, Часть I

Глава 1

Нет, небеса не плакали в этот день. Погода стояла солнечная. Лучи солнца согревали землю и не давали ей остыть даже ночью. Возможно, боги не заметили, что ангел сорвался с небес и опустился на землю словно пёрышко, легко кружа в порыве ветра и подставляя маленькое личико солнечным зайчикам. Кулечек, с розовыми щечками лежал на скамье одного из парков города Королева, расположенный на центральном проспекте. Было обычное утро для всех жителей небольшого городка. В парке беззаботно кружили голуби, и людей совсем не наблюдалось. В будни, жители спешили на работу, а молодые мамы еще не проснулись после бессонных ночей или просто не осмеливались будить своих проказников.

Маленький комочек пошевелился и одна ручка выпала из пеленки. Она потянулась к свету, но он был слишком далек. Так далек, что дотянуться было просто не возможно, и так близок, что слепил эти маленькие глазки, еще мутные, отдающие теплым серебром, но уже довольно голубые, обещая в будущем быть небесного цвета. Самого небесного? в самый солнечный день, и самые добрые какие только мог видеть этот мир людей…

Вот что обещал этот детский, но уже достаточно серьезный взгляд. Светила не пытались понять, почему этим утром мама как обычно не сменила пеленки и не накормила молоком, подсознательно ребенок знал, что больше не увидит эту чудную девушку, которая улыбалась ей по утрам и сердито высказывалась на ее протесты, сохраняя при этом нежность в голосе, который так нравился малышке. Поэтому маленькое небесное создание не подавало голоса, и не пыталась привлечь к себе внимания. Конечно, уж очень хотелось есть, но помощь еще не подошла, и нужно было сохранять спокойствие. Она дождется своего нового родителя. Она это знала, и продолжала упорно прислушиваться к шуму, различая пение птиц и шелест листвы. Ощущала прохладу на своем румяном личике и даже улыбалась, когда птички смотрели на нее с высоты дерева, недоумевая, как это создание, очутилось здесь, и почему никого, ни единой души, которая должна бы суетиться подле этой крохотной малютки, нет рядом….

Она ждала, терпение ее длилось так долго, что перестали увлекать даже голубки, летающие над ней, сережки деревьев, что пропускали свет солнца сквозь, поблекли, а ветер не переставал их теребить, меняя очертания теней. Ей стало казаться, что она одна, одна в этом бездонном мире, и никто не придет, не посмотрит озабоченным взглядом на это создание небес, и не спросит: «почему, и как она тут очутилась? Кто оставил ее, беззащитную крошку на этой скамье, в столь ранее утро? Или непроглядную ночь?.. Быть может, Боги встрепенулись, обнаружили беду и таким образом пытаются вернуть ее в то место, где она обитала ранее, где чувствовала легкость и непотребность в материи, непотребность физическую и спокойствие душевное… И вот чудо, в дали она услышала робкие шаги и тут же, повинуясь своим инстинктам закричала, да так громко что на мгновенье замолкла, прислушиваясь к себе и уже чуть тише снова заплакала, не заметив робкие всхлипы, что сплелись с ее тонким голосочком. Нет, не одна она считала себя брошенной. Этот человек, что стоял на коленях перед ней, не решаясь прикоснуться к столь сокровенной для него находке, был так же несчастен, одинок и брошен всеми. Она еще не знала, что станет его спасательным кругом, светом во мраке и мучением, а он еще убивался горем и крупные слезы, большие мужские слезы катились по щеке, мешая, как следует разглядеть маленькое личико с огромными блестящими от слез глазами. От удивления ребенок замолк, возможно, чувствуя подвох. Все идет не так, как она себе представляла, все не правильно. Почему этот взрослый не дивиться чуду, почему не задает глупых вопросов на которые все равно не получит ответ и почему глубокая складка пролегла меж темных бровей. Она ожидала увидеть новую маму, или сразу обоих родителей, возможно детей, но никак не этого молодого и заплаканного мужчину.

Он слышал свои частые всхлипы, и пытался уловить тоненький голосок, но тишина, которая просачивалась сквозь плачь, заставила его покраснеть и замолчать. Возможно, мужчина подумал, что может напугать ребенка своими чувствами, но, заметив круглые глазки, внимательно его изучавшие, непроизвольно улыбнулся. Ему стало легко, его душа успокоилась, и он перестал думать о своей утрате на один короткий миг, и этого времени хватило той, что тянулась к нему своей маленькой ручкой, чтобы обрести дом, родителя и непростую жизнь. Боги не успели, подумала она, они не успели меня вернуть, или послали ангела хранителя….

Так Алира заменила ту, которую отец похоронил вместе со своей женой. В тот день, когда две одинокие души встретились, одна потеряла мать, а другой потерял свою семью. Его супруга умерла при родах, и девочка пережила мать несколько часов. Врачи не смогли спасти близких ему людей, но помочь заменить ему дочь они не отказались. И маленькая Алира теперь на законных правах стала его новой семьей.

Медики предупреждали, с ребенком будет нелегко, она не такая как все. Выводы основывались не на происхождении девочки, их это не волновало, после уплаты названной суммы, сделав все возможные тесты и анализы, медики убедились в крепком здоровье. Но выпирающие отростки кожи на спине ребенка говорили о неких генных отклонениях. После скорых принятых мер обнаружилось неправильное строение лопаток. Дополнительные ответвления костей как раз и были теми кожно-хрящевыми, уродливыми отростками. Предстоял визит в Москву в известную детскую хирургию для устранения лишнего нароста. Такое в практике врачей наблюдалось впервые, и решение далось не сразу, но после долгих консилиумов хирурги сделали операцию. Смелый родитель не щадил времени и денег, он не хотел потерять еще одного человека в своей жизни. О подмене никто не знал, кроме нескольких врачей родильного отделения. После долгих месяцев проведенных в Москве, Чета вернулась домой, а заботливый и до боли ранимый отец не переставал радоваться своему ангелочку, но все же редкими вечерами плакал по усопшей жене.

Алира понимала настроение отца, и старалась чаще ему улыбаться, тем более что спинка ее зажила, и больше ничто не могло испортить ей жизнь, пока не настало время ее бессонных ночей и обильного выделения слюны. Да-да, уже прошло несколько месяцев, и первый зубик порадовал ее дорогую няню. А дорогой она была, потому что ее зарплата составляла не менее пятидесяти тысяч рублей, не считая премиальные. Отец весьма серьезно относился к своему ребенку, врачи и подумать не могли, что мужчина способен на такую любовь и заботу. Никто, из окружения Егора Андреевича не сомневался, он будет дарить внимание и забору ребенку не более полугода, затем его пыл остынет, и бизнес снова унесет его мысли в русло экономики и внешнего мира. Но отец не смел, так поступить с той, которая заглушила на время его боль и заполнила бессмысленные мрачные дни заливным смехом, редкими криками и нежными прикосновениями. Няня, так наша героиня называла своего воспитателя, дарила ей столько тепла и заботы в отсутствие любимого мужчины, что мама в этой компании, возможно, была бы лишней...

-П-а-п-а.

Круглое личико сделало умное выражение лица, и сказала первое слово в ее жизни.

-Анна Алексеевна вы это слышали?

Кричал отец, прибегая с другого конца комнаты с малышкой на руках.

-Детка, повтори еще раз. Что ты сейчас сказала мне.

Но девочка не стала больше баловать папу и только улыбалась, складывала розовые губки.

-Ну же, скажи «ПА-ПА».

Отец долго уговаривал свою маленькую крошку, но все было тщетно.

-Не расстраивайтесь, раз уж она заговорила, скоро вам покоя не будет от ее болтовни.

-Ну и пусть не будет. Главное что она назвала меня папой. Растроганный Егор разучивал танцевальные «ПА» с Алирой на руках, предлагая ей свое сердце, душу и все что она захочет. Он самолично менял ей подгузник, кормил и прогуливался по саду вечерами, пока находился рядом. И не было на земле счастливей этого безумца, когда светлые локоны рассыпались по его рубашке, а головка, тяжелея, склонялась к широкому и крепкому плечу. В минуты, когда голубые глаза наполнялись слезами, он готов был расплакаться вместе с ней. Когда, смеясь, ее пухлые ручки тянулись к его шее, отец заливался таким же детским смехом и молча, благодарил небо за этот подарок. И только в моменты упорного отказа от еды и упрямого детского взгляда он призывал на помощь все свое самообладание, чтоб так же сердито отразить ее взгляд и настоять на «своем», не призывая на помощь Няню. И в ровной степени, молочную войну они побеждали и проигрывали попеременно.