Оратор римский говорил

Средь бурь гражданских и тревоги:

Я поздно встал и на дороге

Застигнут ночью Рима был.

Так. Но, прощаясь с римской славой

С Капитолийской высоты,

Во всём величье видел ты

Закат звезды её кровавой.

Здесь поэт, солидаризуясь со своим лирическим героем, убеждённым республиканцем Цицероном, изображает наступление единовластия как сгущающиеся сумерки, как наступление ночи, конец славного пятисотлетнего республиканского периода римской истории. Ночь, правда, в тот момент не наступила, ибо заговор Каталины провалился, но передышка была совсем короткой. В 60‑х годах до нашей эры возник Первый триумвират – сенат подмяли под себя Юлий Цезарь, Гней Помпей и Марк Красе, заключившие между собой «вечный» союз, который, конечно, вскоре сменился жесточайшей борьбой. В неё было втянуто всё общество, и гражданская война обрела невиданный до этого масштаб. Цезарь победил в этой борьбе и был провозглашён пожизненным диктатором, но в сенате оставались ещё идеалисты, с ностальгией вспоминавшие о славном республиканском прошлом Рима и мечтавшие его вернуть, и двое из них – Брут и Кассий – убили Цезаря. Но колесо истории уже нельзя было повернуть вспять, и в 48 году до нашей эры появился Второй триумвират, состоявший из Октавиана Августа, Марка Антония и Лепида. Последний был мудрым человеком, в большую политику не лез, и двое других триумвиров не брали его в расчёт, держа при себе ради магического числа «три», так что он спокойно дожил до 13 года до нашей эры и умер своей смертью. А вот Август и Антоний власть не поделили, и жесточайшая схватка между ними, снова расколовшая страну на два стана, закончилась наконец поражением Антония в морской битве при Акциуме (у берегов Греции, недалеко от Афин) в 31 году до нашей эры, В следующем году Октавиан Август стал диктатором, а в 27 году до нашей эры на республиканской форме жизнеустроения величайшего государства Древнего мира была окончательно поставлена точка: это государство стало империей, а Август – её первым императором.

Анализ исторического материала, который предоставляет нам столетие гражданских войн в Римской республике, приводит к очень интересному и поучительному выводу, В этих войнах сталкивались непримиримые интересы трёх общественных групп: мелких землевладельцев, крупных землевладельцев и военной элиты, рождаемой завоевательными войнами, в результате которых удачливые полководцы приобретали всенародную популярность, за счёт награбленного в покорённых странах становились несметно богатыми, что толкало их на попытку стать выше сената. На протяжении жизни четырёх поколений шли между тремя этими силами кровавые разборки. И чем же всё кончилось? Империей, похоронившей надежды и первых, и вторых, и третьих. Мелкие землевладельцы лишились своих представителей в правительстве, и их интересы никто уже не отстаивал, а земельную и воинскую аристократию император, разумеется, скрутил в бараний рог.

Победителей действительно не было.

2. Пугачёвщина

Это, конечно, была самая настоящая гражданская война, природа и суть которой очень хорошо понятны. Церковный раскол, начавшийся в XVII веке из‑за никонианских богослужебных реформ, воспринятых как попытка заставить русских людей веровать не по‑русски, а по‑гречески или ещё как‑то по‑иностранному, во второй половине XVIII века перерос в раскол политический, вызванный тем, что уже и на сам русский престол после сомнительного известия о смерти Петра Третьего была возведена приезжая иностранка – немка Екатерина. Что же, значит, теперь нас снова захотят всех сделать немцами, как при Петре Первом?

В очередной раз русские люди почувствовали угрозу перестать быть русскими и сильно взволновались. И в эту забродившую среду была брошена быстродействующая закваска: старообрядец Емелька Пугачёв объявил себя чудесно спасшимся от заморских заговорщиков Петром Третьим, и пламя внутренней войны в России начало разгораться.

Сторонами, между которыми вспыхнул вооружённый конфликт, были Екатерина и недовольная ею часть народной массы. Поэтому для прояснения ситуации надо сказать несколько слов о царице.

Взойдя на трон в результате дворцового переворота, то есть, мягко говоря, не совсем законно, Екатерина решила загладить своё правонарушение делами, направленными на благо России, снискать народную любовь и тем самым легитимизироваться в глазах своих русских подданных. Благом для России в её понятии были две вещи: либерализация в социальной жизни и просвещение в умах. Она буквально дышала духом просветительского миссионерства, переписывалась с Вольтером и Дидро, сочиняла сентиментальные пьесы, была исполнена человеколюбием, которое ей так хотелось излить на своих новоприобретённых подданных. Но не прошло и десяти лет её царствования, как часть этих подданных, примкнув к Пугачёву, недвусмысленно заявила, что не хочет идти по пути европейского прогресса и хочет видеть на троне не пришлую немку, а русского царя‑батюшку, который будет носить бороду и вернёт народу такой образ жизни, какой вели благочестивые предки на Святой Руси.

Война между царскими войсками и повстанцами длилась целых два года с переменным успехом, и были моменты, когда трон Екатерины становился шатким. Ценой отчаянных усилий она в конце концов усмирила бунтовщиков и казнила Пугачёва. Казалось бы, вот он, триумф царицы, которой подчинилась вся Россия. Но разве это была та Россия, которую она видела в мечтах в начале своего царствования? От всего, что она задумала тогда сделать для подданных, ей пришлось отказаться и, более того, делать противоположное. Смертельно напуганная пугачёвщиной, эта сострадательница простого народа не нашла ничего лучшего, как превратить крестьян в безгласных рабов – при ней крепостное право достигло максимальной степени жестокости и беззакония за всю русскую историю. Поборница просвещения и либерализма, она посадила в крепость просветителя Новикова, а о либерале Радищеве отозвалась как о бунтовщике хуже Пугачёва. Так что и в этой гражданской войне проигравшими оказались обе стороны.

3. Гражданская война в США

В конце 1850‑х годов Соединённые Штаты Америки вступили на историческую развилку с двумя возможностями дальнейшего развития. Первая состояла в отделении нескольких южных штатов от Севера с образованием самостоятельного государства – так называемой Конфедерации. Политическая элита южан и местные крупные землевладельцы были в этом сильно заинтересованы, говоря, что им надоело кормить северян, у которых ничего не произрастает, и решили добиться отделения любыми средствами. В принципе эта цель была вполне достижима, поскольку южная часть США действительно была самодостаточной и существенно отличалась от северной по укладу жизни, психологии и менталитету. Отношения между разными социальными группами сложились таким образом, что идеальным политическим воплощением могло бы служить для них аристократическое правление, а в дальнейшем, может быть, и монархия. Север, конечно, не мог допустить потери своей сырьевой и продовольственной базы и настаивал на другом варианте: на более плотной интеграции Юга в единое государство, которое пойдёт по пути промышленного прогресса. Компромисса достигнуть не удалось, и в 1861 году началась гражданская война.

Историю всякой войны пишет победившая сторона, изображая себя в розовом свете. Победили в 1865 году северяне, в результате чего получили возможность контролировать исторические публикации и выставлять себя благородными рыцарями, боровшимися за освобождение негров от рабства. У них получается, что чуть ли не ради этого освобождения они и начали войну с Югом. Это обычная историческая фальсификация. О неграх на первой стадии войны никто и не думал, Линкольн был точно таким же расистом, как и все белые американцы того времени. Единственное, чего он хотел достичь, вступив в войну, – это овладение богатствами Юга, которые, кстати сказать, были созданы рабским трудом негров на хлопковых плантациях. Но когда он потерпел ряд серьёзных поражений от генерала Ли и почувствовал угрозу проигрыша всей кампании, он вынужден был сделать некий «ход конём», который, наверное, был для Севера единственным спасением: объявил, что если победит южан, то освободит негров. Разумеется, после этого чернокожие хлынули в армию северян тысячами, и это мощное подкрепление решило дело. И вот после четырёхлетнего братоубийства Линкольн мог торжествовать: Юг принадлежал федеральному правительству. Но сказочных богатств, из‑за которых оно домогалось покорить Юг, там уже не было и не могло быть, ибо не стало главной производящей их рабочей силы – невольников. Кроме того, такое поспешное, как следует не подготовленное и непродуманное, осуществлённое из чисто демагогических соображений освобождение негров, как это показал Фолкнер, создало массу проблем. Опьянённые неожиданно обретённой «волей», негры во многих районах начали бесчинствовать, и для их обуздания белой общественности пришлось создавать отряды самообороны – пресловутый Ку‑клукс‑клан. В общем, Линкольну досталась совсем не та Америка, которую он мечтал получить в своё распоряжение, и считать победивших северян победителями в строгом смысле этого слова нельзя.