- Что вы, капитан! "Санта Клара" никогда не сидит так глубоко. У нее не такой тяжелый ход. Так медленно движутся обычно султанские корабли. Это османский корабль. Смотрите - на судне заметили нас. Видно, хотят потопить наш баркас, - сказал с тревогой Арикос Мавридиус, славившийся остротой зрения и наблюдательностью.
- Надо спасаться, скорее грести к берегу, - поддержал его Ивас Голотис.
Встреча с османской шхуной не предвещала ничего хорошего. У экипажа баркаса не было оружия, если не считать нескольких пистолетов. Естественно, наши рыбаки изо всех сил приналегли на весла, чтобы уйти от приближающегося вражеского судна. Но они не проплыли и ста саженей, как с борта шхуны прозвучал пушечный выстрел. Высоко пролетев над мачтой баркаса, шлепнулось ядро. Гребцы вынуждены были поднять весла. Баркас остановился.
- Значит, вы хотите сдаться в плен султанским собакам? - спросил Арикос.
- Отнюдь... - ответил Иванко и вынул из кобуры пистолет. - Я буду сражаться до последней капли крови. За мою жизнь враги заплатят дорого. Советую всем остальным последовать моему примеру и сопротивляться изо всех сил. Драться всем, что имеется, - топорами, веслами, ножами. Драться! Потому что пощады не будет, не ждите.
Елена по его примеру тоже вынула из кобуры пистолет, остальные члены экипажа вооружились тем, что было под руками.
Шхуна медленно приближалась к баркасу. И вот когда до нее осталось не более тридцати саженей, тот же Арикос Мавридиус вдруг радостно завопил:
- Да это же "Санта Клара"! "Санта Клара"! Я вижу и самого Кокниса вон он, рыжий черт!
Действительно, когда судно подошло совсем близко, на баркасе ясно различались знакомые изящные формы летучей саколевы. Но что с ней случилось? Почему она так глубоко осела в воду? Так отяжелела?..
Иванко первый понял, в чем дело. Достаточно только глянуть на ее палубу, загруженную людьми, одетыми в мундиры.
- Ох, и нагрузили же ее солдатами! Это нам на подмогу везут, наверное, еще и боеприпасы, и пушки. Судно еле держится на плаву. До чего же смелый этот шкипер Игнатий Варвацис!..
"Санта Клара" подошла еще ближе, и теперь Иванко увидел рядом с Кокнисом высокого плотного офицера.
- Елена! Елена! Ты знаешь, кто пожаловал к нам? Смотри, да это - сам Николай Алексеевич. Ну, теперь нам и свадьбы не миновать. - Он многозначительно ей подмигнул.
- Ой, а я-то... я-то даже не причесалась... Такая растрепанная, да еще в мужском платье.
Она быстро сняла шарф и накинула его на голову.
Хотя Елена, как и все рыболовы баркаса, была взволнована неожиданной встречей, она не могла не упрекнуть Игнатия:
- Зачем же вы перепугали нас пушечным выстрелом! Мы решили, что нас преследует султанский корабль, и уже приготовились драться насмерть.
- Прошу меня простить, - ответил Варвацис. - Я увидел, что вы от нас удираете, решил, что, пожалуй, мне вас не догнать. А очень уж хотелось встретиться с вами в море.
Этот дружеский абордаж остался в памяти всех, кто был его участником. В тесной каюте капитана скоро прозвучали тосты друзей, которые наконец-то встретились снова после долгой разлуки.
Для Елены и Иванко к радости встречи прибавилась еще и другая, когда Райкос познакомил их с благообразным старичком в рясе - отцом Варфоломеем Василнопулосом.
- Преподобный отец исполняет обязанности моего секретаря, - пояснил губернатор. - И, кроме этой деятельности, будет занят заключением браков. У вас, наверное, скопилось немало таких дел, - Райкос незаметно подмигнул Иванко. Тот горячо поблагодарил в душе друга.
16. ОБРУЧЕНИЕ
Оно состоялось в часовенке, сложенной из грубо обтесанных известковых плит. Ее потемневшие, изъеденные временем стены глубоко, по самую крышу, вошли в землю. И не случайно. Часовенку эту соорудили в самую мрачную пору османского владычества. Строители с умыслом придали древнему храму такую неказистость, чтобы его убогий вид не раздражал фанатиков-поработителей. Расчет оказался верным. Часовенка, зарывшись в землю по самый черепичный купол, увенчанный каменным крестом, смогла выстоять в бурях трех столетий. Она уцелела. Возможно, спасло ее и то, что она укрылась в самой сердцевине островка, в глубине оливковых рощ, куда лишь седоватой паутиной меж корневищ вековых деревьев пролегли тропинки. О существовании часовенки клефты узнали от местных крестьян и с трудом разыскали к ней тропу. Теперь под ее древними сводами преподобный отец Варфоломей торжественно объявил Елену Ксантус и Иванко Хурделицына женихом и невестой.
Тесное помещение часовенки смогло вместить лишь небольшое количество участников этой церемонии. Остальные, а их собралось множество - почти все воины отряда, все жители островка, - плотной пестрой толпой окружили маленький неказистый храм, где совершалось обручение. И когда жених и невеста показались на паперти, собравшееся многолюдье встретило их веселыми возгласами. Клефты и солдаты приветствовали молодых как самых дорогих товарищей по оружию, много месяцев деливших с ними ратные труды. Их обручение воспринималось воинами отряда как своеобразный праздник одержанной победы. Для местных жителей обручение тоже стало событием, завершившим мрачное прошлое, событием, знаменующим приход новой жизни, свободной от ига поработителей.
По старинному крестьянскому обычаю островитяне преподнесли Елене и Иванко охапки живых цветов и увили их головы венками из листьев лавра. А товарищи по оружию - солдаты и клефты - дали в их честь салют из ружей и пистолетов, окутав клубами порохового дыма. Затем тут же, около часовенки, под кронами оливковых деревьев, расстелили на траве цветные трофейные турецкие ковры и устроили пир.
Седой клефт, выбранный посаженным отцом, предоставил Райкосу, как старшему начальнику, право первому поздравить жениха и невесту, что тот и сделал с большой охотой. Николай Алексеевич был очень доволен, что его друг и земляк здесь, в Греции, наконец-то нашел свое счастье. Еще в море, при первой встрече с Иванко на шаткой палубе "Санта Клары", после дружеского объятия, когда тот познакомил его со своей невестой лейтенантом Еленой, Райкос, глянув на них обоих, понял, что они любят друг друга. Такой блеск в глазах бывает лишь у влюбленных. "Попробуй после этого принимать девушек в армию", - невольно подумал он.
Эти мысли Райкос постарался как можно лаконичней изложить в своем приветственном слове. Оно всем пришлось по душе, потому что он выразился так просто и искренно, как сам думал и чувствовал. Но когда он по русскому обычаю цокнулся с невестой и женихом и осушил до дна вино, вдруг испытал прилив странной грусти. Он понял, что их мужской боевой дружбе с Иванко пришел конец. Никогда уже Иванко не будет коротать с ним в задушевных беседах холостяцкие вечера. Никогда им уже не суждено поверять друг другу свои сокровенные мысли и чувства. Никогда... К этому добавилось еще и другое. То, в чем ему почему-то не хотелось признаваться даже самому себе. То, что ему чертовски не везет в личной жизни. Он старше Иванко, но еще так и не устроил свою личную жизнь. Райкос вспомнил милых, хороших женщин и девушек, которые волновали его сердце, нравились ему. Вспомнилась и первая любовь... Обаятельная женщина, которая была старше на несколько лет. При встречах она называла его милым мальчиком, а вышла за того, кто, как она объяснила потом, более подходил ей по возрасту... Вспомнил он и девушку с далекой реки. Влекомый вольнолюбивым желанием сражаться за свободу угнетенного народа, он сам покинул ее и приехал сюда. С болью вспомнил и последнее увлечение - Анну. Тогда он чувствовал и верил, что с ней может стать счастливым на всю жизнь. Анна подарила ему тревоги, зеленую ветвь и красивую мечту. Эту зеленую ветвь он принесет через все бои и бури на землю своей родины... Жизнь Анны оборвана, но смерть не в силах вычеркнуть ее из его памяти. Он всегда будет чувствовать тяжесть такой утраты.
Райкос глубоко вздохнул. Печаль тенью легла на его лицо. Однако он пересилил грусть, заставил себя улыбнуться. Попросил наполнить свой стакан вином. Все остальное время ужина старался держаться в тоне общего веселья. Шутил, рассказывал смешные истории. Ему даже показалось, что никто из присутствующих не приметил короткого минора в его настроении.