Подавляющее большинство американцев, в том числе многие и в правительстве, и в бизнесе выступали за признание СССР. В связи с этим М. Литвинов приходил к мнению, что «только… искусственно взвинченным общественным мнением в антисоветском направлении можно объяснить тот факт, что несмотря на отсутствие сталкивающихся интересов обоих государств, США в течение 15 лет, дольше всех остальных великих держав, чуждались советского государства, избегая контакта с ним. Однако политика непризнания в течение столь долгого времени правительства одного из крупнейших государств мира становилась все более и более очевидной политической нелепостью. Это и осознал президент Рузвельт, решивший по приходе к власти порвать с этой политикой…»{320}.

Идеологический фронт

Идеологическая угроза Америке, по мнению деловых и политических кругов США исходила из деятельности Коминтерна. В обобщенном виде эти панические настроения отражало заявление журналиста Клотса и дипломата Келли: «Не может быть вопроса о признании до тех пор, пока они… не прекратят пропаганды в САСШ. Мы знаем, что большевики не субсидируют деньгами американскую компартию, а наоборот, американская компартия, имеющая 600.000 долларов ежегодного бюджета, сама посылает членские взносы исполкому Коминтерна в Москве^[35]; но не в этом разрушительная деятельность Коминтерна в САСШ. Американская компартия, оставленная на свои собственные идейные ресурсы, не продержалась бы ни одного дня. В ней есть всего 4–5 человек, заслуживающих название коммуниста. Страшнее всего то, что большевики дают инструкции, указания и идейную пищу американским коммунистам, и, помимо того, берут лучших из нашей молодежи к себе в Москву, и там их воспитывают в специальной школе в качестве пропагандистов для того, чтобы разрушить нашу систему… Коминтерн контролирует наших американских коммунистов»{321}.

Однако подобные панические настроения разделяли далеко не все. Например, около сотни «радикальных и либеральных писателей, художников и просвещенцев вынесли протест против запугивания «красной опасностью»»{322}. Американский посол в Германии У. Додд в свою очередь утверждал, что «советской угрозы более не существует». В качестве доказательства Додд указывал, «что в Соединенных Штатах в 1932 году коммунисты на выборах собрали лишь незначительное количество голосов»{323}.

В то же время другой американский посол, но уже в СССР Буллит в 1935 г. устроил настоящую истерику по поводу участия компартии США в VII Конгрессе Коминтерна. Буллит требовал у Литвинова информации о датах проведения Конгресса, именах и московских адресах американцев, участвовавших в нем{324}. Эмоции Буллита можно было понять. На Конгрессе Генеральный секретарь Коминтерна Г. Димитров призывал американцев к переходу от «обороны к наступлению на капитал…» требовал от них «революционного свержения господства буржуазии»{325}. Подобные идеологические заклинания утвердили Буллита и многих других во мнении, что главная задача Советского Союза заключается в экспорте революции.

На практике максимум, на что шли американские коммунисты в кризисные годы, была организация наравне с советами безработных, католическими священниками, ветеранскими организациями, профсоюзами и т.д., демонстраций голодных и безработных. А главными практическими вопросами, обсуждавшимися на Конгрессе 1935 г., утверждал Б. Сквирский, были: «поддержка демократии, борьба с фашистской опасностью, а он (Буллит) рисует все дело так, будто все это какой то заговор против США…»{326}.

Патологический страх перед Коминтерном, очевидно, базировался на собственном опыте «борцов за демократию». Примером в данном случае может являться захват Кубы и Филиппин, который был произведен с помощью революционных армий. «Восстание на Кубе, — говорил известный американский дипломат Е. Фелпс, — погибло бы само собою от истощения, если бы оно не поддерживалось и духовно и материально постоянною посылкою подкреплений из Соединенных Штатов, в прямое нарушение наших законов о нейтралитете и договорных обязательств»{327}. Аналогичный прием использовался и в случае с Россией. Уже во второй половине XIX в. в Нью-Йорке, Филадельфии, Питсбурге, Бостоне и т.д. было организовано «Общество друзей свободы России», через которые шла поддержка различных революционных групп внутри России{328}. Первый опыт борьбы был опробован во время революции 1905 г.

Еще более красноречивым был пример вмешательства США в мексиканскую революцию. В 1913 г. в ответ на вопрос британского министра иностранных дел Э. Грея о целях этого вмешательства американский посол У. Пейдж заявил: «Заставим их устроить выборы и жить согласно выработанным решениям». — «А если они не согласятся?»' — «Снова вмешаемся и заставим голосовать». — «И будете делать это на протяжении 200 лет?» — спрашивает Грей. «Да, — отвечает посол. — Мы будем стрелять в этих людей до тех пор, пока они не научатся голосовать и управлять собой сами»{329}. На что не пойдешь ради утверждения «святых принципов демократии». Виновным позже опять окажется Советский Союз, Э. Гувер обвинит советских коммунистов в организации стихийных демонстраций протеста в Южной Америке против свирепствующего в Мексике белого террора{330}.

Ответом на обвинения Гувера может послужить замечание Г. Форда, о помощи США Мексике по установлению «демократии»: «Мы наслышаны о так называемом «развитии» Мексики. Эксплуатация — вот более точное слово. Когда богатые природные ресурсы безжалостно эксплуатируются на потребу иностранным капиталистам (США) — это не развитие, а форменный грабеж…»{331}.

Пока же на практике свои принципы Соединенные Штаты отрабатывали в России во время революции 1917 г.^[36], и последовавшей интервенции… Но «демократия» вне подозрений… в том числе и в своей борьбе против социальной справедливости, которая в США считалась не меньшим преступлением, чем воровство. Например, в 1920 г. Миссисипи объявил преступлением содействие или публикацию «аргументов или предложений в пользу социального равенства».

Но именно в обострении социального вопроса, а не в подрывной деятельности Коминтерна, таилась главная идеологическая угроза рафинированному американскому либерализму.Мнимая угроза со стороны Коминтерна и большевиков раздувалась правыми для достижения собственных целей, отмечал в своем донесении советский дипагент в США Б. Сквирский: «Ввиду экономического кризиса и предстоящего принятия непомерно высокого тарифа необходимо создать центр пропаганды для отвлечения общественного мнения от этих вопросов… «Безработица все еще сильна, и, вероятно, каждый безработный может быть изображен, если нужно, как большевистский заговорщик». В качестве запугивателей населения можно, конечно вполне рассчитывать на Дочерей американской революции, Американский легион, Охранителей Америки (Ки мэн оф Америка), Часовых республики, Ку Клукс Клан и Национальную гражданскую федерацию. Для целого ряда республиканцев, выступающих на «сухой» платформе и не имеющих вообще чего сказать своим избирателям, возможность выступления в качестве спасителей страны от «красных»» является якорем спасения…»{332}.

В мае 1930 г. была создана Комиссия Фиша (210 за, 18 против, 68 воздержалось). В донесениях советских дипагентов по этому поводу сообщалось, что «Большинство… источников приходит к выводу, что целью комиссии Фиша является создание нового избирательного лозунга «Борьба с красной опасностью»…»{333}.

Как и в других странах в Америке существенную помощь в борьбе с «красными» оказывали белогвардейцы. Так, в донесении Б. Сквирского отмечалось: «Белогвардейская контора в Нью-Йорке… распространяет циркулярные письма среди сенаторов, конгрессменов и деловых кругов, в которых призывает к борьбе с «советской пропагандой». В этих письмах, выпускаемых под заголовком «Долг каждого честного человека бороться с большевизмом», указывается, что Амторг является агентством для коммунистической пропаганды… что все приезжающие из СССР комиссии, под видом торговых агентов и инженеров, являются лишь агентами «Интернационала»…»{334}. В подтверждении этих слов американской администрации был предоставлен ряд соответствующих документов.