– Право, Виталион, обязанности обременительны, но я не спешу от них избавляться, тем более, что покойный Григорий Александрович был моим другом. Разумеется, по закону при продаже усадьбы опекунство может перейти к покупателю, но, – тут Павел Алексеевич сделал многозначительную паузу, – это ведь необязательно. Почему бы нам не договориться и не отметить в договоре, что усадьба продаётся без обременения опекунством?

Вот тут я забеспокоилась уже всерьёз. Зачем ему мальчик? Большой корысти от управления счётом, на который переведут деньги сироты, Игнатьину нет. Он сможет распоряжаться только процентами и той небольшой суммой, которую получит для содержания Арсения. Это куда меньше, чем доход от усадьбы, которым он распоряжался единолично. Да, следовало разузнать о Павле Алексеевиче побольше, и я знала, кто может мне помочь. Варвара Степановна, моя бывшая наставница, сказала, что некая мадам Каро знает о версановцах больше, чем они сами. Решено, нанесу мадам визит сегодня же вечером…

Пока я думала, как подвести собеседника к нужной персоне, не выбиваясь из роли наивного юноши, Павел Алексеевич заговорил о ней сам.

– Если вы, Виталион, ходите взглянуть на более серьёзную живопись, – сказал он, – нам следует наведаться к мадам Каро. Она специально выписывала из столицы художника. У мадам вообще всё лучшее – живопись, вино…

– Девочки, – подсказала я, изображая смущение.

– Девочки, – подтвердил Павел Алексеевич. – Думаю, они не уступят столичным, хотя мне сравнивать сложно. Другое дело вы. – Он заговорщицки подмигнул мне. – Почему бы нам не навестить мадам сегодня вечерком?

– Боюсь, что и мне будет сложно сравнить, – ещё сильнее «засмущалась» я. – В столице у меня не было надобности посещать подобные заведения и покупать то, что получаю даром. К тому же, Её Сиятельство не одобрила бы моё появление в таком месте.

– Почему бы вам не воспользоваться случаем, – предложил Павел Алексеевич, просияв, – раз уж вы вырвались из-под её строгой опеки? Шальная улыбка прорвалась сквозь два слоя иллюзий и бабочкой порхнула на лицо Виталиона.

– Действительно, почему бы нет! – Воскликнула я.

Сердцевина 8

Я не солгала Павлу Алексеевичу, сказав, что мне не приходилось бывать в борделях. Я представляла себе что-то «эдакое», но в заведении мадам Каро ничего «эдакого» не было. Казалось, что мы заглянули к радушной хозяйке, принимавшей в гостях стайку хорошеньких соседок. Их любопытные и оценивающие взгляды мало отличались от тех, которыми встречали Виталиона в столице девицы и дамы на балах и в салонах. Но меня интересовала только хозяйка, бывшая, по словам Варвары Степановны, ушами и глазами Золотых Змей в Версаново. Мадам относилась к женщинам, умеющим превратить собственные недостатки в достоинства. Даже горбинка на носу, которая превратила бы в дурнушку другую девицу, лишь усиливала очарование мадам.

Платье мадам Каро отставало от столичной моды всего на несколько месяцев, что по провинциальным меркам было просто невероятным. Не удивлюсь, если услышу, что местные дамы тайком посылают к мадам за модными выкройками. Кстати, впереди бал у городского головы. Посмотрим, насколько мои предположения верны.

Мой взгляд ещё раз скользнул по шёлковому платью, задержался на мгновение на изящном золотом браслете, украшавшем тонкую руку, потом на паре перстней. И вернулся к улыбке, вспыхнувшей на её лице при нашем появлении.

– Павел Алексеевич, какой приятный сюрприз! Мы уж думали, вы совсем забыли о нас! – воскликнула она. – Представьте же мне вашего друга! Мысленно скривившись от мысли о дружбе с господином Игнатьиным, я поспешила взять инициативу в свои руки. Виталиону уже не раз случалось любезничать с дамами. Сначала это давалось с трудом, но постепенно я научилась целовать ручки и говорить комплименты.

– Виталион Задольский к вашим услугам, мадам, – произнесла я, – но вы, чаровница, можете звать меня просто Тали.

При этом иллюзия Виталиона обворожительно улыбнулась, а иллюзия Андрюши покраснела от смущения. Ещё сильнее Андрюша покраснел, когда я едва коснулась губами запястья мадам.

– Так уж и чаровница, – кокетливо улыбнулась хозяйка.

– Вы напрашиваетесь на комплимент, мадам Каро, – рассмеялась я, поскольку сама частенько пользовалась приёмом «усомнись, заставь удвоить». И поспешила удвоить комплимент:

– Но поверьте мне, и в столице мало найдётся дам, чьё очарование сравнится с вашим.

Я снова прикоснулась губами к её запястью и продолжила:

– К этому платью вам подошёл бы браслет в виде золотой змеи. Браслет-змейка, который просила меня передать Варвара Степановна, был больше чем красивой побрякушкой.

– С глазами из жёлтых топазов? – спросила она, скрыв за нарочитой беспечностью на мгновение промелькнувшее в её глазах удивление.

– Нет, к вашим глазам больше подойдут сапфиры, – уверенно ответила я. В искусно подведенных глазах вспыхнул алчный огонёк. Теперь можно было не сомневаться, что мадам быстро предоставит мне возможность пообщаться с ней наедине.

И действительно, спустя всего несколько минут мы уже поднимались с ней по лестнице. Тяжёлая резная дверь со стуком захлопнулась, отгораживая нас от всего мира. И девица выжидающе посмотрела на меня.

– Скажите, мадам, – тихо спросила я, – сколько перьев у сойки?

Вопрос звучал, по меньшей мере, странно, но ответ на него был именно тем, который я ожидала:

– Больше, чем у змеи, но меньше, чем у орла, – не задумываясь, выпалила моя собеседница. И добавила с лёгким смешком:

– С Варвары Степановны сталось бы ощипать и орла, и сойку, чтобы проверить это.

– Это точно, – согласилась я. Моя бывшая наставница бывала неумолимо дотошной. – Но она просила меня передать Вам с оказией совсем не перья, – с улыбкой добавила я.

– Браслет? – с надеждой спросила мадам.

– Да, – коротко ответила я, – снимая с руки браслет, скрытый до того рукавом моего фрака и трёхслойной иллюзией.

На мой взгляд, змейка была слегка грубоватой и никак не могла претендовать на звание шедевра ювелирного искусства, однако при виде её глаза мадам засияли.

– Нравится? – спросила я.

– Да, очень, – восхищённо ответила девица, протягивая руку к браслету. За дверью послышались шаги, и я поспешила включить поглотитель звуков.

– Но прежде, чем я отдам его вам, – холодно произнесла я, – хотелось бы услышать, почему вы не доложили о появлении Дикого Охотника?

Девица вспыхнула.

– По какому праву вы со мной так разговариваете? – с негодованием спросила она.

Вместо ответа я подняла рукав ещё выше, открывая её глазам браслет из трёх переплетённых змей тонкой работы, обвивших мою руку от запястья до локтя. И пусть чёрные опалы змеиных глаз – оберегов от чёрной магии – свидетельствовали о том, что я – Уж, а не Аспид, трех змей было вполне достаточно, чтобы школить девицу, с восторгом глядящую на свою первую змею.

Увидев моих змей, мадам побледнела и поднесла к глазам платочек, изящным жестом вытянутый из-за корсета.

Будь я мужчиной, тонкие пальцы, на мгновение отведшие газовую косынку в вырезе платья, или глаза, наполнившиеся слезами, могли бы подействовать. Но мужчиной я не была, а «слезоточивых» платочках наслушалась ещё от кузины Софьи Александровны, пытавшейся сделать из меня барышню.

– Мадаму, – сказала я ещё холоднее, чем прежде, – оставьте эти дешёвые уловки для своих клиентов.

Она посмотрела на меня с уважением и страхом.

– Господин Задольский, – сказала мадмуазель, – вы же видите сами, какая это дыра. Чтобы отослать донесение…

– Почта идёт отсюда до ближайшего Гнезда неделю, – перебила я её. – Охотник бродит по окрестностям уже не первый месяц. И, тем не менее, до сих пор никто в Аспиднике не слышал о нём.

– Увы, – вздохнула мадмуазель. – Боюсь, что так. А ведь я отсылала донесения, и не единожды.

Она сделала небольшую паузу и продолжала:

– Но оказалось, что ни одно из них не дошло.