Невзирая на то, что я была так далеко от дома, а может быть, именно из-за этого — я не знала — но мне уже целую вечность не было так хорошо. Уже несколько дней мне не приходилось пользоваться своими спасительными пилюлями, а я даже вспомнить не могла, когда такое вообще было возможным. Джакс делал так, что всё казалось чуть легче, чем было на самом деле. И находиться тут, в Лос-Анджелесе, было до странного просто — в каком-то смысле я даже чувствовала себя свободнее, чем когда-либо в своей жизни.

Незнакомый голос с сильным бостонским акцентом ворвался в мои мысли.

— Эй, ягодка, о чём замечталась?

Я повернулась и увидела небольшого роста мужчину с бородой и полдюжиной серёжек. Я впервые видела его лично, но в представлении не нуждалась: это был Торренс Хендерсон, режиссёр. Он снял не одно видео к хитам номер один, среди которых был и последний сингл Леди Дады, а фотографии этого селебрити с оригинальной внешностью появлялись в каждом глянцевом журнале. Хендерсон был постоянной фигурой на красных дорожка, и успех того или иного дизайнера во многом зависел от того, на чьём показе Хендерсон побывал на очередной Неделе моды.

— Прошу прощения? — сказала я, не совсем понимая, что ему от меня нужно.

Он коснулся кончиков моих волос и зажал их между пальцами.

— Неважно. Что это за краска? Выглядит великолепно.

Я ощутила, как вспыхнуло моё лицо.

— Это не краска.

— Натуральный. Мне нравится. Шикарно, — сказал он, оглядывая меня с головы до ног, отчего мне стало некомфортно. — Есть вопросы к своему наряду? Я так понял, ты следующая в очередь на грим.

О. Он не вёл себя неприлично, а просто подумал, что я буду сниматься.

— Я не актриса, вы, должно быть…

— Сошёл с ума, чтобы прятать такую внешность под гримом зомби? Согласен, — сказал он, театрально пожав плечами и вздохнув. — Но этот клип весьма концептуален. Если это поможет, то подумай обо всех тех актрисах, которые получили награды за то, что играли уродов. Николь. Шарлиз. Хэлли…

Я покачала головой и прервала его:

— Я весьма польщена, но вы ошиблись. Я здесь не потому, что снимаюсь в клипе.

Я не играла с тех пор, как облажалась посреди своей реплики в постановке «Сна в летнюю ночь» в средней школе — и уж тем более не собиралась пытаться, когда на карту была поставлена карьера Джакса.

— Тогда какого чёрта ты делаешь на моей съёмочной площадке? — Несмотря на эти слова, он не казался разгневанным, скорее озадаченным.

— Я здесь с Дж… — начала я, но быстро исправилась и протянула ему руку. — Прошу прощения. Я Райли Хьюитт, тур-бухгалтер «The Hitchcocks».

Он нахмурил брови.

— Мне ещё никогда не приходилось видеть таких бухгалтеров.

Я приняла свою самую лучшую эффектную позу, обхватив лицо руками.

— Там, где я работаю, так выглядят все бухгалтера, — проговорила я обольстительным голосом, а потом ухмыльнулась.

— Тогда позволь сказать тебе, что моими налогами занимаются не те люди, — сказал он. — Слушай, солнышко, если честно, для массовой сцены нам не помешает ещё несколько человек. Ты точно не хочешь принять участие в съёмках?

— Я большей частью из тех, кто за кулисами.

— Но выслушай внимательно мой отличный план. Смотри, медсестра-зомби, в руках у которой вот этот огромный шприц, преследует группу, к тому же ты будешь в форме медсестры… — Он выхватил из одной из вешалок плечики с формой. Я могла лишь представлять себе, что скажет Палмер, когда увидит, как я трачу время компании, снимаясь в клипе для рок-группы в обтягивающей униформе медсестры.

— Уф. — Я ущипнула латекс, их которого была сделана микро-мини-юбка костюма зомби. — Ну а какое у всего этого действа творческое заявление?

— Дорогая, это всё о славе.

— О славе? — При других обстоятельствах я бы устроила ему разнос по поводу использования словечек вроде «солнышко» и «дорогая», но мне не хотелось злить режиссёра «The Hitchcocks» прямо перед съёмками клипа.

— Когда такая группа, как «The Hitchcocks», становится знаменитой, эта слава запирает их внутри них самих, — сказал он, внезапно куда более оживлённо и быстро. Как если бы его включили на полную катушку. — Клип начинается с того, что вся группа находится в смирительных рубашках, каждый из них — в своей собственной камере, но даже когда им удаётся сбежать из своих камер, зомби пытаются им помешать. Это типа критики, а ещё пиявки, которые живут за счёт знаменитостей...

Я только и хочу, чтобы Джакс представлял меня, думала я, как пиявку или медсестру с разложившимся лицом зомби, которая преследует его с огромным шприцом.

Я уже было начала придумывать, как вежливо отказаться, но услышала, что кто-то зовёт меня по имени где-то за моей спиной.

— Райли?

Я осмотрелась, но никого не увидела. В следующий раз голос прозвучал громче:

— Райли, эй! Это ты?

Я посмотрела в сторону массовки и увидела, как сквозь толпу пробирается фигура. Высокая, светлокожая…

У меня внутри всё опустилось.

Нет. Не может быть, чтобы это был он. Не здесь. Не так и не сейчас.

— Райли? Охренеть, да это и правда ты! — Он подошёл ближе, проводя рукой по своим тёмно-рыжим волосам. — Как дела? Что ты делаешь в Эл-Эй[37]?

Я уловила блеск сверкающих белых зубов, когда он растянул губы в фальшивой улыбке.

— Коннор. — Несмотря на мой шок, мне удалось произнести его имя ровным тоном, и я скрестила на груди онемевшие руки. — Откуда ты здесь?

Он улыбнулся ещё шире.

— Здесь в Лос-Анджелесе или здесь в студии?

Я хочу знать, не преследуешь ли ты меня, подумала я, но не сказала этого вслух.

— Оба варианта.

Он засмеялся.

— А знаешь, могу задать тебе тот же вопрос.

Я прищурилась.

— Ты первый.

— Ну что ж, начнём с города. Я переехал сюда из-за работы. — Он говорил с прилизанным южно-калифорнийским акцентом, от его старого нью-йоркского говора не осталось и следа. — А что касается твоего второго вопроса, то я здесь для съёмок рекламы моей компании в соседнем павильоне. Я увидел твои волосы, и мне стало любопытно, ты ли это.

По крайней мере, он не следит за мной. Я оглянулась на съёмочную площадку и поняла, что Джакс и остальные члены группы уже занимают свои места в павильоне. Последнее, чего бы мне хотелось, так это чтобы Джакс встретился с Коннором. У Джакса, возможно, были свои секреты, но и я была не готова поделиться с ним своим прошлым, одной из частей которого был Коннор; и это означало, что мне нужно было закончить разговор и не устроить сцену. Заставив звучать себя вежливо, я сказала:

— Столько времени прошло. Ты по-прежнему в юриспруденции?

— Точно. «Макдоналд и Риттер». Право в сфере развлечений. Большей частью моя работа касается фильмов, но есть и немного музыки. А ты чем занимаешься?

— Бухгалтерией.

Коннор пытался вести разговор ни о чём, но мне не хотелось в нём участвовать.

— Ты хочешь сказать, что до сих пор занимаешься этим, даже после того, как мы расстались? — Из-за того, что он говорил почти надменно, я ощутила себя сантиметров на тридцать выше. И стиснула зубы. — Я думал, ты выбрала эту специальность только для того, чтобы мы могли ходить на одни и те же занятия.

— Мои родители оба бухгалтеры. Я выбрала эту специальность не ради тебя. — Мне не хотелось позволять ему задеть меня, но этого я не могла ему спустить. — И сейчас именно бухгалтерией я и хочу продолжить заниматься. Счастливо оставаться.

Лицо Коннора помрачнело.

— Эй, Рай, ты чего? Слушай, я понимаю, что мы не очень-то хорошо расстались, и мне жаль. Я просто... я увидел тебя здесь и не смог оставить всё как есть. Прошло уже много времени, Рай-Рай.

Я посмотрела на него, не желая верить в то, что услышала. В первый раз за всё время он вроде как искренне извинялся.

— Да. Так и есть, — сказала я, но уже мягче.

— Так чем ты всё-таки занимаешься?