный паренек.

— Слушаю вас, сеньор Ривас. Что вам угодно, сеньор Ривас?

— Сеньор хочет дать тебе поручение, болван. Иди сюда!

Я вырвал из блокнота листок и написал размеры рубашки и брюк, затем вынул двадцать песо и отдал парию. При виде моего бумажника глаза сеньора Риваса подозрительно заблестели. Я достал еще двадцать песо и протянул их Ривасу. Парнишка стрелой помчался в сторону Монте.

Чтобы как-то скрасить мое одиночество, Ривас подвинул стул к моему столику и сел. Я почувствовал страшную усталость.

— Расскажите, пожалуйста, как это вас угораздило попасть в аварию, сеньор…

— Алварес, — назвал я вымышленную фамилию, отпивая из стакана пиво.

— А где вы оставили машину, сеньор Алварес?

— Об этом не беспокойтесь, — ответил я. — Она сейчас на улице Кристины. Я позвонил оттуда в мастерскую и ее отправят куда следует.

— Да, вам повезло, что сами не пострадали, — широко открыв бегающие глаза, пробормотал Ривас. — Вы приехали из-за города? Транзитом через город? Вам здесь все хорошо починят, как-никак столица…

Он говорил и говорил, переливая из пустого в порожнее, слова сливались в монотонный гул, и я не обращал на его болтовню никакого внимания.

— А что полиция? Разве на Четырех Дорогах не было полиции? Сейчас так много полицейских. И чем только они занимаются? Случись с человеком несчастье, их никогда не окажется рядом. Полиция! Сроду не мог понять, для чего она вообще существует. А вы с ними прежде не сталкивались? Они составили акт об аварии?

Ривас порядком мне надоел. Он уже вызывал у меня отвращение да к тому же от него исходил какой-то кислый запах. Кроме того, он имел отвратительную привычку все время хватать собеседника своими потными руками, да еще с такой силой, словно он тонет в море. Я последний раз затянулся и загасил окурок. Ривас продолжал:

— Если вы, сеньор Алварес…

— Слушай, убери свои копыта, — не выдержал я, когда он снова схватил меня за руку. Тот в ответ улыбнулся, показывая гнилые зубы. Я увидел, что возвратился парнишка.

— Наконец ты явился, Марсело! А то сеньор Алварес устал от моей болтовни.

Он взял у юноши пакет с одеждой и пинком отправил парня за перегородку. Потом повернулся ко мне.

— Вот, пожалуйста.

— Где я могу переодеться?

Ривас на мгновение задумался, затем лицо его приняло важное выражение.

— А, вы хотите переодеться? — он сверкнул глазами. Видно, до него не сразу все доходило. Идите за мной.

Я пошел.

Он провел меня в грязную длинную комнату, где стояла отвратительная вонь. Я подумал, что стоило бы запереться при помощи стула. Положив на журнальный столик, стоявший в углу, «люгер», документы и бумажник, я стал раздеваться. Когда я уже заканчивал переодевание, Ривас пинком распахнул дверь. Я было дернулся за «люгером», но Ривас угрожающим тоном произнес:

— Не советую вам это делать, сеньор Арес.

Я увидел направленное мне в грудь дуло небольшого пистолета и переспросил:

— Арес?

Его глаза победно засверкали:

— Да, лицо, которое я видел в газетах, я уже никогда не забуду.

Пожав плечами, я застегнул на рубашке пуговицы. Ривас подошел к столику и взял мой бумажник.

— Просто беда какая-то, мне все время приходится иметь дело с людьми, у которых хорошая память, — заметил я.

— Я ни минуты не сомневался, что не ошибся, — изрек Ривас. — Как только вы появились, я сразу понял — вот тот, кто мне нужен.

— Отлично, сеньор физиономист, — насмешливо проговорил Я. — Ну, и что теперь?

Тот сделал неопределенный жест.

— Меня интересует только одно, — сказал он, указывая на мой бумажник.

— Идет! Берите его!

— Не хотел бы извиняться, — сказал Ривас. — Мне нравится, что вы такой щедрый.

Я наклонился к свертку со старой одеждой.

— А что делать с этим? — спросил я.

Тот пожал плечами.

— Меня интересуют только деньги, — повторил он, снова заглядывая в бумажник. И тут он совершил непростительную ошибку — слишком надолго задержал на нем свой взгляд.

Я швырнул свертком с одеждой в Риваса и прыгнул на него. Ривас автоматически выстрелил, но пуля просвистела мимо и впилась в стену. Я с силой ударил его в челюсть, пистолет вывалился из рук Риваса, глаза панически заблестели. Я добавил ему с левой в солнечное сплетение, и мерзавец тяжело осел с выпученными от боли глазами. Его начало рвать. Я сунул «люгер» в карман и спрятал бумажник.