Дерево, которое спасло её от падения, было лишено плодов; оно усохло, цепляясь за жизнь на сухой почве этого поля. И здесь нечего было есть — лишь скорпионов и жуков, которые кишели под камнями; она сунула в рот нескольких из них.

Она разглядела прижавшийся к тем далёким сиреневатым холмам пояс лесов, дрожащий в мареве. Она смутно поняла, что, если бы она смогла добраться туда, она была бы в большей безопасности, смогла бы найти пищу, и даже людей своего собственного вида.

Но лес был далеко. Дальние прародительницы Памяти легко пересекли бы это пространство открытой саванны. Но не Память. Она была слишком неуклюжим ходоком. И, уподобляясь Капо, похожей на шимпанзе обезьяне из иной эпохи, её вид вновь оброс шерстью и разучился потеть.

Поэтому она сидела там, не имея ни единой мысли в голове, и просто ждала, когда что-нибудь случится.

Внезапно с ясного неба опустилась изящная голова. Память залопотала и дёрнулась, прижимаясь спиной к стволу дерева. Она увидела круглые чёрные глаза, раскрытые от удивления, сидящие на удлинённой морде, покрытой шерстью, и два длинных уха, лежащие вдоль изящной шеи. Это была голова кролика — но она была большая, такая же большая, как у газели.

Кроло-газель, очевидно, решила, что сжавшийся у дерева гоминид не представлял для неё никакой особой угрозы. Она продолжила щипать редкую траву, росшую в тени дерева.

Память осторожно поползла вперёд.

Теперь она видела, что её гость был одним из членов стада, которое разбрелось по равнине и терпеливо щипало траву. Эти существа были высокими — некоторые вдвое выше её самой. Тонкие и изящные, они напоминали газелей, но в действительности происходили от кроликов, на что явно указывали их длинные уши и маленькие белые хвосты.

Ноги этих животных также напоминали ноги газелей. Передние ноги были прямыми и могли фиксироваться в таком положении, чтобы поддерживать вес животного, расходуя минимум усилий. Но на половине высоты задних ног у этих кроликов находились выгнутые назад суставы, которые фактически представляли собой голеностопный сустав. Нижняя часть ноги напоминала удлинённую ступню — она опиралась на два похожих на копыта пальца — а колено находилось вблизи туловища и было скрыто под шерстью. Их задние ноги всё время находились в спринтерском приседе: кроло-газели были постоянно готовы к бегу, к самой критической задаче в своей жизни. Пока они паслись, молодняк бегал в ногах у своих родителей, а стадо держалось поближе друг к другу, и в любой момент времени хотя бы одна взрослая особь оглядывала окружающую траву.

Причина такого поведения вскоре стала очевидной. Один из крупных самцов насторожился, напрягся и бросился бежать. Остальное стадо немедленно побежало следом, мелькая в облаке пыли.

Из укрытия возле скального обрыва стремительно выскочило стройное чёрное тело. Это была ещё одна крыса — телосложение этого вида позволяло ей мчаться, стелясь над землёй, словно гепард. Крысо-гепард скрылся в пыли, преследуя стадо кроликов.

И вновь всё успокоилось. Какое-то время на заросшей травой равнине ничего не двигалось — лишь в воздухе дрожало марево. Солнце постепенно начало клониться к закату. Но жара не спадала, и жажда терзала горло Памяти.

Она выползла из своего укромного места. Её очень человеческое лицо с прямым носом и маленькими ртом и подбородком сморщилось в ярком полуденном свете. Она выпрямилась в полный рост и фыркнула. Она слышала мычание и грохот бивней, которые доносились, судя по звуку, с востока, с противоположной солнцу стороны. И она ощутила сильный запах воды.

Она побежала в ту сторону. Она двигалась суетливо, перебегая от одного тенистого укрытия к другому, часто переходя на бег на всех четырёх конечностях. Эта дочь человечества бежала, словно шимпанзе.

Наконец она перебралась через гребень небольшого массива разрушенного эрозией песчаника. Её глазам открылось обширное озеро. Его питали реки, текущие, извиваясь змеями, с дальних холмов, но ей было видно, что оно заросло тростниками и его окаймляла широкая полоса грязи. Она нашла акацию, чтобы спрятаться под ней, и выглядывала из своего укрытия, пытаясь найти способ добраться до воды.

Здесь, как всегда, собрались на водопой травоядные животные.

Она видела множество кроликов. Здесь были резвые, напоминающие газель существа из того вида, который она наблюдала до этого. Но там также были могучие существа более тяжёлого сложения, похожие на бизонов, а у них под ногами сновали прыгающие и скачущие существа меньшего размера. Кролики, широко распространённые и быстро размножающиеся существа, после падения человека быстро претерпели процесс адаптивной радиации. Но не все новые виды отказалась от древнего образа жизни. По-прежнему существовали мелкие листоядные существа, особенно в лесах, где мелкие звери скакали и прыгали, как их предки.

Тем временем на илистом берегу озера сопели и фыркали бородавочники, остававшиеся к этому времени почти неизменными. Если не было потребности приспосабливаться, природа была консервативной. И ещё Память разглядела огромных, медлительных существ, невозмутимо бродивших по мелководью. Они были родственны тем козам, с которыми она столкнулась в лесу, но это были великаны с ногами, похожими на стволы деревьев, и с рогами, которые изгибались, словно бивни мамонта. У них не было хобота — ни одно из этих жвачных не приобрело в процессе эволюции этой своеобразной анатомической хитрости — но, подобно жирафам, они обладали длинной шеей, которая позволяла им дотягиваться до сочных листьев, растущих на низких ветвях деревьев, или до воды озера.

Стадо иных потомков коз стояло по колено в воде. У них были ступни с перепонками, которые помогали им не вязнуть в мягкой грязи и в песке. У каждой особи была широкая, похожая на клюв маска в передней части морды. Эти клювы, образовавшиеся из рогов, использовались для питания мягкими травами, растущими по краям озера. Мирно засасывая растения по берегам озера, эти козы больше, чем кого-либо ещё, напоминали гадрозавров — давно вымерших утконосых динозавров.

И так же, как до падения кометы гадрозавры были самой разнообразной группой динозавров, это повторное открытие древней стратегии запустило новый процесс радиации. Множество видов утконосых коз, несколько отличных друг от друга по различиям в устройстве рогов, размерам и предпочитаемому рациону, уже обитало вблизи многих рек в тропиках и в иных местах по всему миру.

Тем временем, как всегда бывало, за этой сценой сравнительно мирного утоления жажды травоядными со всех сторон наблюдали сосредоточенные глаза хищников, высматривающих травоядных, занятых своими делами.

Если взглянуть на эту сцену мельком, вполне можно было бы подумать, что животные, уничтоженные деятельностью человека, вернулись к жизни. Но в этой новой африканской саванне знакомые роли играли уже новые актёры, происходящие от существ, которые лучше всего пережили инициированное человеком событие вымирания. Это были те, кто противостоял всем попыткам уничтожения со стороны человечества: вредители, особенно генералисты — скворцы, вьюрки, кролики, белки — и грызуны типа крыс и мышей. Именно поэтому существовали кролики, видоизменившиеся в газелей, а крысы стали гепардами. Изменились лишь некоторые малозаметные детали — нервная раздражительность у кроликов и суетливая энергия у крыс, заменившая ленивую грацию кошачьих.

Внезапно покой резко сменился бурным движением, и послышался сильный грохот, словно ломали кость. Двое огромных самцов слоно-козлов затеяли конфликт. Их головы кивали и раскачивались на вершинах длинных шей, похожих на жирафьи, а рога, хитроумно изгибающиеся перед их мордами, ударялись друг об друга, словно причудливые мечи.

Память глубоко вжалась в тень своей акации. Из-за того, что потревоженные этой стычкой крупные травоядные топтались недалеко от неё, она уже не могла чувствовать себя в безопасности. Это дерево, его ствол и всё остальное, могли быть сломаны и съедены за считанные минуты.

И теперь осторожные хищники воспользовались преимуществом, которое давала неразбериха.