Хотя большая часть молодых дворян проходила через армию, военная служба была для многих не самым предпочтительным способом служения государству. Число гражданских чиновников быстро росло, и от желающих пополнить их ряды отбою не было. Служить в правительственных канцеляриях было куда легче, безопаснее и в перспективе – доходнее. Чтобы несколько ограничить поток рвавшихся порадеть отечеству за конторским столом, Петр издал указ, согласно которому лишь один из трех членов дворянского семейства мог поступить на цивильную службу – двоих ждали армия или флот.
Служба на флоте для большинства россиян представлялась чуждым и пугающим нововведением и была особенно непопулярна. Когда дворянскому недорослю приходило время служить, отец семейства зачастую хлопотал, чтобы его отправили куда угодно, только не на флот. Но несмотря на это, когда в 1715 году Школа математических и навигацких наук переехала из Москвы в Петербург, классы ее были полны. «Этим летом была открыта Морская академия, – докладывал в 1715 году Вебер. – Сомневаюсь, что во всех необъятных пределах Российской империи можно сыскать хотя бы одну именитую фамилию, какую не обязали бы послать туда одного, а то и более сыновей старше десяти и моложе восемнадцати лет. Мы видели, как эти юные отпрыски целыми стаями слетались в Петербург – так что теперь эта академия содержит в своих стенах цвет российского дворянства, каковой за эти четыре года должен быть обучен всем наукам, имеющим отношение к навигации. Кроме того, юношей должны учить языкам, фехтованию и иным телесным упражнениям».
Не стоит, однако, думать, что российские дворяне безропотно покорялись посягательствам Петра на судьбу их чад, да и на свою собственную судьбу. Хотя первый, изданный в 1712 году указ представлял собой всего лишь попытку составить список пригодной в будущем к службе дворянской молодежи, Петр понимал, что оторвать молодых дворян от беззаботной жизни в отцовских вотчинах будет не так-то легко. Поэтому он не преминул сопроводить указ угрозой штрафа, телесного наказания и конфискации имущества всякому, кто попытается утаить правдивые сведения. При этом тому, кто донесет об увиливающем от службы дворянине, было обещано в награду все достояние виновного, будь доносчик хотя бы и беглым крепостным.
Но и такие угрозы зачастую не достигали цели. Дворяне измышляли бесконечные оправдания, отговаривались делами, путешествиями, поездками за границу или паломничеством по святым местам – лишь бы не угодить в служебные списки. Некоторые просто исчезали, затерявшись в бескрайних просторах России. Бывало, что приехавший для проведения розыска чиновник или гвардеец находил один лишь заколоченный дом, и никто по соседству не мог сказать, куда подевался хозяин. Иные же пытались избежать службы, сказавшись больными или юродивыми: «залезет [такой] в озеро по самую бороду – вот и бери его на службу». Когда несколько молодых дворян попытались избежать службы, поступив в Заиконоспасское духовное училище, Петр немедля повелел записать всех горе-богословов на морскую службу и отослать их учиться в Морскую академию в Петербург. В качестве же дополнительного наказания дворянских недорослей заставили бить сваи на Мойке. Генерал-адмирал Апраксин, которого задело такое попрание чести старинных русских фамилий, явился на Мойку сам, скинул с себя адмиральский мундир с андреевской лентой и, повесив его на шест, принялся вколачивать сваи вместе с проштрафившимися юнцами. Подошедший Петр в удивлении спросил: «Как, Федор Матвеевич, будучи генерал-адмиралом и кавалером, да сам вколачиваешь сваи?» «Здесь, государь, бьют сваи все мои племянники и внучата, – напрямик отвечал Апраксин. – А я что за человек, какое имею в роде преимущество?»
Со временем Петр вынужден был объявить всякого уклоняющегося от службы дворянина вне закона. Это значило, что кто угодно безнаказанно мог его ограбить и даже убить, а тому, кто изловит такого «нетчика», то есть неявившегося на смотр или для записи, полагалась в награду половина имущества преступника. Наконец в 1721 году царь предпринял еще один шаг, который должен был помешать уклонению от службы, – он учредил пост герольдмейстера. В обязанности этого чиновника входило составление полных списков всех российских дворян с указанием рода и места службы, со всеми их детьми мужского пола.
Обучение Петр рассматривал как первую ступень на стезе служения отечеству и стремился к тому, чтобы каждый делал этот шаг еще до вступления в отрочество. В 1714 году одновременно с указом о призыве в армию всех дворян, достигших пятнадцатилетнего возраста, вышло повеление непременно определять в светские школы их младших братьев, которым минуло десять. В течение пяти лет, пока не подошло время идти на службу, они должны были выучиться читать, писать, усвоить основы арифметики и геометрии; молодому дворянину не дозволялось жениться, пока он не получал свидетельства об образовании. Однако дворянство было настолько возмущено подобным надругательством над традициями, что в конце концов Петр вынужден был признать поражение и в 1716 году отменил свой указ. Его попытка настоять на обязательном обучении купеческих и мещанских детей столкнулась со столь же резким неприятием и сопротивлением, так что и эту затею царю пришлось оставить.
Если дворянин, как, впрочем, и представитель другого сословия, попадал на государственную службу – все равно, в армию, на флот или в гражданскую администрацию, – предполагалось, что его дальнейшее продвижение будет зависеть только от его личных заслуг. Реформа, задуманная Петром, метила далеко, ибо принцип считать «знатность по годности» ниспровергал освященные столетиями московские традиции. Испокон веку земли после смерти отца делилась поровну между сыновьями. Результатом постоянного дробления земельных владений было обнищание дворянства и сокращение источников налоговых поступлений. В связи с этим указом от 14 марта 1714 года Петр объявил, что впредь отец должен оставлять свое имение неразделенным только одному из сыновей, причем не обязательно старшему (если сыновей в семействе не было, тот же порядок наследования распространялся и на дочерей). Во время пребывания в Англии на Петра произвел впечатление принятый там порядок, в соответствии с которым старший сын наследовал титул и имение, тогда как младших ожидала карьера в армии или на флоте, а то и коммерческая деятельность. Однако Петр не учредил майората и предпочел ввести порядок наследования не по старшинству, а по заслугам. Он полагал, что такая система будет даже лучше английской: самый способный из сыновей унаследует имение, которое останется неразделенным, что послужит поддержанию благосостояния и достоинства фамилии (а заодно облегчит сбор податей), и станет рачительным хозяином своих крепостных, а «обделенные» сыновья вольны будут найти себе службу по душе и там приносить пользу отечеству. Ни один из указов Петра не был столь непопулярен, как этот. Следствием его стали семейные раздоры, перераставшие в непримиримую вражду, и в 1730 году, через пять лет после кончины Петра, он был отменен.
Таким образом, единственными критериями, по которым Петр отбирал, оценивал и продвигал людей, были их способности, заслуги, преданность и служебное рвение. Именитый дворянин или торговец пирожками, русский, швейцарец, шотландец или немец, православный, католик, протестант или еврей мог рассчитывать на то, что царь одарит его титулами, богатством и властью – было бы только желание и способность служить. Шереметев, Долгорукий, Голицын, Куракин носили громкие имена, прославившиеся задолго до того, как их носители стали сподвижниками Петра, но и они добились высокого положения благодаря личным заслугам, а не благородной крови. С другой стороны, отец Меншикова был писарем[30], Ягужинского – литовским органистом, Шафирова – крещеным евреем, а Курбатова и вовсе крепостным. Остерман и Макаров начинали свою карьеру секретарями, а первый генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер, еврей по происхождению, был юнгой на португальском корабле – Петр подобрал его в Голландии и привез с собой в Россию. Никита Демидов был простым, неграмотным тульским кузнецом, пока восхищенный его трудолюбием и энергией царь не пожаловал ему земельные угодья на Урале для строительства шахт и домн. Сын эфиопского князька Абрам (или Ибрагим) Ганнибал был куплен на невольничьем рынке в Стамбуле и послан в подарок Петру. Тот даровал юноше свободу, стал его крестным отцом, послал на учебу в Париж, и со временем Ганнибал дослужился до чина генерала от артиллерии[31]. Все эти люди, петровские «орлы» и «орлята», как называл их Пушкин, начинали с нуля, а к концу жизни стали князьями, графами и баронами, и их имена, неразрывно связанные с именем Петра, навсегда вошли в историю России.