Чуть подумав, пожал плечами — пусть ищут. Попробовал пальцем воду с разных концов пруда, нашел ее чудесной для себя (с тигриного конца) и для мороженого (под трубой) и с наслаждением принялся снимать с пломбира слой за слоем, смакуя и наслаждаясь. Чуть позже пришла мысль позагорать — я бы даже искупался, но пруд оказался очень мелким.

В общем, через некоторое время мир казался прекрасным и великолепным, даже мороженое уже не лезло (да, оказывается так тоже бывает). Легкий ветерок обдавал разогретое солнцем тело, ноги ласкала вода, взгляд умиротворяли грациозно вышагивающие тигры. И такое настроение нашло — хотелось поделиться радостью со всем миром. Да даже последнее оставшееся мороженое — подарить!

Только вот кому — не тиграм же. Я встал в полный рост и принялся высматривать Славку — тот, если я правильно понимаю, должен сейчас хромать и отставать от группы, так что привлечь его внимание можно будет без опаски. Но Славки не было. Зато возле решетки вольера обнаружилась та девчонка — крутя головой, из‑за чего ее волосы красиво поднимались волнами, она тоже кого‑то напряженно искала. Даже если меня — странные у них, кстати, прятки, но что‑то в этом есть — умиротворение в душе подсказало благородную идею поддаться. Только футболку надо накинуть.

— Эй! — Крикнул я, махая рукой. — Женщина!

Та закрутила головой еще активнее, явно узнав голос, но пока не видя меня.

— Да тут я!

О, вроде заметила!

— Обходи сбоку, там калитка, — показал я ей жестом направление, с удовольствием отметил, что поняла она правильно, и отступил от края.

Через минут шесть внизу запыхтели, а еще через минуту дрогнула лестница, озвучивая легкие шаги гостьи.

Я к тому времени уже выудил мороженое, надел кеды и задумчиво рассматривал тигров (потому что чем больше я смотрел на мороженое, тем сильнее не хотелось его кому‑то отдавать).

Почти сразу над лестницей показалась ладошка, а еще через мгновение гостья буквально выпорхнула на поверхность и неспешно двинулась ко мне. Что‑то было в ней от тигриного — наверное, взгляд и походка. Особенно красиво смотрелись волосы, подсвеченные солнышком — у тигров блеск так же ходит волнами, когда они двигаются. В общем, когда до меня ей оставался еще один шаг, я все‑таки решил подарить ей пломбир.

— На, угощайся, — с улыбкой протянул ей последнее оставшееся лакомство.

Вот такой я хороший!

Гостья растянула губки злой улыбкой — ниточкой и резким движением выбила мороженое из рук.

Звук пропал, время будто бы замедлилось — еле — еле поднимался ввысь вафельный стаканчик, вот он замер, остановившись над обрывом… и рухнул вниз, прямо к тиграм.

Сердце сжало болью разлуки и тоски, в ладони вонзились ногти, мир будто дрогнул. Солнце уже не светило так ярко, в грудь дунуло холодным ветром, забирая все тепло этого дня.

— Беги, — выдохнул я, закрыв глаза.

— Извинись немедл…!

Там, наверное, должно было быть слово 'немедленно', но очень сложно говорить, когда поверх губ лежит рука, а пальцы сильно сдавливают челюсть, стоит пошевелиться.

Весь лихой задор, которым светились ее глаза, мгновенно сменился изумлением и испугом.

— Приглашенный гость неприкосновенен, пока он ведет себя, как гость.

Звуки сами собирались в слова, которые я никогда не слышал, но искренне считал правильными. Я произносил с такой же уверенностью, как говорят, что солнце встает на востоке, словно закон — настолько же нерушимый, как полдник в семнадцать вечера.

— Ты в шаге от того, чтобы перестать быть гостем.

Я медленно убрал руку. Девушка резко отшагнула назад, оттирая лицо рукавом рубашки.

— Совсем с ума сошел! — С негодованием крикнули мне.

Я с горечью посмотрел на белоснежную точку в траве, у подножия скалы. Кто бы говорил.

— Да как ты посмел!

— Подарить тебе мороженое?

— Поднять на меня руку!

— Женщина, я за это мороженое три месяца пытал человека током, — припомнил и вернул я ей холодную улыбку. — Не испытывай мое терпение и просто уходи.

— Не уйду, — заупрямилась пока еще гостья, но теперь поглядывала с опаской. — Пока не извинишься.

— За что? — Искренне удивился я. — За желание поделиться своим счастьем?

— Ну, нет, — смутилась она. — За то, что ты сделал у ларя с мороженым.

— А что я сделал? — Поднял я бровь.

— Ты очередь держал. Пять минут!

— Я мечтал о мороженом девять лет. Я сбежал ради него оттуда, откуда никто и никогда не сбегал! Друг, прикрывавший меня, возможно, при смерти! — Теперь мой голос повышался до уровня грома. — Могу я потратить пять минут на этот выбор или нет?!

— Прости… Просто, наставник сказал, что ты должен извиниться, — девушка опустила глаза и заерзала кончиком ботинка по камню.

— И ради этого ты выкинула мороженое? — Изумился я.

— Ты должен был заплакать, я бы пообещала купить новое, если ты извинишься, — совсем тихо прошептала она.

Я с силой провел ладонью по лицу. Верно говорил дядя Сергей, потирая синяк на скуле: что там у этих женщин на уме — неведомо.

— Давай уже говори про родителей и проваливай.

— А? — Удивленно вскинулась она.

— Ну, вот это: 'Ты знаешь, кто мой отец'?

— А причем тут мой папа?

— Может, он достойный и уважаемый человек, ради которого тебя можно будет простить.

Девушка дернулась, как от удара. А я двинулся вперед, заставляя гостью смещаться в сторону лестницы.

— Послушай, я… была не права. Я извиняюсь, честно. Я не знала, — зачастила девушка. — Это задание учителя. Нас так учат — лишить всего и дать надежду на лучшее.

— Теперь у меня ничего нет. Работает?

— Да заладил ты со своим мороженым! Давай я куплю тебе новое!

— Мне — зачем? Это твое мороженое.

— Тогда я куплю его себе!

— Не получится. На свете только одно мороженое, которое я тебе подарил. Другого не будет. — Я довел девушку до лестницы, указал вниз и развернулся к ней спиной.

— Да постой ты! Вот, держи, — в руку тыкнулся бумажный уголок, а затем в ладонь попытались вложить прямоугольник.

Я не брал и просто зашагал обратно, к краю скалы.

— Тогда в карман положу, — не унималась она и все‑таки выполнила задуманное. — Ну прости, а?

— Прими мой подарок, — кивнул я вниз, на траву. — Тогда прощу.

— Но там тигры!

— Ты боишься тигров, но не боишься меня? — С изумлением посмотрел я на нее.

— Но ведь ты шутил… ну, про пытки и побег? — Робко уточнили в ответ.

Только головой покачал в ответ. Примерился к уступу — слева выходил довольно пологий спуск вниз — и одним движением соскочил вниз, скользя на пятках кед и страхуя себя руками, окутанными даром.

— Куда, там тигры! — взвизнул девичий крик за спиной.

— Император тигра не обидит, — проворчал я, отряхивая шорты.

Повернул голову и посмотрел на утес — там уже никого не было. Сбежала.

Сквозь парк бежала девочка, в панике рассматривая людей на своем пути, вглядываясь в лица прохожих с единственной мыслью — кто может помочь? Она уже кричала о помощи — трижды. Но парк забирал все звуки, подменял крик о помощи воем дикого зверя, прятал в кронах деревьев. Тогда она решила искать помощи самостоятельно — просто чтобы не стоять, бессильно осознавая, что из‑за ее глупости умирает человек.

Как на зло, ни единого полицейского или смотрителя! А те мужчины, что ей попадались, совсем не походили на героев, что могли бы защитить странного мальчишку от тигров. Но вот мелькнул на самом входе знакомый цвет парадной униформы — искренне нелюбимый ей и всеми учениками, с детства привыкшими к незаметности, но обязательной для выходов в свет. Их группа! И учитель! Девочка ринулась вперед, словно не силой мышц, а силой воли сокращая расстояние до группы с наставником.

— Помогите! Там тигры… съедят! — девочка повисла на руке учителя, потянув его в сторону парка.

— Кого?

— Того мальчика, я его нашла! Быстрее! — Заторопила она его наставника.