— Угу. Только ТАМ, у нас, — не «чуть»… Короче, посмотрел я на это все… Сходил, купил тряпку со щеткой, воды пару бутылок, цветы… Короче, как мог привел в божеский вид полузаброшенную могилку полузабытого русского героя. И так тошно и муторно на душе стало… Вот в тот вечер и случилось со мной это НЕЧТО…

— То есть, Вадюш?

— С того времени, я стал чувствовать, что моя скромная персона этому городу не безразлична. Как будто Он меня вдруг увидел. И присматривается. Или рассматривает… То ли удивленно, то ли изучающее, как блоху под микроскопом. И, знаешь, очень много чего интересного после этого стало происходить. Заканчивая тем, как я здесь оказался. А начиная с того, что он у меня двух красавиц увел…

— Что-о…!? Ах, ты… Плут!!! Ну-ка, рассказывай, негодник, все! Сейчас же. А то я ему верю, а он, оказывается… Ух, ты-ж… — Ольга шутливо ткнула Вадика кулачком в бок.

— Оль, будешь смеяться, но… Дважды привозил дам в Питер с надеждой как минимум на романтическое приключение, а может и большее что, но… Как только Он их видел, так сразу — трындец. И разбежались как в море пароходы… Только не ревнуй, ради Бога. Тебя на моем пути тогда и в проекте не было, так что… Но…

— Что еще за «но»? Оно? Или она???

— А то, что Он мне СКАЗАЛ, что к моей женщине он приведет меня САМ.

— Это как так?

— Ну… Вот так… Как то раз, в гордом одиночестве после очередного полного облома, сел я в московский поезд… Тронулись. В купе — никого. Народ в вагон-ресторан намылился, а я глядя в окно на Питер, уплывающий вдаль, задремал. Тут Он мне и шепнул на ушко две фразы: «Не ропщи, твое время пока не пришло. ЕЕ я тебе дам САМ». И все. Тут же и проснулся… Сна — ни в одном глазу. Хмеля — тоже. Подумал сперва — приснилось. А вот теперь смотри, счастье мое, что из всей этой мистики получилось… — и Вадик слегка сжал податливую талию любимой. Рука сама собой чуть-чуть скользнула вниз… Еще немного… Забухало в висках…

— Оленька, как же я тебя люблю, Господи…

— И я Тебя, мой хороший… Вадюш… А еще какие-нибудь стихи хорошие расскажи. Из будущего, а? Как в прошлый раз из Ахматовой, помнишь? Из ненаписанного пока? Такие стихи замечательные. Ну, пожалуйста… Или мне снова нужно тебе приказывать? — Ольга задорно рассмеялась, кокетливо стрельнув взглядом в набычившегося было Вадика, — Ну, будь умницей, ведь Великим княгиням нельзя отказывать.

— Смотря каким… Но, ладно. Уговорила… Мандельштам. Осип. И тоже про Питер.

— Нравится? Что молчишь, радость моя?

В ответ, как ушат ледяной воды на голову для Вадика, прозвучали искаженные страхом, свистящие, еле слышные слова Ольги:

— ВадИк! Там… Смотри: это ОН!

Когда с месяц назад, Ольга укутавшись в одеяло и чуть не стуча зубами от пережитого ночного кошмара, рассказывала Банщикову подробности своего мрачного сновидения, Вадим внутренне просто отмахнулся от всякой мистики. Ну, подумаешь, приснилась ерунда всякая. Ну, испугалась бедняжка. Естественно вполне. Но все это фигня, не стоит обращать внимания. Наперсток Шустовского, скорее ко мне под бок — и все пройдет.

И как доктор, и как любящий мужчина, он оказался прав. Сработало и первое, и второе. Через час Ольга сладко заснула в его объятиях, а Черный Человек из ее сна с тех пор о себе больше не напоминал…

Но сейчас он, как будто возникнув из ниоткуда там, впереди, у угла садовой решетки, неспешно, но неотвратимо шествовал им навстречу. Вадик мог побожиться: он действительно не видел, как этот незнакомец там оказался… Черное длинное пальто со стоячим меховым воротником, высокий, худощавый, руки в карманах, надвинутая на глаза шляпа-котелок, так, что лица действительно почти не разобрать в сумерках… Ну, прямо один в один!

— Значит, говоришь, всегда оказывался перед нами и приближался, чтобы нас забрать?

— Вадюшенька, мне страшно! Пойдем отсюда скорее… Прошу тебя…

— Дорогая, нет. Идем спокойно… Это обычный человек. Из костей и мяса. Как и мы. Иди со мной рядом и ничего не бойся!

Но чем ближе надвигалась на них таинственная темная фигура, тем яственнее Вадик чувствовал, что был не прав. Ольга уже еле передвигала ноги, вцепившись ему в локоть и второй рукой. Хуже того: он и сам начал ощущать реальный, нешуточный страх. А вдруг это не некое материализовавшееся тут потустороннее зло, а вполне реальный господин Борис Савинков собственной персоной? Выследил их! А у него сейчас и револьвера-то нет с собой…

И лишь когда почти поравнявшийся с ними незнакомец, приподнял котелок и слегка поклонившись, не глядя на Вадима с легким европейским акцентом вежливо осведомился у Ольги: «С Вами все в порядке, Ваше Императорское высочество? Не нужно ли помочь?» до него дошло, кто это. Перед ними стоял британский посол сэр Чарльз Гардинг собственной персоной. Ольга, наконец, тоже поняла, кто именно нагнал на нее столько ужаса, и медленно выходя из ступора, чуть заплетающимся от пережитого языком выдавила:

— Вы очень любезны, сэр Чарльз. Но… Благодарю, все хорошо… Просто вдруг чуть-чуть голова закружилась…

— Добрый день, господин Банщиков. Рад видеть и Вас также. Вы ведь, без сомнения, поможете Ольге Александровне добраться до дворца? Все-таки, головокружение не симптом здоровья, к сожалению. Хотя, тут Вам, как врачу, должно быть виднее. Моя карета у входа в сад, могу предоставить ее в ваше распоряжение.

— Здравстовать и Вам, сэр Чарльз. Спасибо большое, но мы вполне доберемся сами. Здесь не далеко. Не волнуйтесь, просто ранняя зима, перепады атмосферного давления… Кстати. Простите за нескромный вопрос, а Вы всегда приезжаете за двести метров на карете? — неловко попытался сострить Вадим.

— Нет, что Вы, любезный Михаил Лаврентьевич, — сдержанно улыбнулся англичанин — Просто так вышло, что сегодня я срочно уезжаю в Лондон, а на прощание решил прогуляться немного. До поезда еще есть время…

— Вот как? Покидаете нас… И надолго?

— К сожалению. На Родине приболела моя дрожайшая супруга, и врачи рекомендуют мне обязательно прибыть. Что, если откровенно, совсем меня не радует. Узнав о моей беде, Его Величество Король Эдуард и Его Величество Государь Император Николай Александрович соблаговалили предоставить мне две-три недели для устройства личных дел.

— Вы уезжаете через Берлин или Париж?

— Нет. Через Гельсинкфорс. В Швеции с оказией был наш крейсер. И Адмиралтейство дало согласие забрать меня в Портсмут на его борту. Корабль уже вышел из Стокгольма.

— Что-ж, тогда добрый путь Вам, сэр Чарльз. Скорейшего выздоровления Вашей супруге, а Вам — возвращения к нам, в Россию.

— Спасибо. Надеюсь, что мы вскоре обязательно встретимся. И хотя день рождения я не смогу теперь отпраздновать в Петербурге, как планировал, надеюсь, после моего возвращения мы что-нибудь придумаем. Буду весьма рад вас обоих увидеть в наших посольских стенах.

— Конечно, сэр Чарльз. Еще раз — спасибо, и счастливой Вам дороги…