— Ты ведь можешь Ольгу отозвать, если она погрузилась?

— Могу. Она в Реденле, с исследователем на попутках к столице движутся. Примерное время возвращения — через четыре часа.

— Долго. Отзывай. Ни ты, ни она себе не простите, если такой шанс упустите.

Речь шла о возможном погружении в Материнский Мир. Без подробностей — Мариэтта и сама их не знала. Знал Чжань Тао, и ему были нужны и Харламов и Аникутина.

Ольга вернулась спокойная. А вот исследователь выражал своё недовольство достаточно бурно. Пришлось раньше времени будить Леонида, чтобы последние сутки, отпущенные мастеру-исследователю, тот смог использовать полностью.

— Мариэтта, ты мне тоже понадобишься, — кивнул ей мастер Радуги, поздоровавшись с ребятами. — Готова?

Обсуждалось срочное погружении в Гволн. В физической форме там могли воплотиться трое — Харламов, Аникутина и Чжань Тао. Мариэтте Узоян предстояло присутствовать в виде фантома-невидимки. Мастеру требовались свидетели и помощники.

— Есть в Гволне такое место, где бы моё тамошнее тело могло полежать пару часов?

— Песочница, — кивнул юноша, — и не холодно, и псевдо-гномы туда не полезут. Есть, правда, муравьи, но они вроде не хищные.

— Я попытаюсь воспользоваться тамошним телом, чтобы попасть в Материнский Мир. Есть одна гипотеза… Если мои предположения окажутся справедливыми, моё тело в расщепе исчезнет. Присмотрите, чтобы опустевшее кресло никто не занял…

— Сделаем, — пообещала Мари.

— А с тем телом что должно произойти? — напрямик спросил Харламов.

Мастер мог только предполагать. Предполагал он, что оно потеряет телесность. В таком случае Мариэтта должна была его увидеть: в Гволне даже фантомы-невидимки были друг для друга видимы. Но могло случиться иначе — тело могло просто стать бесчувственным, а могло видоизмениться или вообще пропасть.

— Вы поймёте сразу, как оно изменилось. В любом случае ждёте два часа, а потом возвращаетесь в расщеп, — невозмутимо приказал Чжань Тао. — Если моё тело останется материальным, отгоняйте от него муравьёв и прочих хищников.

— Селиванов такое погружение санкционировал? — вдруг спросила Ольга.

— И Юрий Константинович, и более высокие инстанции дали своё согласие, — подтвердила Мари.

Молодой мастер понял, чем был вызван вопрос супруги: история знала весьма немногие случаи попыток погружения в Материнский Мир. Чаще они кончались ничем — исследователь оставался в расщепе или же оказывался в одном из общих миров. Но в некоторых случаях смельчак исчезал безвозвратно, и невозможно было сказать, достиг ли он желанной цели. Мастер Радуги явно на что-то рассчитывал, осознавая весь риск попытки. Харламов о многом хотел бы его спросить, но времени для вопросов уже не оставалось. Они погрузились, и Чжань, пройдя несколько шагов по песку, удовлетворённо заявил, что место просто идеальное.

Он прилёг на песок возле стены, по которой зелёным ковром расползлась светящаяся плесень. Ермолай держался рядом, дочь шамана стояла возле муравейника, а над её плечом висело прозрачно-синее облако с двумя движущимися и моргающими белыми глазами. Такой облик в Гволне приняла Мариэтта.

Тело на песке внезапно расслабилось, а по песочнице словно порыв ветра пронёсся. Чжань Тао погрузился. Куда — этого он никому не сказал. Существовала ли возможность напрямик из Гволна попадать в Материнский Мир, или же должны были быть промежуточные миры — можно было только догадываться. Пока что молодой мастер ощущал, что мастер Чжань ещё способен поддерживать связь с оставленным им телом, и значит, он всего лишь в одном переходе отсюда.

— Он развоплощается, — вдруг сказала Ольга.

Да, лежащее на песке тело медленно теряло вещественность: исчезали краски, оно на глазах становилось прозрачным. Через несколько минут на песке виднелась лишь вмятина, выдавленная телом смельчака. Ермолай, как ни использовал свои способности, никакого перемещения между мирами не уловил.

— Он просто отошёл в сторону и унёс вещественность с собой, — сделала вывод Аникутина.

— Харламов, присматривай, чтобы муравьи во впадину не наползли, — мысленно напомнила Узоян.

Но муравьи лениво ползали по своим загадочным делам, совершенно не интересуясь местом, где только что лежало тело одного из страшнейших демонов здешних подземелий. Шло время, и примерно через полчаса свечение плесени на стене внезапно угасло. Другие пятна продолжали светиться, а это, располагавшееся как раз над местом, откуда отправился в своё путешествие Чжань Тао, стало полностью чёрным.

— Ермолай, ты что по этому поводу думаешь? — поинтересовалась Мари.

— Ничего хорошего, — мрачно ответил молодой мастер.

Дочь шамана была полностью с ним солидарна. Где-то через час свечение начало возобновляться — с краёв, но когда прошли отмеренные мастером два часа, серёдка пятна плесени продолжала оставаться чёрной.

— Время вышло, мы должны вернуться, о нас будут беспокоиться, — напомнила Мариэтта. — Вы сможете сразу же возвратиться сюда и подождать ещё.

— Оля, вернись вместе с Мари. Я подожду ещё час, — тусклым голосом ответил Ермолай.

Во рту его здешнего тела сделалось сухо и горько, как будто он пытался жевать песок. Супруга исчезла, породив негромкий хлопок. Из Гволна он наблюдал, как их с Мариэттой посадили писать отчёты. В Верхнем доме был и Лысый, и ещё несколько незнакомых людей. Как ни странно, сейчас он мог даже воспринимать их мысли, как будто бы он сам находился в расщепе. За пять минут до назначенного им срока возвращения воплотилась Ольга. Свечение уже охватило пятно плесени полностью.

— Она подпитывается оттуда, — кивнула на пятно Аникутина, — мастер забрал на том конце всю энергию. Боюсь, он взял больше, чем было можно…

Харламова по возвращении посадили за отчёт, а потом отвечал на вопросы прибывших с Лысым мастеров.

— Если бы я хоть знал, как именно он пытался использовать возможности этого тела! — воскликнул он потерянно.

Один из мастеров ему ответил, что знание в таких случаях ничего не меняет. Искусство каждого мастера такого уровня уникально, и, быть может, никто из ныне живущих мастеров не смог бы повторить эту попытку. А если бы и попытался, то ему пришлось бы искать свой собственный путь. Ермолай возразил, что он — открыватель этого мира, он воплощался в таком же теле, он ближе других к возможности его использовать для перехода между мирами.

— Что ближе — возможно. Но не значит, что тебе будет легче. И я бы не советовал повторять безуспешную попытку.

— Ольга ещё там, она ждёт. Ночью я её сменю, — возразил молодой мастер. — Чжань Тао мог попасть в непредвиденную ситуацию и не сумел возвратиться вовремя.

— Такие, как мастер Чжань Тао, не оказываются в непредвиденных ситуациях, покачал головой Юрий Константинович. — В этом и состоит отличие воинов Блеклой Радуги от рядовых обладателей повязок.

Прошла в ожидании ночь, большую часть которой Харламов провёл в Песочнице. Мастер не вернулся. Утром Ермолай с женой, Лысый, Мари, Константинов и Лёня вышли из замка и гуськом зашагали вокруг озера. Молодой мастер, уходя, несколько раз оглянулся, прочие же шагали размеренно. Ему уже объяснили, что при таких попытках исследователь возвращается назад, едва определив характеристики открытого мира. У мастера столь высокого уровня был способ наверняка определить, достиг ли он Материнского Мира. Следовательно, либо достигнутый мир оказался смертелен, либо из него вообще было нельзя возвратиться. Ни похорон — хоронить было нечего, тело мастера в расщепе мгновенно исчезло в момент его перемещения из Гволна — ни иного прощания не было. Никто даже не сказал прощального слова. А как можно прощаться, если сам факт смерти не установлен? Вдруг сейчас Чжань Тао шагает под солнцем Материнского Мира, радуясь воплощению многолетней мечты?

— Здесь гуськом не идите, держитесь россыпью, — командовала Мари, озабоченная, чтобы группа не оставила за собой и намёка на тропинку.