Огнедышащим Вулканом…»

«Знаю! — крикнул Андриеш,—

Все враги — одни и те ж:

Под землей, томясь от жажды,

Я боролся с ним однажды, —

Тот Вулкан живет в жаре,

Хоть и под землей, в дыре…»

«Это правда. Ну, так вот:

Стал сражаться наш народ.

Но Вулкан, злодей кровавый,

Стал плевать в Дельфинов лавой, —

Ну, и нам, конечно, вскоре

Оставалось прыгнуть в море,

И в воде глубокой тут

Мы тогда нашли приют!

Здесь, в прибежище зеленом,

Море кров и хлеб дало нам,

Сберегло нам жизнь и честь

И за нас свершило месть:

На Вулкана хлынуло,

Гада опрокинуло…

Но беда не минула —

Чудище не сгинуло!

Закопался в землю гад,

Там развел огонь и смрад,

И, отчаявшись в борьбе,

Сына выковал себе, —

Ох, сыночек вышел странный:

Вышел Черный Вихрь поганый!»

«А Сирена?» — со вниманьем

Деда вопросил пастух.

«Сжег ее своим дыханьем

Черный Вихрь! Но ходит слух,

Что она незримой тенью

Пролетает над водой,

Если, к нашему смятенью,

Рушится на нас бедой

Черный Вихрь, дыша отравно…»

«Я видал его недавно,

И почти, считай, в упор:

Чуть не умер Дельфишор,

Брошен им на берег скальный…»

«Дед, за случай тот печальный

Ты прости меня — на дне

Надо спрятаться бы мне, —

Я ж тебя не слушал, дед,

То-то и наделал бед!» —

Так промолвил Дельфишор.

«Ну, продолжим разговор», —

Молвил Дед. — «А пастушка

Наградить за подвиг надо:

Наша главная награда —

Орден Красного Цветка!

Тот цветок — прекрасный знак:

Он рассеивает мрак,

Он в потемках, под водой,

Яркою горит звездой!»

Тут Дельфины громким хором

Вместе с Дедом, с Дельфишором

Восхищенно песнь запели.

И струились кверху трели,

И прозрачны, и легки

Вверх летели пузырьки,

Каждый — как ни слаб, ни мал,

На поверхность вылетал.

И тогда — пойди, поймай-ка! —

От воды взмывала чайка, —

И взлетали в небеса

Чайки, словно паруса,

Чтоб кружить, кружить над синей,

Голубой страной Дельфиньей,

Где живет народ свободный

В тишине глубоководной,

Где довольство и уют,

Где дельфины песнь поют!

Вот — пошли Дельфины в пляс.

Хлопец видит в первый раз,

Как Дельфины славно пляшут:

Во главе — Дельфиний Дед, —

Он плывет, меняя цвет!

То он синий, то он алый,

То зеленоват, пожалуй,

То — сверкающе-алмазен, —

Словом — он разнообразен!

Словно звездный небосвод,

Ярок этот хоровод, —

Мчатся, головы закинув,

Сотни молодых Дельфинов,

Звездами на лбах сверкая,

Перед пастушком мелькая!

Мчатся, кружатся Дельфины,

Плавники мелькают, спины

И блестящие хвосты —

Словно осенью листы

Разноцветные летят,

Пляской наполняя сад, —

Словно в доброй старой сказке

Длятся пляски, длятся пляски!

Вот уж Дельфишор ведет

Андриеша в хоровод, —

И привольно пастуху

С ними здесь плясать, к тому же

Здесь, внизу, ничуть не хуже,

Чем на суше, наверху, —

Здесь, веселья не тая,

Пляшут новые друзья!

…Андриеш устал, уснул.

…Дельфишор его толкнул

В бок: «Пастух! Скорей проснись!

Уж светла морская высь!

Нас сегодня ждет игра!..»

«Нет, приятель, мне пора!»

Тут приплыл Дельфинйй Дед:

«Андриеш! Прими совет!

Я, конечно же, Дельфин,

Этих синих вод владыка,

Все же к берегу, прости-ка,

Ты не должен плыть один!

Черный Вихрь в прибрежный ил

Акулданов поселил.

Акулданы эти самые,

Гады злобные, упрямые,

Что гнездятся на мели, —

Тоже с суши забрели

В море наше, — как ни странно,

Хоть и внуки слуг Вулкана.

Были мы всегда сильней,

Нежели они, проклятые, —

Но возьми-ка в провожатые

Ты с собою двух парней!»

Андриеш с печальным взором

Попрощался с Дельфишором,

Вежливо простился следом

С добряком — Дельфиньим Дедом.

Наконец, расстались. Вот

Андриеш уже плывет

Темным, возледонным низом

На большом Дельфине Сизом.

На поверхность всплыли скоро.

Как отрадна гладь простора!

Волны синие трепещут,

Белой шерстью в берег плещут,

Вьются на песчаном ложе…

На кого они похожи —

Понял мальчик наконец, —

Несомненно, на овец!

Не морская синь вокруг —

А огромный, свежий луг,

Весь не в рифах, не в бурунах,

А в овечках белорунных!

И пасется вся отара

Под охраною Лупара, —

Он за них всегда ответчик,

Мудро сторожит овечек!

К берегу подходит стадо, —

И признаться хлопцу надо,

Что не пас он никогда

Столь огромные стада!

Только Сизому тревожно,

Хоть плывет он осторожно, —

Молвит он: «Взгляни вперед!»

Глянул Андриеш — и вот

Увидал, лишь только глянув,

Трех огромных Акулданов,

Чешуей сверкающих,

Бронзой отливающих.

Над водою черной блещут,

По волнам хвостами плещут.

А вода-то — как чернила!

Закипела, забурлила

На далеком расстоянье:

Здесь — владенья Акулданьи!

И Дельфин сказал тогда:

«Расступитесь, господа, —

Уберите ваши туши!

Нужно нам доплыть до суши,

Только гостя мы проводим —

Поплывем в обратный путь:

Мы не смеем посягнуть

На владенье мелководьем!»

Тут, озлобленно воспрянув,

Двое грузных Акулданов

По невидимому знаку

Яростно полезли в драку.

Но Дельфин, блестяще-сиз,

Челюсть одному отгрыз,

Тот отчаянно завыл

И убрался в донный ил.

Бегство участью благой

Посчитал тогда другой,

Третий же, огромный, злобный,

Громкий клич издал утробный,

Бросился наперерез

И немедля в бой полез, —

Он вонзил, урча, дрожа,

Два клыка, как два ножа,

Высоко подпрыгнув, в спину

Беззащитному Дельфину, —

Знать, имел к тому привычку!

Сизому, видать, капут!

Андриеш припомнил тут

Аурику — невеличку!

Перышко достал пастух,

Дунул на легчайший пух,

Бросил перышко с размаху,

Ждет спасительницу — птаху.

Акулдан же все наглеет,

Вот уж скоро одолеет

Он Дельфина!..

Стонет тот,

Задыхается, ревет

От предсмертного усилья…

Вдруг, откуда ни возьмись,

Золотом сверкнула высь,

И сверкающие крылья

Силой неизвестной власти

Вновь исчезли, в воздух канув,—

Акулдан из акулданов

Развалился на три части,

Кверху повернувши брюхо,

Вниз пошел и булькнул глухо, —

Отучился нападать,

Навсегда забыл науку.

Только перышко опять

К пастушку вернулось в руку.

Тут явились в миг единый

Стаей сторожа-дельфины

И того, который сиз,

Увлекли поспешно вниз,

Где, на дне стихии синей

Госпиталь стоял дельфиний.

Врач его искусный ждет, —

Случай все же очень редок…

«Андриеш, иди вперед!» —

Сизый крикнул напоследок.

Скоро в полосе прибрежной,

Белопенной, белоснежной,

С темно-синими, хвостатыми