— Отлично, спасибо.

— Лейтенант? — Его голос звучал неуверенно. — Может, меня это не касается, но я слышал, как шериф беснуется из-за вас. Он кричит, что не получал от вас никаких известий последние тридцать шесть часов и не мог связаться с вами. Кажется, последнее, что он сказал перед уходом, это то, что если он не увидит вас завтра в управлении в десять утра, то он уволит вас и обратится в городской отдел убийств.

— Что еще вы слышали, сержант? — вежливо спросил я.

— Я понимаю, это не мое дело. Извините, лейтенант. В следующий раз я буду…

— Пустое! Я благодарю вас за сведения. Кажется, у нас с шерифом странная любовь-ненависть, но когда же он наконец полюбит меня окончательно и бесповоротно?

Сержант подобострастно хихикнул.

— Что-нибудь еще, лейтенант?

Я хотел было спросить его о кратчайшем пути до мексиканской границы, но передумал.

— Вроде бы все, — сказал я. — Вы уже доложили шерифу об этом убийстве сегодня ночью?

— Нет, — чуть встревоженно отозвался он. — Он не дал никаких указаний насчет того, звонить или не звонить ему ночью, поэтому я подумал, что лучше ему поспать.

— И правильно!

Я выключил свет, закрыл дверь и пошел к машине. У меня был выбор: пойти в фотостудию Селестины и провести несколько часов, роясь в ее фотоснимках — с твердой уверенностью, что все самое интересное уже унес Кендрик, — или отправиться домой и завалиться спать, понадеявшись, что все само собой образуется. Столь деятельный человек, как я, мог выбрать только одно. Я поехал домой.

Свет в квартире горел, Хелен Уолш все еще ждала меня, сидя в кресле. На маленьком столике перед ней стояли два стакана, до половины наполненные виски, и чашка со льдом.

— Я решила, что ты, наверное, захочешь выпить, — тихо проговорила она.

— А я думал, что ты сразу, как я ушел, поймала такси и поехала домой.

— Мне хотелось узнать, что произошло.

Я пошел на кухню и открыл бутылку содовой, потом вернулся с ней в гостиную и приготовил себе выпивку.

— Она умерла, — сказал я. — Пуля попала ей в левую грудь, так же как Голди Бейкер. Она обнаженная лежала на ковре, разорванная одежда валялась вокруг, а все ее тело было в ужасных царапинах. Голди Бейкер насиловали перед смертью, и коронер считает, что то же самое произошло и с Селестиной Джексон. Ты хочешь знать, кем я теперь оказываюсь? Сексуальным маньяком — убийцей!

— Нет! — Она поежилась.

— У меня есть только один шанс, — сказал я, — найти Кендрика прежде, чем фотографии будут отправлены. Проблема в том, где искать. Пайн-Сити не так велик, и — если Кендрик не смоется куда-нибудь еще — мне хватит пары недель, чтобы его вычислить. Но в моем распоряжении в лучшем случае двенадцать часов!

— Может быть, он сообщит Марко, где он?

— Надо еще найти Марко, — проворчал я. — Его не было сегодня в конторе. Кендрик не сказал ничего определенного: мол, Марко нет в городе и, возможно, он вернется завтра. Новенькой глупой секретарши тоже на работе не было: почему?

Она неопределенно улыбнулась:

— Разговор с тобой прошлой ночью разбудил во мне ненависть к Марко! У меня не было сил смотреть на него сегодня.

Я допил свой стакан, налил себе еще виски, потом сел на диван. Хелен Уолш спокойно глядела на меня. Ее сапфировые глаза светились участием.

— Ты что-то говорила о приглашении, — многозначительно напомнил я.

Она улыбнулась.

— Ты повторяешь его, Эл? — Ее голос звучал очень нежно.

— А ты ведь не отказывалась от прежнего, — заметил я. — Подобные приглашения, мне кажется, не теряют силы.

Она тяжело задышала. Ее грудь беспомощно поднималась и опускалась.

— Наверное, нам нужно немного допинга, — сказала она.

Я глотнул разбавленного виски и вдруг почувствовал себя лучше.

— Мое лекарство в бутылке, — заверил я. — Хочешь присоединиться?

— Мне нужно что-нибудь требующее физических усилий. Что ты можешь предложить?

— Быстрая пробежка вокруг дома?

— Думаю, пойдет.

Она встала и начала расстегивать блузку, пуговицу за пуговицей, медленно открывая упругие полушария своих, грудей с розовыми сосками, которые, как я заметил, уже стали твердыми. Совершенно безучастно она сняла блузку и бросила ее на спинку кресла. То же самое она сделала с брюками, которые положила на блузку. На ней остались только черные трусики, которые врезались ей в промежность и едва прикрывали то, что должны были прикрывать. Крошечный завиток вьющихся рыжих волос выбивался из-под их упругой ткани.

— Приятно бежать, когда ветер обдувает обнаженную кожу, — заявила она.

— Если ты собираешься бежать в таком виде, — задумчиво сказал я, — я присоединюсь к тебе в качестве охраны.

— Я думаю, что должна быть благодарна тебе за участие, но это не назовешь экстазом, не так ли?

— Все впереди.

— Рада слышать. — Хелен медленно прошла через комнату ко мне, ее крадущиеся движения заставили затрепетать все мои нервы. Она опустилась на колени передо мной, оказавшись между моих ног, и, улыбаясь, начала расстегивать пуговицы моей рубашки. — Так кому нужно бежать вокруг дома? — лукаво осведомилась она.

Я улыбнулся ей:

— Все в твоих силах.

Расстегнув все пуговицы, она запустила руки под рубашку, нежно поглаживая меня прохладными пальцами, что вызвало вполне ожидаемую реакцию у меня в паху. Хелен наклонила голову и слегка прикусила мой правый сосок своими зубками, потом проделала то же самое с левым и провела языком прямую линию вниз по моей груди почти до пупка, к которому долго приближалась по спирали. Я позволил себе расслабиться, разрешая ей продолжать начатое.

Пальцы Хелен недолго сражались с пряжкой моего ремня, потом, когда она справилась с «молнией», я немного приподнялся на стуле, чтобы ей было проще спустить мои брюки с бедер. Затем ее пальцы начали рыться в моих трусах, и наконец, чуть задержав дыхание, она нашла и вынула то, что искала. Моя мачта раскачивалась и стремилась вверх в ее пальцах. Она издала мягкий воркующий звук и, наклонив голову, сомкнула свои губы вокруг нее. Ее язык нажимал на нервный центр у основания, потом пробежал по всей длине. Хелен была холодна, но очень искусна, я взял ее руками за плечи, потом скользнул по ее спине ниже, под ее тонкие черные трусики, чтобы сжать ее спелые ягодицы. Мой пенис дрожал и напрягался, и, казалось, еще немного, и он проткнет ей горло.

Наконец ее губы соскользнули, и она выпрямилась, сидя на коленях. С загадочной и хитрой улыбкой она спустила трусики так, чтобы они упали на ковер, отбросила их в сторону и легла на пол в призывной позе: ее нежное лоно порозовело и открылось, готовое принять меня. Десять секунд ушло у меня на то, чтобы освободиться от оставшейся одежды и упасть на пол между ее раздвинутых ног, поднимая их все выше и проталкивая себя в нее. Я работал как насос, упорно, и мои пальцы продвигались все глубже между ее ягодиц, пока она не застонала и не начала извиваться подо мной; и вот, когда пришел момент высшего наслаждения, внезапный крик вырвался откуда-то из глубины ее гортани.

— Возьми меня, Брюс! — завизжала она, закрыв глаза. — Возьми меня. Сильнее!

Глава 8

Меня разбудил настойчивый звонок телефона. Рядом со мной в постели никого не было: остались только слабый, едва уловимый запах и память о сражении, которое длилось большую часть ночи, пока мы меняли позу за позой и, наконец, кончили в классической «69», когда все, что осталось от моей молочно-белой жидкости, перетекло ей в рот, и я заснул глубоким сном без сновидений. Мои часы показывали без пятнадцати девять, и этот проклятый телефон не замолкал ни на минуту. Я вытащил себя из постели и взял трубку.

Уилер! — Крик чуть не разорвал мою барабанную перепонку. — Я только одно хочу сказать тебе: если ты не появишься в моем кабинете до десяти утра с подробным письменным отчетом о твоей деятельности за последние сорок восемь часов, то я позвоню капитану Паркеру и попрошу, чтобы его отдел занялся двумя убийствами, а тебя немедленно отстраню от работы без жалованья!