— Ты?! — Я уставился на нее с недоверием.

— Это длинная история, Дэнни, — сказала она. — Но если хочешь послушать…

— У нас нет для этого времени, — поспешно прервал Войгт. — Мы должны еще решить, что делать с Бойдом, и…

— А ну, заткнись! — цыкнула она на Войгта, и кожа на его физиономии от бессильной ярости приобрела болезненно-серый оттенок. — Все началось с идеи, осенившей мою многомудрую старшую сестрицу, — начала Кэрол тоном, обещающим долгое повествование. — Она питала глубокую веру в теории Лэндела, пусть даже он так и не излечил ее сучьи наклонности. Потом она подумала: вдруг ему больше повезет с такой простой, без комплексов нимфоманкой, как ее собственная младшая сестра? Я и слушать-то ее особенно не хотела до тех пор, пока Эллен не выдвинула парочку отвратительных альтернатив — как поступит со мной, если я не соглашусь. Затем в тот день, когда я явилась в клинику, Лэндел обрадовал меня, сообщив, что у меня будет свой персональный мужской суррогат и относительная свобода. Врать не стану — мне тут же здорово полегчало. Я имею в виду, что показалось не столь уж трудным выдержать несколько недель в отдельной палате с таким красавцем самцом, как Пол Бэйкер.

Она медленно покачала головой.

— Вся беда в том — я бы никогда не поверила в это, если бы не убедилась на собственном горьком опыте, — что уже через пару недель одного секса оказалось недостаточно. Вы начинаете нуждаться и в других сопутствующих вещах, таких, как, например, разговор, пусть даже самый обычный. Именно тогда я обнаружила, что за холеной внешностью Пола скрывается самый последний сукин сын из всех, с которыми мне когда-либо пришлось столкнуться в жизни. Он начал непрестанно язвить, и я отвечала ему тем же. Это еще больше раздражало его, поэтому однажды ночью Пол начал рассказывать мне об Эллен и ее пребывании в клинике. В роли мужского суррогата сестры выступал сам Лэндел, но Бэйкер как-то сумел раздобыть из картотеки историю ее болезни, прослушал ленты с записями и знал о ней все досконально.

— И конечно, не замедлил посвятить тебя в самые интимнейшие детали?

— Это было так отвратительно, — прошептала Кэрол. — Он говорил мне о сестре такие вещи, которые знать никто не имел права, и чем больше я пыталась заставить его молчать, тем пуще Пол начинал изгаляться. И так из ночи в ночь. Затем как-то раз, будучи уже не в силах дольше выдерживать его издевательства, я схватила маникюрные ножницы и расцарапала ему грудь. Это были всего лишь небольшие порезы, но он воспринял это так — подумать только! — будто я и впрямь нанесла ущерб его мужской красоте, и едва ли не обезумел от мысли, что будет носить на себе шрамы всю оставшуюся жизнь. Пол вопил благим матом минут десять, а потом вдруг заявил, что знает верный способ, как свести со мной счеты, после чего с шумом выбежал из комнаты. Минут через десять он вернулся с ножом в руке и в славной компании.

— Кэрол, — хрипло произнес Войгт, — не надо…

— Я уже сказала тебе: закрой свою широкую пасть! — прервала она его с презрением. — Ты только посмотри на него хорошенько, Бойд! Карлик топорной работы, сделанный из чурки, на голове ни волосинки, с кожей как на потрескавшемся ботинке. Даже моя тетка — старая дева лет пятидесяти, толстая и вечно испытывающая проблемы со свищами, — и та бы померла со смеху, если бы такое убожество попробовало подбить к ней клинья. Извращенец-коротышка, Урод как внутри, так и снаружи, безвылазно торчащий в клинике. Я чувствовала, как он раздевает меня глазами всякий раз, когда случайно проходила мимо него по коридору. Он и составил компанию своему напарнику Полу Бэйкеру, рослому, мужественного вида симпатяге, зарабатывающему на жизнь тем, что трахает пациенток по первому их требованию. А теперь, Бойд, еще раз взгляни на Чака!

Она встала и, соблазнительно выгнувшись, направилась в сторону Войгта. На лице Кэрол застыла отталкивающая улыбка. Свет лампы отбрасывал глубокую тень в ложбинку между грудей, и соски вызывающе натягивали тонкую ткань рубашки. Бедра картинно колыхались, и она слегка поводила бюстом, надвигаясь на плюгавого мужичонку, который взирал на Кэрол словно зачарованный, даже пот начал выступать крупными каплями на его морщинистом лбу. Она издала гортанный смешок, затем, отвернувшись от него, вернулась обратно и вновь уселась на край кровати.

— Ну что, видел? — обратилась она ко мне. — Он похож на загипнотизированного удавом кролика.

— Ну что же произошло дальше? — резко спросил я.

— Только такой отпетый негодяй, как Бэйкер, мог придумать столь изощренный способ отомстить мне и одновременно оказать колоссальную услугу своему закадычному дружку. — Лицо Кэрол посуровело, превратившись в маску воительницы. — Он заставил меня лечь на кровать и приставил нож к горлу. Бэйкер пообещал, что изуродует меня на всю жизнь, если попытаюсь сопротивляться, и в тот момент я ему поверила. Поэтому оставалась лежать, пока этот, — тут Кэрол выразительно кивнула на Войгта, — омерзительный урод насиловал меня. Клянусь, если ты не веришь мне, Дэнни, — она внезапно содрогнулась, — но я видела, как у него на губах выступила пена!

— Ну а потом? — в ужасе пробормотал я.

— Потом… — Пару секунд она выдерживала паузу. — Потом Войгт, как пласт, растянулся подле меня, пыл из него весь вышел, и на какое-то мгновение я подумала даже, что он отдал концы. Пол положил нож на столик у кровати и начал смеяться. Затем вдруг, прервав смех, плюнул мне в лицо, повернулся и не спеша направился к двери. Вот тут-то я схватила нож со столика и вонзила его в Пола.

— Ты, наверное, вконец спятила, коли сразу же не поставила в известность о случившемся доктора Лэндела, — упрекнул я Кэрол. — С учетом всех обстоятельств, ни один окружной прокурор, будь он в здравом уме, не смог бы предъявить тебе обвинение ни в чем более худшем, нежели в непреднамеренном убийстве, и ни один суд присяжных в нашей Богом проклятой стране не признал бы тебя виновной.

— Мне надо было подумать и о других вещах, Дэнни, — прошептала Кэрол. — Скажем, о том, каково придется моей старшей сестренке, когда со страниц всех газет на нее будут смотреть кричащие заголовки о необычном изнасиловании и убийстве в сексуальной клинике. Это дало бы ей вескую причину подвергнуть меня заточению, а мне это совсем не по душе. — Она опять содрогнулась всем телом. — Провести остаток дней своих в какой-нибудь психушке.

— И кроме того, она ударила ножом Пола не один раз, — каким-то скрипучим голосом подал реплику Войгт. — Таких ударов было по меньшей мере дюжина. Даже после того, как он замертво повалился на пол, она продолжала вонзать в него нож снова и снова…

— Пока Чак не вырубил меня, с силой ударив кулаком по макушке, — подхватила Кэрол. — Когда я пришла в себя, то уже не питала особой злобы к кому бы то ни было, а Чак тем временем успел тщательно упаковать тело Пола в одеяло.

— Оно и понятно! — посмотрел я на него. — Стань случившееся известным, вам бы грозила даже более худшая участь, чем Кэрол.

Войгт быстро кивнул в знак согласия и продолжил вместо нее:

— Был единственный выход. Мы дождались полночи, затем вынесли тело и захоронили его позади дачи. По пути обратно меня осенила отличная идея: выкрасть эти истории болезни, с тем чтобы внезапное исчезновение Пола связали с пропажей папок из картотеки.

— А как Эврил Пэсколл узнала о случившемся?

— Она, оказывается, наблюдала за всем в окно. — Чак скорчил гримасу. — Пол обещал провести с ней ночь, и Эврил все еще дожидалась его. Когда мы вернулись, то она уже через пару секунд выбежала из палаты и набросилась на нас. Конечно, ей не было доподлинно известно, что мы выносили из клиники, но она сильно подозревала нас и почти не сомневалась, что в одеяло был завернут Пол. Пришлось мне показать ей нож и пригрозить, что если она скажет кому-то хоть слово, то ее ожидает смерть. Ей хватило лишь взгляда на окровавленное лезвие, чтобы лишиться чувств, и я должен был вдобавок еще и ее тащить обратно в палату.

— Неудивительно, что я долго не мог прибиться ни к какому берегу! — с горечью вырвалось у меня. — Жалкие дилетанты! Вы с самого начала наломали столько дров, что я закрывал глаза на очевидное, настолько это мне казалось нелепым.