То обстоятельство, что Тангейт не смог представить какие-нибудь доказательства, подтверждающие его рассказ о случае в Росуэлле или его собственную деятельность, позволяет вычеркнуть его из списка надежных свидетелей. И все же удивительно то, что люди, встречавшиеся с ним, считали, что он — искренен и заслуживает доверия, а я почти оказался в этой же категории людей. Но до тех пор, пока он не сможет представить какие-либо свидетельства, подтверждающие его рассказы или повествования о собственных военных подвигах, его история не заслуживает никакого внимания.

В то время как параноидальные рассказы Тангейта об угрозах ему в связи со случаем в Росуэлле можно считать дымовой завесой, некоторые сообщения об угрозах, которым подвергались люди, заслуживают внимания, учитывая характер этих людей и их положение. К таким людям относятся дочь шерифа Уилкокса, Филлис Макгуаер, радиокомментатор и владелец радиостанции, Гленн Дэннис из похоронного бюро, дочка пожарника. Угрозы, которым они подвергались, были вполне определенными… но с какой целью они применялись — остается проблематичным. Если все дело с «летающими дисками» было вызвано неверно истолкованными природными явлениями, то возможно, что ВВС просто несколько перестарались в попытке направить людей на путь истинный. Если же дело было связано со сверхсекретным экспериментом, то возможно, что использование угроз было оправданным. В конце концов, авиабаза 509-го авиационного полка была единственной в мире, где хранилось ядерное оружие, а к 1947 году восторг от победы союзников растаял, уступив место недоверию и паранойе «холодной войны». Вполне разумно предположить, что к угрозам прибегали, а под горячую руку могли прозвучать и угрозы насилия и даже смерти. Это свидетельство, которое может быть весьма косвенным, показывает, что происшествие в Росуэлле носило более серьезный характер, чем заблудившийся воздушный шар, рассказ о котором использовался для прикрытия подлинного события.

Память о былых угрозах до сих пор продолжает тревожить граждан Росуэлла, которые стати участниками тех событий. Это обстоятельство заставило их выступать за то, чтобы правительство предало огласке то, что действительно произошло в Росуэлле. Откликаясь на озабоченность своих избирателей и искренний интерес широкой общественности к событиям 1947 года, член палаты представителей США Стивен Шиф от республиканской партии (штат Нью-Мексико) запросил по этому поводу Вашингтон. «В конце 1993 года я стал получать письма как от граждан штата Нью-Мексико, так и от людей за его пределами. Они заинтересовались происшествием в Росуэлле и выражали общее мнение по поводу того, что правительство не проявило желания объяснить, что на самом деле произошло в 1947 году. Авторы писем просили меня обеспечить предоставление информации».

Первым делом Шиф подготовил обзор просьб и направил его в министерство обороны США, а также в ряд Других учреждений, считая, что он имеет дело с рутинным вопросом и получит простые объяснения. Однако, к удивлению конгрессмена, он получил письмо от полковника ВВС, в котором скупо сообщалось, что он направил его запрос в Национальный архив. Шиф был возмущен этим ответом и расценил его как неуважение к запросу члена конгресса, так как обычно правительственные учреждения с готовностью откликались на подобные просьбы, а не занимались «спихотехникой». В раздражении он написал второе письмо в министерство обороны, спрашивая: «Вы что считаете, что именно так нужно отвечать на просьбы о предоставлении информации: просто переправить запрос в другое учреждение без какого-либо объяснения и без предложения помощи?» После этого он получил ответ в письме специального помощника министра обороны, в котором вежливо повторялось содержание первой отписки: «Мы направляем вашу просьбу в Национальный архив».

Пораженный конгрессмен связался с Национальным архивом, руководство которого ответило, что у них нет никакой информации о происшествии в Росуэлле. В то же время в письме говорилось, что в Национальный архив уже много раз обращались с запросами о событиях в Росуэлле.

Но Шифа не обескуражило то, что он расценил как необычную отписку. «Мне показалось, что меня водят за нос! Я подумал и решил, что, когда министерство обороны направило мою просьбу в Национальный архив, военные прекрасно знали, что в Национальном архиве нет никакой информации на этот счет. Поэтому они достигли лишь того, чтобы сорвать мои попытки получить ответы. Тогда в начале 1994 года я встретился с работниками Генерального управления по отчетности. Я им рассказал о проблеме, возникшей в моих отношениях с министерством обороны, и о том, что меня, по сути, загнали в угол. Я спросил их, не могут ли они чем-нибудь нам помочь, и передал дело в их руки».

Любопытство Шифа подогрела невежливость Пентагона. Он не верил в маленьких зеленых человечков и летающие тарелки, но считал, что так нельзя поступать в условиях демократии. «Мы не собираемся проводить реконструкцию событий в Росуэлле, так как, вам хорошо известно, что это дело почти пятидесятилетней давности и пытаться восстановить все его детали невозможно. Вопрос сводится к правительственным бумагам и к тому, чтобы предоставить в распоряжение общественности любые документы, которые еще существуют, …если таковые имеются, …касающиеся событий в Росуэлле, чтобы люди могли сами составить свое мнение по этому поводу. Я обсудил этот вопрос с ГУО, так что это вовсе не охота за летающими тарелками». Инициатива Шифа, напор рядовых заинтересованных людей, а таюке групп давления от сторонников НЛО заставили ВВС подготовить свой доклад по Росуэллу. Этот доклад был опубликован осенью 1994 года, и Шиф читал его с большим интересом и растущим недоверием. «Военно-воздушные силы существенным образом изменили свою позицию в этом докладе по сравнению со своим объяснением 1947 года, — заметил Шиф. — Хотя они по-прежнему заявляют, что разбился воздушный шар, они совершенно изменили объяснение относительно характера этого шара. Самое первое объяснение гласило, что это — „летающий диск“… Теперь мы бы сказали „летающая тарелка“. Через восемь часов ВВС поменяли объяснение, заявив, что это — воздушный шар, и они держались за это объяснение более сорока лет. Они поменяли это объяснение еще раз в новом докладе. Сказали, что, хотя это был воздушный шар, он представлял собой строго засекреченный прибор, предназначенный для выяснения, проводит ли Советский Союз испытания ядерного оружия в атмосфере. Мне кажется, что последнее объяснение может быть подлинным».

"Итак, у нас три разных объяснения от военных относительно того, что же разбилось. Первое объяснение: это — «летающий диск»… Они его изменили и заявили: «Мы сделали ошибку, это не был летающий диск».

«Я до сих пор поражаюсь, что лучшее соединение бомбардировочной авиации США, единственное соединение, которому доверили иметь ядерное оружие на борту, не смогло отличить метеорологический зонд от летающей тарелки. Но ведь, если им верить, — случилось именно так! Потом мы получили второе объяснение, сводившееся к тому, что это был воздушный шар. Теперь у нас есть третье объяснение, что это было частью очень засекреченного радиационного эксперимента. По-моему, в росуэлльском происшествии есть две неоспоримые вещи: во-первых, что-то разбилось. Это нам известно. Во-вторых, отношение к аварии было не таким, каким оно было бы, если бы речь шла о воздушном шаре. Есть много свидетелей того, что в округе были приняты чрезвычайные меры безопасности. Из этого вовсе не следует, что это было связано с летающей тарелкой и пришельцами, во что верят некоторые люди. Это означает, что это не был метеорологический шар, и то обстоятельство, что он выполнял задание, которое в то время было очень засекречено, могло соответствовать тогдашним условиям. Тогда встает вопрос, почему потребовалось более сорока лет для того, чтобы раскрыть этот секрет. И я не думаю, что мы когда-либо получим ответ на этот вопрос».

«Холодная война давно кончилась. Советский Союз испытывал ядерное оружие в течение многих лет, а поэтому уже нет необходимости засекречивать этот эксперимент. Я не знаю, каким образом мы сможем объяснить, почему ВВС потребовалось столько времени, до 1994 года, чтобы дать этот ответ. Но я думаю, что, если больше ничего не удастся выяснить, сам по себе факт того, что военные изменили свою версию через сорок лет, является знаменательным!»