Лишь когда последний вдруг чихнул, я очнулась. Всё! Нужно идти!

В лифте мы ехали словно бы в строевом порядке. Впереди, боком к дверям – Джексон. Опершись на поручень, он с усмешкой поглядывал на меня от души веселясь. Я, ёжась, пряталась от его взглядов в капюшон Марковой куртки. Сам Марк стоял слева, и чуть позади. Его я не видела. Зато видела Джейби. Он стоял справа на одной линии со мной. Вероятно, это стояние почти плечом к плечу, и веселило китайца, но мне деваться было некуда. А Джебом не собирался отходить, всем своим видом показывая, что моя близость его больше не беспокоит.

Боги, зато она беспокоила меня! Потому что я снова и снова чувствовала себя героиней из Рыцарей Мечты, которая, проснувшись утром, рассматривает губы лежащего рядом парня. Но она-то с ним поцеловалась десять серий спустя, а я, всего лишь пару часов назад! И если честно, когда он вот так стоит рядом – воспоминания об этом поцелуе перекрывают любые другие мысли.

Лифт звякнул и остановился. Джексон развернувшись, тут же натянул на себя маску. Когда двери открылись, вышел первым. По сути, людей не должно было быть, или же не должно было быть много. Всё же раннее утро. Но, похоже, парни всё равно беспокоились. Тоже надев маску, к нему вышел Джейби, и уже из коридора на автомате подал мне руку. А я лишь испуганно сунула кулаки глубже в карманы куртки. Вот только ещё прикосновений к нему мне не хватало! Уверенно шагнула сама, выходя из кабины. И, краем глаза увидела, что за мной двинулся, как тень, Марк.

А вот второй тени, стремительно отделившейся от стены с кнопками вызова лифта, не увидел никто.

Я не прошла и трёх шагов, как вдруг кто-то что-то проорав по-английски, кинулся на меня сзади. Ну, или сбоку. Пусть реакция у меня не настолько хорошая, но я всё же успела обернуться на голос. Как раз, чтобы получить удар от этого человека куда-то под рёбра.

Чёрт, это оказалось больно! Однажды меня уже тыкали ножом. Правда, не глубоко. Кончик лезвия вошёл под кожу, буквально на пару миллиметров. Парень школьной подружки решил меня попугать. У него получилось. Больно не было, а вот страшно жуть как. Но сейчас…

Страха не было совсем, ведь я не поняла толком, что произошло, просто инстинктивно оттолкнула от себя нападавшего. Им оказался мужчина, какой-то помятый и замученный. Азиат. Его узкие глаза расширились едва встретились взглядом с моими, а рот раскрылся в безмолвном крике. Он сам поддался моему толчку, и отшатнулся. Отводя от меня руку. И вот тогда увидев выпачканное чем-то лезвие, блеснувшее на уровне моего живота, я почувствовала… Боль! Боль, которая резко с вывертом прошив бок, тут же подкатилась тошнотой к горлу. Дыхание оборвалось, и слёзы сами брызнули из глаз. Больно!

Зажав пульсирующую и подрагивающую точку на боку, я тоже отшатнулась. Очень хотелось на что-нибудь опереться. Не хотелось падать. Слёзы, не сдерживаемые ничем, лились по лицу, а я, всхлипывая, снова и снова вздрагивала от того, как каждый всхлип отдаётся новым толчком боли. Очень больно! Но, зажимая болевой пульс, я до ужаса боялась опустить голову, чтобы посмотреть туда. Ведь и так чувствовала что-то тёплое и липкое текущее по рукам, и пропитывающее одежду. Понимала, что это кровь, и если ещё могла чему-то удивляться, то тому, почему она так сильно льётся.

В ушах появился звон, меня тошнило, слёзы застилали глаза, а я не могла ничего сделать, боясь отпустить дёргающий комок боли на боку. Лишь продолжая отступать к лифту. Чьи-то руки, взявшие меня за плечи, ощутила почти с благодарностью, потому что ноги больше не держали. Наверно, я снова упала. А меня опять поймали, и аккуратно посадили. Попытались отклонить назад, но это оказалось слишком больно. Взвыв, я согнулась вперёд, пряча собой рану, и всё же заваливаясь на пол.

Теперь чётко понимая, что произошло. Меня ударили ножом в живот! Какой-то придурок-азиат пырнул меня ножом в гостинице за тысячи километров от России!

Я не слышала, что происходило рядом. Да мне и было это всё равно. В голове, словно набитой ватой, звенела только одна злая мысль. Я не хотела умирать здесь! Я не хотела умирать! И тем более не хотела умирать здесь! Это всё неправильно! Я вообще не должна была здесь оказаться! Это не меня должны были пырнуть ножом! Я не хочу умирать так!

- Ирин? – кто-то наклонился надо мной. Но из-за слёз я совсем не различала лица. – Ирин, куэнчанайё? (Вы в порядке?)

Сквозь боль и слёзы, я хихикнула. О, да, конечно, я в порядке! Меня пырнули ножом, но я в полном порядке, как у Шекспира! Только - что и как ответить, я придумать не смогла. И человек не дождавшись моего ответа, попытался меня поднять, и развернуть.

- Больно! – вскрикнула я, откидываясь назад, и вдруг начав проваливаться во тьму. Горячую, безмолвную, наверху которой словно луна над колодцем висело чьё-то лицо. Я даже попыталась коснуться его рукой. И узнала лишь в последний момент. Две родинки на верхнем веке. Джейби.

Вот такие мелочи и делают нашу жизнь по-настоящему счастливой!

«Я был не прав, не прав, не прав!

Твои слова были такими, такими, такими сладкими,

Что я не замечал, как ты играла со мной, со мной, со мной

Своими словами каждый день!

Детка, ты действительно хочешь причинить мне боль?

Зачем ты это делаешь со мной? Почему?

Рассказы о других твоих мужчинах,

Рассказы о твоём поведении,

Я старался игнорировать их, делать вид, что не слышу, но

Твоё поведение, когда ты пьяна,

Твои улыбки для моего друга

Измени это, прекрати это!» - страдающе пропели ТУЭЙЭМ, чья песня «I Did Wrong», стояла у меня на телефоне вот уже больше года, и я проснулась. Точнее среагировала на любимую музыку, но даже не открыла глаза. Просыпаться не хотелось категорически. Я всегда ложусь очень поздно, а вставать ранним утром после двух трёх часов сна та ещё мука. Телефон замолчал, и я, блаженствуя, снова уплыла в нирвану, наслаждаться сном.

Так повторилось раза три. Мысленно прикинув, что три повтора это пятнадцать минут, я решила, что вставать всё-таки нужно. Открыла глаза и посмотрела на будильник. Электронное табло показывало две минуты седьмого. Точно, пора было вставать.

Встаю я медленно и плохо, но вот собираюсь быстро, как солдат. Пижаму прочь, бельё, рубашка, джинсы, волосы под заколку, умыться, кинуть что-нибудь пожевать в пакет, сумку на плечо, в уши наушники, в телефоне что-нибудь бодренькое, типа Try Again от FT Island , и вот я уже несусь по направлению к трамваю, чтобы успеть на «любимую» до дрожи работу. И лишь в этом дебильном транспортном средстве я могу преклонить свою не проснувшуюся до конца головушку на поручни и ещё подремать.

Но сегодня дремать почему-то не получилось. Даже не смотря на то, что мне досталось свободное кресло. Заняв стратегически удобную позицию для сна, я всё же не спала. Вместо этого я сидела и бездумно пялилась на пробегающий за окном пейзаж. Песня Хон Ки давно сменила чем-то другим. Но я не слушала.

В такое обычное казалось бы утро меня почему-то одолела тоска. Настолько сильная и непонятная, что щемило сердце. Словно бы я потеряла или забыла, что чудовищно важное. И при этом в памяти не было и намёка на то, что это могло бы быть.

- О, не черта себе! – воскликнула женщина, что переодевалась со мной в одном ряду в раздевалке. – Это ты где так?

- Что? – не поняла я, заканчивая стягивать с себя через голову рубашку. Терпеть не могу расстёгивать каждую пуговицу отдельно. Так ведь проще, взять за полы и снять через голову.

- Вот это, - палец женщины, имя которой за прошедшие четыре года совместного переодевания, я так и не потрудилась узнать, ткнул мне куда-то под рёбра. И острая боль просекла мои внутренности.

- Больно! - вырвалось у меня, и я не шутила.

- Прости, - женщина испуганно отшатнулась, - Я не думала…

Я же её не слышала. Едва болевой приступ прошёл, я согнулась посмотреть, куда это она так удачно попала, и в шоке уставилась на синяк чуть пониже ребёр с левой стороны. Мало того, что он был по-настоящему огромен, почти с мужскую ладонь, плюс я совершенно не представляла, откуда он мог взяться. В последние дни я в принципе ничего такого не делала.