— Аристо не единственный, кто изменился с годами. Но вы, principe, изменились не в лучшую сторону. Вы забрали человека от семьи? Человека, который ничего не знал? А Марко… да его вообще там не было!

В зале воцарилась мертвая тишина.

— Я посадил в темницу человека, который запер в подвале моего слугу, чтобы тот не смог рассказать мне обо всем. Это был сговор против меня.

Родриго подошел к Данте.

— Нет, не так! Он сделал это из любви ко мне, — Валенти гневно сжал кулаки. — Настаиваю, чтобы вы освободили его и Марко. Немедленно!

Данте сжал зубы, и Джульетта огорченно подумала, что дело дойдет до драки. Принц Монтеверди не привык получать приказы от других.

— Иди сам, раз уж ты чувствуешь себя здесь padrone[51]. Скажи страже, что я распорядился дать тебе ключ.

— Я провожу его, отец, — Никко встал между ними. Прежде чем последовать за Родриго, он умоляюще посмотрел на Данте.

Когда мужчины ушли, Джульетта попыталась встать. Но тяжелая рука принца не дала ей подняться.

— Ни к чему тебе посещать это сырое, промозглое место, дочь, ты ведь только что болела.

Девушка посмотрела на Карессу, но та отрицательно покачала головой. Принц обратился к отцу Антуану, осматривающему повязку на руке одного из стражников.

— Расскажите мне, добрый отец, — он указал священнику на поднос с вином, — как вы оказались в Тоскании? Где вы так хорошо обучились искусству исцеления? И где именно ухитрялись прятать Джульетту, пока мы бесплодно обыскивали весь район, не зная, жива она или нет?

Тюрьма под замком Монтеверди была лучше большинства других, ведь замок строился в этом веке, и там было достаточно места и воздуха. За ней к тому же присматривали.

Тем не менее сама мысль о том, что Карло заключен где-то из-за него, чрезвычайно беспокоила Родриго. Стражник Винсенте отдал Никко ключ. Сначала Валенти разговаривал с братом жены односложно, его мысли были заняты другим, и отвечать на расспросы о том, как им удалось ускользнуть от Данте, ему не хотелось.

—… хорошо обращались, — слова Никко вторглись в мрачные размышления Валенти. Молодой человек виновато смотрел на него.

Родриго выдавил из себя улыбку. Его шурин, очевидно, все еще относился к нему восторженно и пытался сгладить несправедливые слова отца. Он прекрасно выглядел — высокий, гибкий. С волосами песочного цвета и серыми глазами, Никко тем не менее напоминал Джульетту. Хотя темперамент у него был более спокойный, Валенти отметил признаки той же неукротимой натуры.

Родриго также признал, что у Никко есть очень хорошая черта — снисходительность. Если внутренняя сила и ум — неотъемлемые составные характера мужчины, особенно такого, которому суждено стать лидером, то способность прощать — тоже хорошее качество.

— Уверен, они получали все необходимое, — согласился Валенти, — но дело не в этом.

Они шли по длинному сырому коридору.

— Отец разъярился, был вне себя от гнева и горя. Даже не помню, когда видел его таким. Только мать и Аристо смогли убедить, что ты никогда не причинишь вреда интересам Джульетты.

— Я думал, у нее чума, — объяснил Родриго. — И боялся, что все будут в опасности, если привезти ее сюда.

Шаги гулким эхом отдавались в пустом коридоре, усиливая напряжение и беспокойство Родриго. Темницы, расположенные ниже уровня поверхности земли, были для него неприемлемы. Он все еще не простил себе, что приказал Карло запереть Аристо в подвале, лишив свежего воздуха и света. Как в склепе. Но решение пришлось принимать быстро, важно было выиграть время.

Сейчас, узнав, что сделал Данте с его братом и ни в чем не повинным Марко, Родриго не мог сказать Никко ничего ободряющего и едва сдерживал гнев.

— Здесь, — Никко замедлил шаг и указал на камеру справа. Он поднял факел повыше, и его спутник вгляделся в темноту за небольшой решеткой, установленной в тяжелой деревянной двери.

Стражи у двери не было. Никколо вставил в замочную скважину тяжелый металлический ключ и повернул его.

Дверь открылась, факел осветил камеру.

Посреди стоял маленький столик, по обе стороны которого сидели двое. Между ними шахматная доска.

— Ни свечи, ни факела. Как же вы играете? — осведомился Родриго.

— Моя свеча только что погасла, — раздался знакомый скрипучий голос. На свет вышел Аристо.

— Понятно. В своей щедрости принц Монтеверди позволил вам роскошь в виде одной единственной свечи. Не забыть бы поблагодарить, — Родриго не скрывал сарказма.

Карло поднялся, щурясь от яркого света, и шагнул вперед.

— Риго!

Они обнялись, затем Родриго осмотрел брата с ног до головы. Немного похудел, но выглядит неплохо. Марко тоже.

Родриго кивнул:

— Пошли отсюда. Поговорим при свете дня наверху, подальше от этого склепа, — он сделал знак Никко вести их к выходу.

Когда мужчины прошли в кабинет, Данте, к удивлению Родриго, извинился перед Карло и Марко.

—Раз вы ничего не знали, то заточение оказалось бесцельным. Я надеялся, что вы передумаете и предоставите мне необходимую информацию.

Он взглянул на Родриго.

— Мне следовало знать, что мой… зять не обременит вас подобными сведениями, — Данте перевел глаза на Карло. — Что касается вашей семьи, им сообщили, что вы задержаны и будете освобождены, как только Валенти вернет мою дочь.

Родриго краем глаза посмотрел на Марко. Угрюм как всегда. Валенти ему не доверял. А сейчас к тому же выглядит несчастным и подавленным. Как человек, потерявший любимую девушку, и все остальное не имеет значения. Впервые после возвращения из Франции Родриго почувствовал симпатию к молодому Zingaro. Исчезла, по крайней мере, пока, горячность, необдуманность поступков, склонность винить других, когда дела не идут так, как надо.

— Что касается вас, — продолжил Данте, — то я…

— У меня нет семьи, — уныло произнес Марко. Он был среднего роста, но плотный, с темными волосами и глазами, правильными чертами лица. — Я любил Марию, ту девушку, за которой с риском для жизни ухаживала Мона Джульетта. Я бы поблагодарил ее, mio principe, если можно.

— Конечно, — согласился Данте, — конечно, можно. Искренне сожалею, что Джетта не смогла помочь Марии.

Родриго искоса посмотрел на принца, но ни в голосе, ни в выражении лица не было ничего, кроме искреннего сочувствия.

— Когда вы лучше узнаете семью Алессандро, поймете, — сказал Валенти, — что доблесть у них в крови. То, что госпожа Джульетта рисковала жизнью, пытаясь спасти девушку, неудивительно.

Аристо слушал, стоя в тени. Теперь он заговорил:

— Но вопрос остается. Где эта паучиха-аббатиса? Ей за многое нужно ответить. Ведь это Его Превосходительство вызвал в монастырь врача на случай распространения болезни, он, а не эта ужасная баба.

Все посмотрели на него.

— Я несколько недель чувствовал, что в Санта-Лючии неладно. Наверное, с тех пор, как Лукреция стала матерью-настоятельницей. Ничего не говорил, Ваше Превосходительство, потому что не хотел беспричинно беспокоить. А потом было поздно.

— Найдем, — пообещал Данте, — даже если придется прочесать всю Италию, найдем эту женщину.

— А если она отправилась в Рим, под защиту папы? — спросил Карло.

— Не похоже, — отозвался Родриго. — Я видел в Санта-Лючии Савонаролу. Сомневаюсь, что папа поможет ей, учитывая ее отношения с приором.

— А если аббатиса доносит на Савонаролу? — предположил Данте. — Очевидно, эта женщина способна на все. В обмен на защиту папы Александра она может давать ему ценные сведения, а может, заманит приора в Рим, ведь папа пытается сделать это уже несколько месяцев.

— Это меня не удивит, — неожиданно сказал Марко. — Сестра Лукреция ни перед чем не остановится.

Родриго резко повернулся к нему.

— Так ты ее знаешь?

Последовала небольшая пауза.

— Скажем так, я знаком с ней.