В той «достоваловке» скинтейских добровольцев поражало одно: с брошенных на дорогах и в автопарках их бывшие экипажи не снимали даже пулеметы, оставляя в броневиках и полный комплект пулеметных лент, ручные гранаты. Не оставлялись только отличительные кожаные куртки и сухие пайки. Дроздовцы шутили:
— Как-то неудобно в наших застиранных гимнастерках будет воевать с пехотой большевиков в кожанках…
— Бросить бронемашину со всей начинкой и унести с собой в тыл все луженые банки? Непонятно…
— Что непонятно? Все понятно: броневик — вещь государственная, банка консервов и кожан — личное…
— Улавливаешь, какая разница. Психология это…
Гораздо сложнее дело обстояло с бензином. Его приходилось или покупать, или выменивать у румын, на что те — и рядовые, и их начальники — шли вполне охотно. К слову говоря, проблема с горючим стала одной из причин того, что «моторизованная» вышеописанным образом добровольческая бригада не смогла дотянуть до Дона почти все свои автомобили (грузовые и легковые) и бронемашины.
С отрядной кавалерией дело обстояло иначе. Основу конницы Румынского фронта составляли казачьи полки, особые (ополченческие) сотни и конвойные полусотни. Казаки, в своем большинстве донцы, уже покинули фронт и организованно, чаще всего походным порядком ушли домой. Домой уходили и казачьи офицеры, редко кто из них изгонялись из полков местным комитетом.
Но когда в бригаду прибыла группа офицеров 7-го драгунского полка, тогда и было принято решение о создании первого кавалерийского эскадрона, командиром которого был назначен штабс-ротмистр Аникеев. Было ясно, что добровольцы, как военная сила, должны были иметь собственную конницу.
Кони, опять же бесхозные, нашлись, на удивление, для кавалеристов сразу. Дезертиры с фронта бежали не на лошадях, а на поездах — пассажирских и пустых товарниках, уходивших в тыл. Кони были для беглых солдат весомой обузой, и потому они просто бросали их где придется.
Проблема оказалась только с кавалерийскими седлами. Михаил Гордеевич не уставал напоминать своим и без того ушлым интендантам, научившимся многому за годы войны:
— Ищите где угодно седла и конскую сбрую. Надо — доставайте из-под земли… Наши кавалеристы не скифы и не половцы. Им без седел не скакать по полю с саблей наголо… В бригадной казне деньги есть, хоть и небольшие. Покупайте лошадиную амуницию у румын, хоть в королевском гусарском полку. Ведь продадут же, как бочку бензина… Все, что лишнее на бригадных складах, смело меняйте на седла Если надо — прикажу отдать легковой автомобиль. У нас их уже избыток, сами знаете…
О том, как шло формирование дроздовской кавалерии, рассказывает в своих небольших воспоминаниях подпоручик Николай Новицкий, пятнадцатилетним петроградским кадетом записавшийся в добровольческую бригаду и ставший «дроздом» на всю Гражданскую войну:
«Во время формирования полковником М. Г. Дроздовским своего отряда в городе Яссы, в Румынии, в этот отряд добровольцами записались два кадета, приехавшие на Румынский фронт повидать своих отцов: Вирановский, 16 лет (из) Одесского корпуса, и я, 15 лет (из) Первого (столичного) кадетского корпуса Конечно, мы оба избрали конницу и попали в Первый эскадрон; Вирановский во второй взвод, а я в четвертый, которым командовал мой однокашник, штабс-ротмистр В. Бехтеев.
Наш эскадрон стоял под Яссами, в Соколах, готовясь к выступлению. Ежедневно проводились конные занятия, что было для меня незнакомым и непривычным делом.
Экипировку я получил от своего отца — солдатскую шинель с погонами моего корпуса, офицерское седло, уздечку с мундштуками, офицерскую шашку и револьвер системы „браунинг“. Все это совершенно не подходило для рядового, и в походе я все это заменил на солдатское, кроме браунинга.
В нашем кавалерийском взводе было всего 16 всадников, из них было только три кавалерийских офицера командир взвода и два корнета, а остальные были офицерами пехотных полков…
Нас, кадет, не цукали и оказывали нам поддержку во всех случаях нашей службы. Лично мне было очень трудно, в особенности по тревоге, поднять седло на коня, к которому было приторочено: переметные сумы с двумя подковами, щетка со скребницей, овес, сетка с сеном, попона, шинель и запас белья.
Один раз я по тревоге вскочил в строй без седла и получил два наряда Наказание было — „под шашку“, дневальство вне очереди, чистка кобылы командира взвода и идти в походе одну-две версты, ведя коня на поводу…»
…Щербачев на первых порах не афишировал отношения штаба фронта к созданию добровольческих частей. Но когда стало ясно, что полковник Дроздовский уже проделал большую организационную работу, помощник короля Фердинанда решил взять начатое дело в свои руки. 24 января 1918 года им отдается приказ о формировании Отдельного Корпуса Русских Добровольцев в составе штаба и трех бригад.
Командующим корпуса назначается генерал-лейтенант Анатолий Киприанович Кельчевский (Келчевский), бывший профессор Николаевской академии Генерального штаба, в годы Великой войны ставший командующим 9-й армией, а в годы Гражданской войны (в 1920 году) — военным и морским министром Южно-Русского правительства По мысли Щербачева, именно в состав этой удобно расположенной на линии фронта армии должны были войти добровольческие формирования.
Щербачев особо не скрывал, что добровольческие формирования лучше всего создавать не на собственно российской территории, а на том кусочке Румынского королевства на правом берегу пограничного Прута Действительно, в этом был немалый резон.
— Король Фердинанд не позволит на том, что осталось от его владений, действовать ни советам, ни комитетам Румынам революция не нужна..
— В Яссах и комиссар Керенского ведет себя подобающим образом, а большевикам с их мандатами себя афишировать не приходится. Здесь Антанта, а не Смольный…
— Румыны не позволят солдатским комитетам лишать офицеров личного оружия…
— Здесь, за Прутом, агитаторам из Одессы места нет. Их румынская пограничная стража просто не пустит в Яссы и окопы…
— В королевской ставке — представительство Антанты. А она против сепаратных разговоров в Брест-Литовске…
— Французский консул уже не раз говорил, что Париж готов профинансировать добровольческие части, которые будут с румынами держать фронт против германцев…
Начальником корпусного штаба назначается генерал-майор Анатолий Николаевич Алексеев, который до начала февраля 1918 года являлся начальником штаба дроздовской бригады. Считался он человеком с опытом в организации оперативной работы.
Бригад предстояло сформировать три. Полковник Дроздовский был оставлен лишь командиром уже «состоявшейся» 1-й бригады, получившей название Скинтейской. Начиналось развертывание 2-й Кишиневской бригады, которой последовательно командовали генерал-майоры Асташов и Белозер. 3-ю бригаду русских добровольцев намечалось создать в степном городе Болграде, центре поселений болгар на юге Бессарабии.
Казалось, что дело с белым добровольчеством на Румынском фронте заметно сдвинулось с места Михаил Гордеевич, не показывая виду, что он уязвлен тем, что его отодвинули с первой роли, работал по созданию Скинтейской бригады с прежним воодушевлением и энергией. Вместе с Войналовичем он составил новый текст подписки добровольцев. Это была своего рода воинская присяга, утвержденная лично Дроздовским и гласившая:
«Я… поступаю добровольно в Национальный Корпус Русских Добровольцев, имеющий целью воссоздание порядка и организацию кадров по воссозданию Русской Армии, причем на все время пребывания в Корпусе обязуюсь:
1. Интересы Родины ставить превыше всех других, как то: семейных, родственных, имущественных и прочих. Поэтому защищать с оружием в руках, не жалея жизни, Родину, жителей ее, без различия классов и партий, и их имущество от всякого на них посягательства.
2. Не допускать разгрома и расхищения каких бы то ни было складов.
3. Всюду стоять на страже порядка, действуя против нарушителей всеми способами, до применения оружия включительно.