Было совершенно очевидно, что он ничего не подозревает. Инглез принялся рассматривать негативы. Было очень странно стоять у стойки и пить с человеком, который ничего не ведает о том, что здесь только что произошло.

Инглез внезапно задержал внимание на каком-то снимке.

—      Что тут у вас, Джо? — спросил он.

Джо наклонился к нему.

—      Ах, этот снимок я сделал в первый вечер, когда мы прибыли сюда. Хороший снимок при лунном освещении. Я вышел из дома и сделал его из-за деревьев позади канатной дороги. Хорошо получился, не правда ли?

Инглез внимательно разглядывал негатив.

—      Да... вполне прилично. А что он там делает? — Он ткнул пальцем в негатив.

Джо взял пленку и посмотрел.

—      Не знаю. Вроде бы что-то измеряет. Это очень оживляет снимок. Только из-за этого я и сделал его. Хотел, чтоб на заднем плане кто-нибудь двигался...

—      А он знает, что вы снимали?

—      Конечно, нет, боже ты мой! Иначе все было бы испорчено! Тогда он бы не двигался так естественно.

Я взял у него из рук ролик. Большой палец он держал на негативе, на котором была изображена задняя стена «Кол да Варда» с высокой, покрытой снегом крышей, толстыми сосновыми сваями-подпорами и машинное отделение канатной дороги, над которым был выстроен отель. Лунный свет отражался в окне машинного отделение, и на этом фоне виднелся силуэт человека. Было нетрудно распознать невысокую ладную фигуру. Это был Вальдини. Он стоял, растопырив руки, словно измерял стену. Я даже мог различить в его руках складную рулетку. Затем он пошел вдоль здания. Потом я увидел край входной двери в дом, и Вальдини исчез.

—      Недурно, не правда ли? — произнес Инглез. — Можешь посмотреть и все остальные. В этом ролике есть несколько отличных пейзажей. — Пока он разглядывал третий ролик, я послушно просмотрел первые два.

—      Неплохие снимки. А ты уже все посмотрел? — спросил я у Инглеза, протягивая Джо ролики.

Инглез пристально взглянул на меня и тут же, обернувшись к Джо, начал с ним долгую техническую дискуссию о достоинствах определенного освещения и определенного угла при съемке. Я был предоставлен самому себе и дивился, почему снимок Вальдини, измеряющего стену, вызвал такой интерес.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Это был странный, полный драматизма обед. Мэйн сидел поодаль от нас, за другим концом стола. Хотя он обыскал наши комнаты, в том числе и комнату Джо, и убедился, что ни у кого из нас нет оружия, однако не хотел рисковать. Обед проходил в полном молчании. Мэйн нервничал, хотя пытался скрыть это. Мы были погружены в свои мысли, все, кроме Джо, который принялся рассказывать о своей съемке, но умолк, увидев, что Инглез не проявляет никакого интереса.

—      Что за дьявольщина происходит со всеми вами? — вопросил он. — И почему Мэйн сидит отдельно, словно прокаженный?

— Перестаньте, Джо, — проговорил Инглез. — Мы рассорились, вот и все.

Вот оно что! Вальдини и графиня тоже?

—      Да. Они обедают у себя наверху.

—Казалось, Джо удовлетворился этим объяснением и продолжал есть молча. Трудно было поверить, что он даже не подозревает, что произошло нечто ужасное. Все большее беспокойство овладевало Мэйном. Он не сводил с нас взгляда. По-видимому, он боялся нас, хотя мы и были безоружны. Он следил за нами холодными, бесстрастными глазами. Я вспомнил, как Штельбен застрелил тех людей внизу. Перед нами сидел еще один убийца.

Как только он заполучит золото, то, не задумываясь, перестреляет всех нас. Джо будет в безопасности, пока мы будем держать его в неведении относительно положения дел. Но Инглез и я — Мэйн наверняка уничтожит нас. Были ли какие-нибудь шансы на то, чтобы остаться в живых? Все это было похоже на обед с палачом в день казни. Я чувствовал себя неважно. Холодный пот проступил на лбу. Я оттолкнул от себя тарелку.

—      Вы не голодны, Блэйр? — спросил Мэйн.

—      А вы хотели бы есть на моем месте? — хмуро отозвался я.

—      Пожалуй, нет, — усмехнулся он.

Джо посмотрел на меня через стол.

—      Что с вами, Нейль? Уж не захворали ли?

—      Нет, нет, все в порядке, — ответил, я, но мой ответ не убедил его, и он прошел к бару и налил мне бокал. — Пожалуй, всем не мешает выпить. Может быть, это хоть немного исправит ваше настроение.

Однако и выпивка не помогла. Коньяк казался холодным и неприятным. Во рту у меня было по-прежнему сухо.

Как только обед закончился, Джо поднялся с места.

—      Боюсь, что мне придется покинуть это веселое общество.

Никто не проявил желания оставить его, и он отправился заниматься своими делами.

Мэйн встал и пошел наверх. Мы услышали, как повернулся ключ в дверях комнаты Вальдини, скрипнула дверь, захлопнулась, и ключ снова повернулся в дверях. Некоторое время спустя Мэйн вернулся и сказал:

—      Что ж, пожалуй, можно начать. Пойдемте со мной, Инглез.

Керамикос и я остались одни.

—      Неужели ничего нельзя предпринять? — сказал я.

Керамикос пожал плечами.

—      Очень трудно, когда имеешь дело с вооруженным человеком, который станет стрелять не задумываясь. Можете взять стул и трахнуть его по башке, когда он войдет в дверь. Или швырнуть в него бутылкой виски, в надежде оглушить. Или встать на лыжи и попытаться добраться вниз. Лично я предпочитаю подождать. Мэйн не единственный, у кого есть оружие. Я предполагал подобный оборот событий и принял кое-какие меры... Мне приходилось бывать во многих сложных передрягах, и я знаю, что всегда нужно дождаться определенного момента. Подождем, посмотрим, что будет дальше.

Он был бледен, губы были твердо сжаты.

—      Я бы предпочел рискнуть, чем ждать, что меня застрелят, как тех солдат, которых убил Штельбен, — сказал я.

Он снова пожал плечами. Его это не интересовало. Я выглянул в коридор. Мэйна не было видно. Я посмотрел на окно, выходящее в сторону канатной дороги. У Керамикоса был револьвер, но воспользуется ли он им, чтобы помочь нам? Я не верил ему. Внезапно я решился. Я подошел и открыл окно. Под ним на деревянной платформе лежал глубокий снег. За платформой начиналась засыпанная снегом санная трасса, скрывающаяся во мраке снегопада.

—      Закройте за мной окно, — обернулся я к Керамикосу.

—      Не делайте глупостей, Блэйр, — сказал он, когда я встал на подоконник. — Он обнаружит ваши следы. Это ни к чему не приведет.

Но я игнорировал его совет. Все лучше, чем сложа руки ожидать конца. Я выпрыгнул в окно. Мягко упав на колени, я уткнулся лицом в снег, поднял голову и стер с глаз. снег. Я стоял лицом к сбегающей вниз санной трассе. Увязая в снегу, я стал пробираться вперед и вскоре достиг того места трассы, где снег был сдут ветром начисто. Я поскользнулся и покатился, лежа на спине, вниз. Так я пролетел метров тридцать, пока не оказался в снежном сугробе. Когда я выбрался из него, то услышав чей-то окрик. Оглянувшись, я удивился тому, как недалеко ушел от дома. Раздался выстрел, и пуля с шипением вонзилась в снег рядом со мной. Снова послышался крик. Сквозь ветер, свистящий в деревьях, я не мог разобрать слов. Я повернулся и заскользил дальше вниз.

Больше не стреляли. Когда я вновь оглянулся, «Кол да Варда» была едва видна сквозь пелену снега. Я быстро двигался вперед, изредка пробираясь по пояс через снежные сугробы, а иногда, где трасса канатной дороги не была занесена снегом, скользя на спине.

Дом совершенно исчез из вида, но вдруг я увидел приближающегося ко мне лыжника. Он быстро спускался по склону.

Я бросился к деревьям. Снег подо мной пополз, я ухватился за ветку и спрятался за деревом. Мэйн сделал поворот «Христиания» и мгновение спустя оказался передо мной. Не более пяти метров разделяло нас. Слезы злости ожгли мои глаза. Мэйн сунул руку за пазуху штормовки и вытащил пистолет.

—      Застрелить вас или предпочтете вернуться к вашим друзьям? — злобно спросил он.

Очевидно, ему было безразлично, застрелить меня сейчас или позже.