Затем женщина задумалась о главном украшении, об аромате.

Запахи, запахи… С самого рождения, с первого вздоха люди живут в мире запахов. Хотят они того или нет, но ароматы влияют на людей, даже на тех, кто считает, что обоняние у него слабо развито.

Нос не глаза, его не закроешь. Утверждение, что восемьдесят процентов информации наш мозг получает с помощью зрения, банально. Да, получает, ну и что? Да ничего особенного, если задуматься о качестве этой информации, – имеется в виду сила ее воздействия на нас, а не качество того, что мы в последнее время видим. Запах же проникает в самую душу и делает с нами, что хочет. Запах может вызвать, например, восторг…

Примерно такие мысли приходили в голову Насте Аликовой, собиравшейся сдавать особняк в Озерках заказчикам. Поэтому она надушилась «Acqua di Gio» Армани и, окутанная ароматом морского бриза и свежих цветов, отправилась в путь.

Она выехала поездом, а в Одессе ее встретил Василий, который оставил Раневскую со спутником в художественном музее консультироваться по поводу картин, и прямо с поезда повез ее в имение.

Настя вспоминала, как она приезжала сюда еще в самом начале, когда проект замка в Озерках только обретал реальные очертания.

Теплый степной воздух, песчаная почва, уникальный микроклимат, обусловленный близостью Черного моря, создавали идеальные условия для выращивания и созревания винограда. «Винзавод» и поместье находились на «виноградной широте» – на одной параллели с самыми знаменитыми винодельческими регионами Франции, Бордо и Бургундией. Первые виноградные сады в этом регионе были разведены еще греками и генуэзцами. Позже, пятьсот лет назад, некоторые сорта винограда были завезены сюда турками. Они верно подметили, что эти земли идеально подходят для возделывания винограда. А в начале девятнадцатого века по распоряжению императора Александра I здесь была основана колония французско-швейцарских переселенцев. Среди них были энтузиасты, которые посадили в долине первую виноградную лозу классического европейского сорта винограда. Эти факторы, как потом оказалось, сделали эту местность наиболее подходящей для создания отличного вина.

Между «Винзаводом» и поместьем тянулись бесконечные виноградные поля.

Сейчас, в середине декабря, в преддверии Нового года, картина могла показаться скучной и унылой, но только не Насте, которая приезжала сюда в разное время года, и вид длинных виноградных аллей, тянущихся далеко-далеко, вызывал в ней восхищение.

Дверь ей открыла горничная, женщина за сорок, явно чем-то встревоженная.

– Вся семья в сборе, приказали, чтоб вы их у зале дожидалися, – сообщила она Аликовой и отправилась по своим делам.

Настя с удовольствием осталась одна. Она хотела без посторонних посмотреть на то, во что благодаря деньгам Топчия и таланту ее коллег превратилась старая, гибнущая, разрушенная усадьба девятнадцатого века.

Тип постройки, созданной Поташевым и его сотрудниками, можно назвать репрезентативной усадьбой. На первом плане при проектировании стояла функция эстетическая, и она была выполнена со всеми полагающимися атрибутами – большим господским домом со множеством помещений для гостей, системой парков, павильонами. Дом был оформлен очень богато – с лепниной, кафелем, плиткой, чугунными воротами и другими яркими характеристиками городского стиля, перенесенного в сельскую местность.

Сейчас она рассматривала, как декорирован особняк. Поскольку все элементы декора были придуманы и продуманы ее отделом, она с удовольствием изучала воплощение этих идей в жизнь. Замок был предназначен для частной жизни, радостей семейного быта, встреч и общения с друзьями. И вот, пожалуйста: в росписях и плафонах гостиной господствовали Амуры, Венеры и изображения Геракла, отставившего палицу и играющего на лире. Венки, цветы… Гостя, способного прочесть это послание, все наводило на размышления о радости и любви. Настя Аликова вышла на балкон и с чувством профессиональной гордости посмотрела на элементы здания и его отделку – карнизы, лепнину, на великолепные росписи в гостиной, – соответствующие задаче, которую решало архитектурное бюро. С ее точки зрения, все было сделано на совесть.

В этот момент появилось семейство. Аркадия Леонидовича Топчия архитектор Аликова видела не в первый раз, и он всегда производил на нее впечатление танка в дорогой упаковке. В свои пятьдесят лет Топчий был крепышом квадратного телосложения и обладал железным здоровьем. Он любил одеваться в яркие пиджаки и джемпера радужных оттенков – травянисто-зеленого, небесно-голубого, алого. Вот и сейчас на нем был ярко-коралловый джемпер от «Версаче» и апельсиновые сапоги со шпорами. Обычной манерой поведения Аркадия Леонидовича было бесцеремонное, покровительственно-фамильярное отношение к окружающим, поэтому Настя не удивилась, когда он обнял ее и чмокнул в щеку. Обычно так заказчики себя не вели, но алкогольный король поступал подобным образом со всеми. На этой почве с натурами тонкими и деликатными у него порой возникали разногласия. Но Аликова, хоть и была воспитана в других традициях, умела подыгрывать сильным мира сего. Особенно если учитывать, что сопротивляться напору невероятно энергичного Топчия не каждому под силу. А тем более ей нужно было сдать выполненную огромную работу.

– Ну, пойдем! – предложил он всей компании. Они вернулись к входу в особняк, прошествовали по всем комнатам. Топчий обратился к Насте: – Ты не молчи! Ты говори! Ведь ты сдаешь объект, а это практически экзамен. Мы тебя слушаем!

Настя кивнула и с прилежанием отличницы стала проводить экскурсию по особняку для хозяев дома.

– Обратите внимание! В отделке применена многокрасочность в сочетании с величайшим чувством меры: так, мы проходим длинные анфилады парадных комнат. Они построены на контрастах: красный зал, зеленый, мраморный… Этот эффект не мы придумали, мы только повторили прием, который использовался в старину. Двери между помещениями раскрываются настежь, и чередование разнообразных залов создает атмосферу настоящего праздничного шествия. Причем двери по вашему требованию, Аркадий Леонидович, красились в различные тона, как минимум в два, а то и в пять-шесть цветов на дверное полотно. И все это, как оказалось, не выглядит безвкусно или пестро. Точно так же сочетали различные цвета и фактуры материалов на потолках и стенах. Это создает особое ощущение…

– Браво! – захлопал в ладоши Стас Топчий. На нем были джинсы и толстый белый свитер с широким воротом, открывавшим мощную шею. – То, о чем вы нам, не знаю вашего имени, рассказываете, мы видим своими глазами…

– Анастасия, – сообщила Аликова.

– Так вот, Анастасия. Хотелось бы из первых уст, от архитектора, услышать об истории нашего дворца, о том, зачем нам понадобилось вкладывать столько денег в эти развалины, чтоб сделать из них родовое гнездо, – говорил Стас, осклабясь. Ему нравилась Настя, хотя он понимал, что она старше его, и видел золотое обручальное колечко на ее руке. Ему все равно хотелось обратить ее внимание на себя.

Марта, молчавшая, пока говорил ее муж, поддержала сына:

– Да, Анастасия, нам всем хотелось бы услышать историю нашего родового гнезда. Тем более что я уже начала покупать подлинники картин известных живописцев, так что история этого места для нас очень важна!

Настя поняла, что настал кульминационный момент в сдаче объекта, и с милым обаянием, которым она обычно пользовалась как дополнительным инструментом в защите интересов архбюро, начала свой рассказ. Поташев не объяснил сотрудникам, где он добыл информацию об особняке, но сведения были именно такими, какие требовалась заказчикам.

– Итак, из архивных документов стало известно, что в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века в Одессе поселились несколько семей из влиятельного греческого рода Мавродиных. Многие потомки рода Мавродиных принадлежали к верхушке мировой финансовой аристократии. Вместе с другими греческими родами они создали могущественные семейные кланы и на протяжении нескольких десятилетий практически контролировали средиземноморскую торговлю, в том числе азовские и черноморские порты Российской империи.