КНЯЗЬ РОМАН ЖЕНУ ТЕРЯЛ
А князь Роман жену терял,
Жену терял, он тело терзал,
Тело терзал, во реку бросал,
Во ту ли реку во Смородину.
Слета лися птицы разныя,
Сбегалися звери дубравныя;
Откуль взелся млад сизой орел,
Унес он рученьку белую,
А праву руку с золотом перс(т)нем.
Сх(в)атилася молода княжна,
Молода княжна Анна Романовна:
«Ты гой еси, сударь мой батюшка,
А князь Роман Васильевич!
Ты где девал мою матушку?».
Ответ держит ей князь Роман,
А князь Роман Васильевич:
«Ты гой еси, молода княжна,
Молода душа Анна Романовна!
Ушла т оя матушка мытися,
А мытися и белитися,
А в цветно платье нарежатися».
Кидалась молода княжна,
Молода душа Анна Романовна:
«Вы гой еси, мои нянюшки-мамушки,
А сенные красны девушки!
Пойдем-та со мной на высокие теремы
Смотреть мою сударыню-матушку,
Каково она моится, белится,
А в цветно платья нарежается».
Пошла она, молода княжна,
Со своими няньки-мамками,
Ходила она по всем высокем теремам,
Не могла-та найти своей матушки.
Опять приступила к батюшки:
«Ты гой еси, сударь мой батюшка,
А князь Роман Васильевич!
А где ты девал мою матушку?
Не могли мы сыскать в высокиех теремах».
Проговорит ей князь Роман,
А князь Роман Васильевич:
«А и гой еси ты, молода княжна,
Молода душа Анна Романовна,
Со своими няньками-мамками,
Со сенными красными девицами,
Ушла твоя матушка родимая,
Ушла во зеленой сад,
Во вишенье, в орешенье!».
Пошла ведь тут молода княжна
Со няньками-мамками во зеленой сад,
Весь повыгуляли, неково не нашли в зеленом саду,
Лишь только в зеленом саду увидели,
Увидели новую диковинку:
Неоткуль взялся млад сизой орел,
В когтях несет руку белую,
А и белу руку с золоты перс(т)нем;
Уронил он, орел, белу руку,
Белу руку с золотым перс(т)нем
Во тот ли зеленой сад.
А втапоры нянюшки-мамушки
Подхватили оне рученьку белую,
Подавали оне молодой княжне,
Молодой душе Анне Романовне.
А втапоры Анна Романовна
Увидела она белу руку,
Опазновала она хорош золот перстень
Ее родимыя матушки;
Ударилась о сыру землю,
Как белая лебедушка скрикнула,
Закричала тут молода княжна:
«А и гой еси вы, нянюшки-мамушки
А сенныя красныя деушки!
Бегите вы скоро на быстру реку,
На быстру реку Смородину,
А что тамо птицы слетаются,
Дубравныя звери сбегаются?».
Бросалися нянюшки-мамушки
А сенныя красныя деушки:
Покрай реки Смородины
Дубравныя звери кости делят,
Сороки, вороны кишки тащат.
А ходит тут в зеленом саду
Молода душа Анна Романовна,
А носит она руку белую,
А белу руку с золотым перс(т)нем,
А только ведь нянюшки
Нашли оне пусту голову,
Сбирали оне с пустою головой
А все тут кости и ребрушки,
Хоронили оне и пусту голову
Со темя костьми, со ребрушки
И ту белу руку с золотым перстнем.
ВО ХОРОШЕМ ВЫСОКОМ ТЕРЕМЕ, ПОД КРАСНЫМ КОСЯЩЕТЫМ ОКОШКОМ
Во хорошем-та высоком тереме,
Под красным, под косящетым окошком
Что голубь со голубушкой воркует,
Девица с молодцом речи говорила:
«А душечка, удалой доброй молодец!
Божился доброй молодец, ратился,
А всякими неправдами заклинался,
Порукою давал мне Спасов образ,
Светителя Николу Чудотворца:
Не пить бы пива пьянова допьяна,
Зеленова вина не пить до повалу,
Сладкиев медов беспросыпных.
А ноне ты, мой надежда, запивашься:
Ты пьешь-та пива пьянова допьяна,
Зеленое вино пьешь до повалу,
А сладкие пьешь меды без просыпу».
Ответ держит удалой доброй молодец:
«Ты глупая девица да неразумная!
Не с радости пью я, молодец, — с кручины,
С тое ли… великия печали:
Записан доброй молодец в салдаты,
Поверстан доброй молодец я в капралы,
Не то мне, доброму молодцу, забедно,
Что царь меня на службу ту посылает,
А то мне, доброму молодцу, забедно —
Отец-мати старешуньки остаются,
А некому поить будет их, кормити;
Еще мне, доброму молодцу, забедно,
Что с недругом в одном мне полку быти.
В одной мне шириночке служити».
[ПРО] АТАМАНА ПОЛЬСКОВА
Зарайским городом,
За Резанью за старою,
Из да леча чиста поля,
Из раздолья Широкова
Как бы гнедова тура
Привезли убитова,
Привезли убитова
Атамана польскова,
Атамана польскова,
А по имени Михайла Черкашенина.
А птицы-ластицы
Круг гнезда убиваются,
Еще плачут малы ево дети
Над белым телом,
С высокова терема
Зазрила молодая жена,
А плачет-убивается
Над ево белым телом,
Скрозь слезы свои
Она едва слово промолвила,
Жалобно причитаючи,
Ко ево белу телу:
«Казачья вольная
Поздорову приехали,
Тебе, света моего,
Привезли убитова,
Привезли убитова
Атамана польскова,
А до именю Михайла Черкашенина».