Половину местного короткого дня они искали дорогу, и нашли её, порядком намучившись в бесконечных проверках каждого просвета между скал. Но прошли они по дороге, которая представляла собой просто ровное место, относительно свободное от камней и скал, недалеко. По сторонам начали ощутимо подниматься каменные откосы, а дорога, вместо того чтобы придерживаться дна ущелья, вскарабкалась на его борт. Скальная порода, некогда ровная, растрескалась, и приходилось осторожно ставить ногу, чтобы не поранить её и не подвернуть.
— Вот бы из тех досок башмаки выстругать, — вслух возмечтала Инга.
Возвращаться в порт, строгать деревяшки, прилаживать их к ногам травяными волокнами… На это ушла бы куча времени и сил. Силы, допустим, могли бы потратить и их помощники, они же смогли бы и принести ботинки сюда, на скальную дорогу. Но на это могло уйти целое погружение. Отложили эту возможность на будущее, продолжили путь, и спустя некоторое время дорога вновь вышла на равнину. Скалы здесь были выше, но стояли свободнее, а песчаные заносы между ними напрочь скрыли дорогу. Все их способности не помогли её отыскать, и они зашагали дальше, придерживаясь общего направления. Отсюда, со скалистой равнины, уже виднелись вздымающиеся на горизонте горы.
Очередное возвращение прошло буднично: короткий отчёт о разведке, ответы на вопросы, ужин и сон. А проснувшись, Ермолай сразу обнаружил, что в Верхнем доме появилась Марина Перелыгина.
Идущие поперёк хребтов
Фиолетово-звёздное рассветное небо Камета раскинулось над головой. Морщинистый шар местной луны просвечивал сквозь желтую мглу, обволакивающую горизонт. Песок под ногами высасывал из ног последние остатки тепла. Вся одежда группы оставалась на другом берегу озера, там, где они останавливались во время предыдущего погружения.
Маринка, фигуристая и грудастая девица, приплясывала на холодном песке, и чувство радостного недоумения на её лице постепенно сменялось гримасой озабоченности. Её в расщепе предупреждали, что с утра здесь холодно, а одежда отсутствует, и делать её времени нет. Она кивала и обещала потерпеть. И вот она в мире, куда так вожделенно мечтала попасть, приплясывает голой на ледяном песке под взглядами ребят. Ребята, ясное дело, тоже в костюмах Адама, но это обстоятельство ничуть не греет. Сашка отошёл в сторону и внимательно прослушивает всё вокруг. А Кутков с Константиновым залезли в склад и разводят там из деревянной трухи костёр — в складе ничуть не теплее, чем под открытым небом.
— Марина, там дымно будет, вся вентиляция только через дверь. Тебе не помешает? — участливо спрашивает Ольга.
Она, как и Инга, тоже голышом. Но на это обстоятельство внимания не обращает, да и парни всё равно задерживают взгляд только на Марине, и та мечтает только о том, чтобы поскорее забраться в тёплый и тёмный склад, спрятаться и от холода и от чужих глаз. А вот Инга, та наоборот — просто таки расцветает, проходя обнажённой среди парней, хотя те её вообще не замечают.
— Пусть дым, лишь бы не холод, — отвечает Маринка и начинает подпрыгивать на доске, лежащей возле каменной скамьи.
— Доску только не сломай, Сашка её под спину положит, если под скамейкой станет прятаться, — беспокоится Галка, давно присевшая на другой доске — все доски выдраны из раскопанной под песком лодки — и с интересом наблюдающая за струйкой дыма, выходящей из двери склада.
Ермолай бродил вокруг, пытаясь уловить под песком присутствие других строений или ещё каких предметов. Древесины у них немного, сейчас вся она взлетит дымом вверх, а ведь они собирались выстругать себе деревянные сандалии-сабо. Но ничего нет, ощущается только каменная площадка шагах в семидесяти от склада. Он начал копать, Сашка быстро к нему присоединился, прихватив большой керамический черепок. Вдвоём они освободили от песка столбик на краю площадки. Рядом со столбиком стояла статуя существа, похожего на длинноногую свинью с лошадиной шеей. Из шеи торчали два бивня, а сзади завивался изгибом толстый хвост.
— Глянь, Оля, это не тот кентавр, которого ты видела?
На зов археологов собрались все, даже обычно равнодушная Хоменкова. Аникутина нерешительно покачала головой и сказала, что её образ напоминал классического кентавра: четыре ноги, торс и руки. Здесь же ноги похожи, вместо торса могучая шея, а рук нет.
— Да это не бивни, пожалуй, — пригляделся зять.
И впрямь, два прямых удлинённых одинаковых выступа, заканчивающиеся как бы свиными пятачками, напоминали то ли удвоенный тонкий хобот, то ли утолщённые усики-щупальца. Сашка предположил, что эти псевдоподии играли роль рук, и дочь шамана согласилась, что в таком варианте это создание больше напоминало кентавра. Они раскопали соседний столбик и обнаружили возле него такую же точно фигурку. Фигурки были небольшими, по колено людям и лишь чуть ниже столбиков.
— Странно, что на той стороне озера нет подобной архитектуры, — задумчиво сказал Богачёв. — Там дорога начинается сразу от примитивного причала, а здесь — мощёные площадки с украшениями, скамьи, склад. Не думаю я, что это просто порт…
А тем временем Лёшка сообщил, что склад прогрелся, и они могут начинать. Экстрасенсы сели в углу, поближе к костру, пристроив ягодицы и ноги на уцелевшие куски дерева. В догорающем костре тлели угли, дым ел глаза, но зато они сразу согрелись. Маринка сидела в середке, между Галкой и Ермолаем, дочь шамана устроилась напротив неё, зять с Константиновым пристроились по бокам. Их способности прямого чувствования только-только пробудились, и достижений от них не ждали. Инге было поручено присматривать за костром, и она копошилась в углу, сгребая деревянное крошево.
Непривычное это было занятие — всматриваться в угли костра, пытаясь углядеть в них образы Камета. У каждого человека есть своё предпочтение. Кому-то нужны образы зрительные, чтобы лучше разобраться в проблеме, и такой человек как бы "видит" её глазами. Он даже в речи употребляет соответствующие обороты: "посмотри", "увидел" — даже когда речь идёт о вещах, материально вообще не существующих. Другие предпочитают образы звуковые, им надо любую сложность проговорить про себя, чтобы понять, как оно есть. А третьи вообще предпочитают довериться внутренним ощущениям, "телесному чувству".
Марина, конечно, об этом прекрасно знала, оттого беспрерывно заунывно что-то бормотала на неизвестном языке, нагружая не только зрение, но и слух. И если Галка точно знала, в каком виде она получает прямое чувствование — так экстрасенсы называли свой талант — то из остальных только Ольга имела некоторый опыт в этой области. Не назовёшь же опытом отдельные, неизвестно почему и когда возникающие предчувствия и интуитивные озарения.
Но вскоре юноша почувствовал, что образы пошли. Пошли потоком, разные — и картинки, и звучащие в голове комментарии к ним, и просто неожиданные предупреждения и откровения. Сколько это продолжалось, он не знал. Пришёл в себя, когда его толкнула супруга.
— Ты не спишь ли, Ермолай Николаевич?
А под небом Камета уже потеплело, и ребята увлечённо рылись в песке. Тут и командир припомнил, что среди образов встречался и облик этого места до катастрофы, ещё когда плескались здесь воды озера, а сточеры прятались под тем, что ребята сочли скамейками, дабы придти в состояние сосредоточения и суметь открыть ворота в иные миры. Где-то между скамейками в мраморных плитах были выбиты их магические знаки, и он тщетно пытался вспомнить их очертания.
— Что ты откапываешь? — спросил он Галку, отшвыривающую ладонями из ямы песок со скоростью пулемёта.
— Карту.
А Леонид искал, причём в том же самом месте, солнечные часы, на которых вместо цифр по краям были картинки, на которых изображались процедуры перехода в иной мир. Ольга задумчиво следила за действиями Галки. Её образы были иными — ей привиделось, что на этой площадке приносили в жертву людей из Материнского Мира, дабы прондаги сточеров, те самые диски, один из которых подобрал Игорь, впитали в себя боль и муку жертвы. Дочь шамана рассчитывала найти ещё прондаг. Первый они несли с собой и оставили вместе с одеждой.