Но драться не пришлось. Перед ней на краю плиты стояла такая знакомая, но в то же время такая неузнаваемая фигура…

− Здравствуй, Гиза. Я помню как тебя зовут, но остальное, с тобой связанное, как в тумане… Наверное, мы познакомились там, наверху.

− Тебе тоже мое почтение, Миландра, − ответила арабеска, опуская нож.

− Вот как? Миландра? Я почти забыла это имя, − улыбнулось хрупкое безволосое создание ростом на две головы ниже арабески и без признаков пола и возраста. От былой демоницы была только угольно-черная кожа да светящиеся глубокой синевой глаза.

Здесь, в этом мире, никто из здравомыслящих людей не назвал бы демоницу красивой. Сказать больше, она была просто уродиной! Вытянутый череп, слишком большие, абсолютно круглые глаза, тонюсенькие конечности и впалый живот. Вместо носа — небольшое вздутие по центру лица, ноздри затянуты какими-то трепещущими кусками кожи. И рот, как будто бы прорезь ножом в полотняной холстине лица.

− Здесь мы все безымянны и выглядим, какими нас создали − объяснила демоница. − Впрочем, вижу, тебя больше удивляет не моя внешность, а твое окружение, верно? Удивилась?

Гиза честно пожала плечами, мол, сложно сказать. Не то, что удивлена, просто немного не в себе. С тех пор как колодец выбросил ее в этот мир вместо того, чтобы разбить о каменное дно, удивляться не приходится. Разве что непонятно, как она еще не задохнулась и почему в середине камня не приходится даже потеть, когда на краю — умираешь от духоты.

Возможно, Гиза уже умерла, и сейчас видит ту самую Преисподнюю, о которой столько говорят римские священники. Но с поправкой на Путь.

− Ты, наверное, подумала, что это и есть смерть? То, что ожидает каждого из вас, жителей поверхности, в посмертии? − спросила Миландра-не-Миландра.

− Была такая мысль.

− Но посмотри на себя, ты жива и здорова.

− А кто знает, как ощущает себя отошедший в мир иной человек. Может быть, каким был при жизни.

− Интересная теория, − улыбнулась демоница. − Но неправильная. Окончательная смерть влечет полную потерю физической сущности. Это сложно передать словами, но поверь, к животной жизни душа уже не возвращается. А ты, как можешь заметить, все еще в своем теле. Да и эти несчастные, − существо обвело рукой окружающее пространство с висячими плитами, то и дело с одной из них срывалось чье-то тело и камнем падало вниз, − тоже были живы-здоровы до того момента, пока перед ними не открылись их собственные колодцы.

− Те, кто сорвался — это жертвы? Навроде того черного парня, открывшего вам дорогу в Луэну?

− Верно. Но то, что жертв стало очень много, и на каждую я вынуждена реагировать посланниками наверх, было не всегда.

− Знаешь с чем связано? − спросила Гиза.

− Да. Но невозможно просто так взять и объяснить. Ты должна докопаться до этого самостоятельно. Ты и твой мужчина.

− Не понимаю.

Черная фигура промолчала с минуту, потом ответила, хотя ответ девушке не понравился. Гиза вообще не любила, когда недоговаривают. Но спорить с подземным жителем у него же в доме тоже не хотелось. Тем более, когда под ногами небольшая пропасть с раскаленной лавой на дне.

− Еще раз повторюсь, ты сама все узнаешь. Ведь для этого ты и рождена. В этом и кроется твой Путь, − таков был ответ существа, которого девушка когда-то знала под именем Миландра. − А сейчас поспеши, мне нужна твоя помощь. Пока я здесь, я даже не догадываюсь в чем именно. Наверное, тебе лучше знать.

Гиза молчала. Да, она знала — тот самый договор с Миландрой. Обязательство освободить демоницу и ее спутников от колдовства Нламбы.

− Выход там, − напомнила безволосая фигура, − Возвращайся в свой мир туда, где ты полезнее всего. Я помогу попасть именно в то место и в то время, которые в тебе нуждаются.

Подземная Миландра указала арабеске на дорогу из висящих в пустоте каменных плит. Когда Гиза снова повернулась к демонице — ничто уже о не напоминало о странном существе.

Объяснять дважды не пришлось. Гиза сдержанно и почтительно кивнула в пустоту перед собой, заткнула дурацкий нож за пояс и двинулась вперед. Прыжок — и ловкая фигура перемахнула на следующую плиту. Разбег, прыжок — и вот девушка уже стоит на следующей. Прыжок — и невероятно близкий горизонт этого мира скрыл собой летучую арабеску.

− Как бы я хотела…, − раздался знакомый голос в голове Гизы. Но продолжения не последовало.

Гиза буквально свалилась на голову ближайшему из охранников тщедушного шамана. Это был тот редкий случай, когда арабеска упала, не контролируя падение. Только что она оттолкнулась от очередной висящей в воздухе каменной плиты − и вот, уже летит на голову здоровенному черному туземцу. В последний момент успела перегруппироваться, и приземление вышло достаточно мягким. Сломав громиле обе ключицы ударами ступней, девушка оттолкнулась от падающего на землю воина и тут же прыгнула в сторону вождя племени.

Раз уж так удачно вылетела в этот мир — почему бы не воспользоваться прелестями точного наведения?

Но полет по направлению к шаману был прерван самым невежливым способом. Один из охранников метнул в летящую Гизу копье, да так удачно, что лишь извернувшись в воздухе девушка избежала ранения. Посему вместо мощного удара в спину шаман лишь принял на себя весь невеликий вес Гизы, врубившейся в него на всем лету.

Мгновение — и воительница снова на ногах. Шаман валяется в пыли и трясет головой, контуженный охранник не подает признаков жизни. А еще к шаману бежит целая орава туземцев, размахивая своими дурацкими палками. Черные воины — не беда, их можно валить вязанками. А вот что-то там за головами атакующих охранников Гизе понравилось куда меньше.

Это «что-то» было почти семи футов ростом, а глаза светились знакомым голубым цветом. Голем.

Чудище топало позади авангарда живых туземцев. Присмотревшись, Гиза с ужасом узнала Герекса Люпекса. И сейчас галл явно намерен выполнить приказ старейшины племени — уничтожить всякого, кто мешает хозяину завершить обряд.

Да, именно, обряд! Шаман стоял на возвышении, оттуда открывался вид на жертвенные камни. Ну да, конечно. В каждой религии каменные чурбаны почему-то наделены божественной силой, и непременно обязательны для исполнения обрядов.

В данном случае, обряд был не из благонравных. На каждом из камней распростерто по обнаженной фигуре. Всего девять: строгим квадратом по три ложа в ряд, в три ряда. Кто именно покоился на этих кафедрах смерти — Гиза выяснять не бралась, тем более что с десяток телохранителей вождя и голем впридачу уже приблизились на небезопасное расстояние. В последний момент девушка увидела три знакомые черные фигуры возле камней. Узнать было несложно − три демона, один из которых Миландра в своей земной сущности. Она стояла слева, в третьем ряду, чуть наклонившись к лежащему там телу.

«Что ж, я действительно вовремя», − улыбнулась про себя Гиза и выхватила из-за пояса неказистое оружие. − «Миландра заканчивает свою часть сделки, мне остается выполнить свою».

Это была последняя отдельная мысль воительницы, все остальные растворились в сознании под натиском безумного урагана движений, махов, выпадов и прыжков. По большому счету, в это время вообще никакие мысли в голове арабески не помещались. Боевые умения наемного убийцы были накрепко вколочены глубоко в инстинкты, и мыслей не требовали.

Дальше было неинтересно и кроваво. Со всей неполной дюжиной охранников Гиза покончила меньше чем за двадцать секунд. Вот один ловит нож в глаз — раз. Тут же надо подпрыгнуть и пропустить древко копья между ног. Приземлиться, зажать древко, ударом полусогнутых пальцев в горло отправить противника на землю. От такого удара умирали через сорок секунд даже закаленные в боях германские варвары. Это было два. Остальные девять задержались на этом свете ненамного дольше. Куда черным дикарям до школы хашшишинов.

Последний, одиннадцатый по счету воин рухнул в десяти шагах от арабески, недоуменно рассматривая точащее из горла копье. Когда тело упало на землю, шла девятнадцатая секунда боя.