Осознав на шторках всю схему, я поинтересовался у продающего стражника, как бы мне поговорить с самой наибесподобнейшей гнидой. Он отвернул лацкан пиджака, переговорил с кем-то и, повернувшись ко мне, отчетливо произнес:

— Директор казино сейчас занят.

Ладно, мне не к спеху, спешить некуда. Снова начал смотреть на черные и красные клетки с цифрами, кусок жвачки с гашишем, который продолжал неумолимо скакать, и лица с отростками, дырами и впадинами глазных амбразур.

Черное и красное лилось. Черное и красное сочилось. Шарик на черном и красном. Жетоны на черном и красном. Все в одном черном большом котле, снизу красный огонек. В черном котле все беснуются, пытаются жить, сплетаются в клубки. А красный огонек снизу все нагревается. И неизбежно черный котел взорвется и разнесет красные куски в самые далекие углы Галактики.

В паузе, когда все снова загалдели, споря из-за выигрышей, я подошел к Ларри. Теперь он уже был в плохом настройняке. Это я вычислил по тому, что он насвистывал «The end» своего любимою Моррисона. Понятно, даже не стал со мной разговаривать, типа мешаю.

Ладно, сваливаю в другой зал.

А там меня сразу окружили веселые трубадуры. Они шелестели картинками с цифрами от двух до десяти и с изображениями принцев, королей, королев и гербов древних государств. «Вот и до меня добрались шпилевые ребята», — смекнул я. А трубадуры, естественно, предложили сразиться с ними в незамысловатую игру. Принцы так и шелестели. Вправо-влево. Туда-сюда. Аж в глазах зарябило.

Короче, слушаю правила игры. Здесь другая фишка, «двадцать один», как сказали мне веселые трубадуры. Тогда я попросил рассказать правила уже поподробней, а после их лабудени вкурил, что меня явно хотят поднаколоть. Так как правила складывались четко в их пользу. Еще они сказали второе название своей игры: «в очко». Тогда я уж сразу отшился.

— Нет, нет, — говорю. — Такая игра это не ко мне, это не по адресу. Вон в том зале парень в белом пиджаке, он такие игры очень любит.

Трубадуры заинтересовались.

— Professional. High class, — подтвердил я и поднял большой палец.

Отчалили, а я дальше. В следующий зал.

Там немерено телеэкранов. Народу тьма. Прислуживающих стражников — тоже. Вдоль стен высокие сложные приборы. В центре приборов экраны, под экранами кнопки. Сверху все освещается приятным голубоватым светом.

Особи сидели строго по одному. Надо отметить, что пролезть в небесные врата на экранах можно было не за-бесплатно. Особи с распухшими от осознания чуда бошками бросали в специальную щель каждых небесных ворот специальные кружочки, которые предварительно жадно скупали у продающего стражника.

Осознав потайные ходы в рай, я кинулся к кассе и тоже подкупил немало пропускных жетонов. Заодно подсмотрел, как этот зал для отмаза шифровался: «Супер-слотс. Игровые автоматы».

Остеклененного меня тоже подвели к освободишемуся экрану-воротам и в общих чертах обрисовали, как выиграть у спрятавшихся внутри аппарата троллей въездную визу в райские кущи. Да, да, все понятно, теперь оставьте меня наедине с экраном. Я швырнул в утробу автомата горсть жетонов и вскрикнул: «Поехали!» В какой-то степени я воспринимал происходящее как репетицию Проекта Полет и помнил, что так для удачи кричать надобно по аналогии с вечно смеющимся космонавтом.

Мой аппарат назывался «Cherry». Типа вишенка. Вполне возможно, что это даже намек, мол, ягодка созрела, пора срывать.

Но сколько ни пихал я в алчный прибор пропускные жетоны — толку все не было. На экране мелькали фрукты, звезды и цифры. Они вроде сворачивались в комбинации, но не до конца. Я аж ртом пытался ловить ускользающее от меня счастье. Проиграв все жетоны и обхаяв троллей, посмеивающихся внутри аппарата, я пошел смотреть, насколько удачно складываются делишки и вишни у остальных решительно настроенных клиентов.

Заодно вспомнил своего старого дружка Бориса с телевидения. Как он тоже нажирался и пытался выбить у троллей выигрыши. Хотя, наверное, он и сейчас все так же проигрывает все деньги за телерепортажи и пишет стихи, посвященные игровому аппарату. Как-то раз он выдал эти стихи своей девушке, типа как ей посвященные. Дура даже повелась, и это их окончательно сблизило. Они вместе нажирались и висли целыми ночами в «Ударнике», играли. Возвращался Борис под утро и выколачивал из своих недалеких родственников монеты на очередных девок и игру.

А сейчас желающих поиграть вокруг было немало. Они нервничали и кряхтели, иногда кто-то радостно вскрикивал «Компот! Поймал, компот, блин!» Так особая комбинация называлась, когда одни фрукты.

И когда им удавалось успешно подергать за ручку штурвала, укрепленного сбоку аппарата, они радовались, как дети. И поскорей стремились ублажить троллей очередной порцией жетонов. Штурвал же ассоциировал некую связь с космическим кораблем, увозящим в райские кущи. Проиграв все денежки, особи весьма неохотно отрывались от штурвалов и выглядели крайне разочарованными. Здесь я еще припомнил рекламку с тем жирдяем, Николаем Фоменко, как он бесстрашно врагов крошил на экране компьютера.

Когда мы с Ларри неизбежно пересеклись около барной стойки поднабраться мужества, он был уже убит наглухо в плане настройняка.

— По натури гниды. ВСЕ проиграл! А ты как? Удалось окучить аппараты?

Я, понятно, подрассказал, что аппараты толком окучить не удалось, денежек типа подснять не получилось, но внешнее оформление, атмосфера полета и имитация штурвала мне пришлись по душе.

— А ко мне подвалили какие-то чеки в белых рубашках и чуть не силой предлагают в блэкджэк муткануть. А я в блэкджэк вообще никогда не играю — слишком уж просто.

Тут я просек, что типа это трубадуры отыскали его по моей наводке. Ладно, слушаю.

— Все лопочут, они, лопочут, типа не надо скромничать. И мастером меня называют. Видать, спутали с кем-то. По натури гниды. Кстати, знаешь, как у них называется, когда во всех залах сыграешь и везде в пух и прах проиграешься? Есть особый термин: «приход гребаного карася». Так и кричать надо: «Гребаный карась! Гребаный карась!» И тогда тебе специальный приз выносят. Вот смотри.

И показал мне маленькую шоколадную рыбку.

Дальше расплатились со стражником и выкатились на улицу. Ясно, стали ругаться, куда дальше чехлить, развлекалово ловить, хапать. Ларри, конечно, меня в «Шанс», «Хамелеон» и «Черный лебедь» зазывать, да хрен там.

— А типа в «Метелицу», что ли? — возмущается Ларри. — Название правильное, денежки как пургой сносит. Таких монет у нас нет, понял?

Ладно, пришли к соглашению — и на Кузнецкий Мост. Пешком дошли, благо рядом. Местечко славнейшее, «Голодная утка». В самом своем расцвете, когда она еще в отстойник не превратилась.

Заплатили за вход. И чудо! — отхватили столик. Играла там полная чепухень, видимо, просто с радио качали. Все подряд.

Мы же с Ларри, ясно, продолжили высвобождение животных интстинктов с помощью слабых алкогольных напитков, стимулирующих в свою очередь драгз. Почти сразу я начал разглядывать привлекательнейших тинс, мелькающих на танцполе. Причем Ларри это не понравилось, и он заткнулся. Так что я даже пожалел об отсутствии реального собеседничка, которому можно было смело затолкнуть спич в ушные раковины.

Грустно подумал снова, типа кто я. И подбодрил себя тупо, типа я не один, все такое. Если верить, конечно, множеству особей, переливающемуся на площадке уже под танцевальную музыку. Оно продолжало извиваться в свете юпитеров, оно, множество, сплеталось в клубки, оно исходило потом и перемазывало в нем друг дружку.

Изредка, в паузах между тем, что называлось музыкой, посетители останавливались, озирались и сладко облизывались, глядя на себе подобных. Которых им весьма нравилось ощупывать и нетерпеливо прикасаться. Я даже забывал курить «Camel», чтоб соблюдать маскировку.

Особым уважением пользовались те особи, которым удавались наиболее животные движения, визги и запахи. В паузах они бросались к продающим стражникам и заливали в себя пойло. На руках и хлеборезках выступали крупные капли пота, которые стекали в бликах цветомузыки. Несмотря на это, многие отчаянно лизали друг друга и даже срывали майки, чтоб вылизываться было удобнее. И кричали о каком-то нелепом внутреннем единении.