Сашка остановился, чтобы сориентироваться. Дальше он боялся идти. По снегу хорошо, там и назад уйдешь по своему следу. А тут потом заблудишься. И он взял еще левее, поближе к опушке. Солнце уже перевалило за полдень, скоро наступит вечер.

«Пройду с километр и если никого не найду, то вернусь», — решил он.

Но через какую-нибудь сотню метров он неожиданно вышел на поляну, ровно покрытую снегом. И тут он чуть не вскрикнул от радости: вся поляна была истыкана мелкими суетливыми следами. Саша никогда не видел барсучьего следа, да и самого барсука видел только в зверинце. Это был невзрачный зверек чуть побольше кошки. И, наверное, это его след. А то чей же еще?

Не долго думая, Худорба вынул из мешка свой капкан и поставил его под кустиком. Приманкой послужили ему морковка и хлеб. Правда, в столовой он подслушал, что для барсука нужно брать пчелиные соты. Да где их достанешь. «Если найдется голодный, — подумал он о барсуке, — то и хлеб съест. А сытого и медом не приманишь». И, немного подумав, он положил на приманку конфету, которую всегда можно найти в его кармане.

И Худорба бегом пустился в обратный путь, с тревогой глядя на солнце, которое неизвестно когда успело совсем спуститься с неба на макушки сосен.

«Ну, важно было с вечера поставить капкан, а утром приду на готовенькое!» — подумал он и побежал по своему следу. В одном месте его след огибал большую поляну. Здесь он решил сократить путь и побежал напрямик. Наконец выбежал из леса и остановился. Место было совсем незнакомое. Решил вернуться по своему следу.

Когда стемнело совсем, он снова очутился на той поляне, где стоял капкан. Глянул на капкан без всякого интереса. И вдруг заметил, что там что-то бьется, подпрыгивает, извивается.

— Попался! Попался! — на весь лес закричал Саша.

9. Тропинки сошлись

На розыски Худорбы вышел целый отряд: взрослых человек двадцать, вооруженных факелами, которых пока что не зажигали, так как еще было светло. Взяли два горна, чтобы подавать сигналы, если разделятся на две группы. А Висеныч прихватил и ружье. Тайно от всех, чтоб не смеялись, Ксанка повесила под пальто свою сумочку с аптечкой.

Солнце уже заходило, когда вышли за ограду школьного сада и направились по широкому, размашистому следу от водокачки, постепенно сближавшемуся со следом четверки. Возле леса этот одинокий след действительно влился в общую тропинку. А в лесу он круто повернул влево.

В лесу сразу пришлось зажечь первый факел, потому что следы в темноте терялись.

Атнер и его друзья с трудом поспевали за широко шагающим Висенычем, который время от времени опускал факел, чтобы осветить следы.

— Неужели вы так и не замечали, что за вами кто-то идет по следу? — спросил Висеныч ребят.

— Нет, — пристыженно ответил Атнер.

— Н-да, — огорченно протянул Висеныч, — разведчиков из вас не получилось бы. Паршивый тот разведчик, что смотрит только вперед. Такого я не взял бы с собой даже курицу ловить, не только в боевую разведку.

Ребята молчали.

— Стой! — вдруг скомандовал Висеныч.

Его обступили и увидели глубокий, заполненный водой след.

— Не затаптывайте след! — сказал Висеныч. — А я посмотрю, куда он отходил.

Низко опущенный факел быстро удалился, и вскоре оставшиеся оказались в густой лесной тьме и какой-то настороженной тишине.

— Нас много, и то страшно в такой тьме-тьмущей, а он… — начала и не договорила Валентина Андреевна: Висеныч позвал всех к себе.

Когда его догнали, он объяснил, что Сашка ушел в глубь леса по снежной целине, наверное, надеялся сократить путь.

— Виктор Семеныч, разрешите подать сигнал, — попросил горнист. — Если он недалеко, то откликнется. А то дорога петляет, может, он сейчас где-то уже позади.

— По лесу мы прошли-то еще не больше километра, — ответил Висеныч. — Ну, да потруби.

Звуки горна прошлись над лесом, словно веселый дождь. Висеныч поднял факел на вытянутую руку и остановился, прислушиваясь.

И снова его коптящий и потрескивающий факел устремился вперед, то вспыхивая яркой лентой, то совсем почти угасая. Ребята, да и взрослые почти бежали, потому что никто не мог ходить так быстро, как Висеныч. И когда опять остановились передохнуть и осмотреться, Ксанка вдруг вскрикнула:

— Огонь! Наши сюда идут. Может, они его уже нашли.

— Если бы нашли, был бы выстрел, — всматриваясь в густую темноту леса, где и на самом деле поблескивал огонек, возразил Висеныч. — Но идемте на этот огонь. Что там такое?..

Вскоре огонь увеличился и стало ясно, что это не факел, а костер.

— Это, конечно, не наши, — вслух рассуждал Висеныч. — Они должны идти, как и мы, а не костры жечь. Но если кто и чужой, все равно надо подойти, может, видели нашего охотника.

— Он! Он! — опять первой закричала глазастая Ксанка и вырвалась вперед к пылающему под сосной костру. — И чего ты огонь развел, а домой не идешь? — еще издали накинулась она на Худорбу, которому обрадовалась искренне, как самому дорогому на свете человеку.

— Неужели ты думаешь, что я заблудился? — ответил Саша с явным превосходством. — Я как услышал ваш горн, понял, что ищете меня, вот и устроил костер для вас, чтоб вы не заблудились.

— Чтоб мы не заблудились! — сквозь слезы воскликнула Валентина Андреевна. — Горюшко ты мое! — И она нежно обняла свою пропажу.

Висеныч не стал даже бранить Сашу. Он никогда не наказывал воспитанника, если видел, что тот уже наказан самими обстоятельствами.

— Я пока нашел следы да поставил капкан, уже стемнело, — объяснял Худорба и сердито заметил Атнеру: — А ты повел куда-то в болото! На лягушек, что ли?

Костер горел под огромной развесистой сосной. Ксанка, довольная, что не зря несла аптечку, перевязывала исцарапанные пальцы Саши, а другие собирали сушняк и бросали в костер, который пылал теперь высоко и ярко.

— Ну, нашел след барсука? — с нескрываемой иронией спросила Ксанка.

— Вон он там, под кустом! — гордо и независимо кивнул Худорба в сторону большой белой поляны. — Он царапается.

— Кто царапается? — спросила Ксанка.

— Барсук.

— Барсук? — воскликнуло сразу несколько голосов.

— Где он, тот барсук? Что ты мелешь? — скептически протянул Атнер. — Мы ни одного следа не нашли.

— А мой в капкане сидит, — с нарочитым спокойствием ответил Худорба. — Вон там, под кустом. Он не дается вытащить его из капкана, царапается и грызется.

Больше его не слушали. Атнер со своей компанией, а за ними взрослые побежали по освещенной костром поляне. Первой к капкану подбежала, конечно, Ксанка. И вдруг оттуда раздался ее визгливый, заливистый хохот:

— Ха-ха-ха-ха! Виктор Семеныч! Валентина Андреевна! Идите сюда! Ой, не могу. Ха-ха-ха!

«Что там такое?» — удивился Виктор Семенович и не спеша пошел на зов.

— Виктор Семеныч! Это наш Васька! — все еще давясь смехом, говорила Ксанка подошедшему учителю. — Посмотрите, вот у него прокушенное ухо. Это он, он, наш Васька.

— Как же он тут очутился? — удивился Виктор Семенович, увидев на руках девочки уже вынутого из капкана серого кролика с надкушенным ухом.

Этот кролик жил у них на хоздворе. Был совсем ручным. Позовешь его, бывало: «Вась, Вась» — и он подбежит, встанет столбиком и усиками пошевеливает, ждет угощения. А весной на двор забежала чья-то собака, долго за ним гонялась и даже ухо прокусила. Ухо ребята залечили. Но вскоре Васька совсем исчез. Думали, что его нету в живых. А оказалось, пес загнал его в лес…

— Все ясно, — сказал Висеныч, когда всей гурьбой снова вернулись к костру. — Васька вышел к тебе, как к старому доброму знакомому, а ты ему ногу капканом перебил.

Худорба, вконец пристыженный, тихо и виновато проговорил:

— Он попался, когда я уже ушел отсюда. А потом, когда я снова вернулся, он уже был в капкане.

— А ты что ж, не узнал его? — спросил Виктор Семенович.

— Было уже совсем темно, и он царапался.

— Да, кролики царапаются совсем как барсуки! — радуясь возможности посмеяться над Худорбой, с напускной серьезностью сказал Атнер. — Вот только глупый он, этот «барсук», полез в заячий капкан.