«Новик», немедленно заложив крутую циркуляцию, ринулся к месту исчезновения «Витязя» в надежде спасти хоть кого-нибудь. В том, что броненосный крейсер погиб, причем погиб почти мгновенно, сомнений у Балка не было. Впереди, прямо по курсу, обходя место катастрофы, ворочал коордонат в сторону противника «Пересвет». Дым его пожаров перемешивался с дымным облаком на месте трагедии…

— Командир! Смотрите! Он еще не затонул! — раздался с марса крик мичмана Максимова.

— Похоже, что корабль опрокинулся, Максимилиан Федорович?

— Да, точно… Это днище торчит, — ответил командиру старший офицер кавторанг Шульц, не отрываясь от бинокля, — Но люди-то где? Никого не вижу я там, Сергей Захарович.

— Плохо дело… Все смотрите внимательнее, где живые… Малый ход! Круги и жилеты приготовьте. Должен же хоть кто-то остаться…

Из дымного тумана все явственней проступало обросшее водорослями и ракушками безжизненное красно-бурое брюхо опрокинувшегося крейсера с возвышающимся над поверхностью воды острием тарана. Сначала казалось, что никто не выжил. На всклокоченной пенной воде возле днища плавали только деревянные обломки…

— Неужели все…

— Похоже, что от него две трети всего осталось. Опрокинулся мгновенно, судя по всему. Поэтому и держится еще. И вряд-ли кто успел…

— Смотрите! На нем! Там, дальше к корме!

— Где?

— Видно двоих, или нет… Троих… На скуловом киле.

— Правьте ближе, но совсем вплотную подходить к нему нельзя, не дай Бог кого под винты затянем…

— Командир! Сзади нас японец выходит! «Хацусе» «Громобою» корму режет! Средним левого борта бьет в нас!

— Черт! Как же близко они уже подошли! Похоже, что прорывается Того, а, господа офицеры? Но если этот его головной, а остальных мы в этом дымном киселе не видим, то и они нас не видят? Так?

— Несомненно…

— А вот «Пересвет» и «Ослябя» у них прямо под пушками. Сейчас ведь и их… Самый полный вперед! К «Витязю» вплотную, в дым! Ведь если с «Хацусе» нас разглядят получше…

Там сбросьте плот, круги, и жилеты к ним подвяжите! Сейчас обойдем его в этой дымной каше, и перед «Ослябей» проскочим…

Я принял решение, господа: идем в торпедную атаку! Атакуем японского адмирала. Полагаю, что до «Микасы» сейчас уже меньше мили. Штер, Зеленой, Бурачек, все по местам! Другого такого шанса не будет… Надо нам самому Того в глазки заглянуть. За всех наших поквитаться! Все минные аппараты: «Товсь!» Порембскому передайте — его час настал! Сначала левым бортом, потом на отходе — кормовым!

Взвыв, подобно кидающемуся в атаку дикому кочевнику сиреной, «Новик» бросился в атаку, нырнув в ползущее над морем дымное облако. Построенный в Германии «чехол для машин» ускорился, несмотря на свежую пробоину в корме от снаряда с «Хацусе», до невиданных со времен сдаточных испытания на далекой родине 24-х узлов. По рыку командира, в машинном заклепывали клапана на котлах, крестясь на всякий случай. И через какую-то пару минут русский крейсер с размаху вылетел из дымной пелены… Прямо на четыре японских дестроера, уже развернувших торпедные аппараты для стрельбы по неожиданно вяло отстреливающемуся «Пересвету».

В прицелы их ошалевших от неожиданности торпедистов, вместо длинного высоченного борта броненосца-крейсера, по которому уже можно было бы через несколько минут почти не целясь пускать мины, внезапно ворвался их главный ночной кошмар. Проскочить к более крупной цели мимо «Новика» нечего было и мечтать! Уроки жарких ночных стычек с «Новиком» под Артуром усвоили ВСЕ матросы и офицеры японских миноносцев.

Вполне логично, что командиры кораблей первого отряда решили, что лучше утопить неожиданно подставившийся крейсер, чем быть утопленными им, при попытке прорыва к «Пересвету», тем более, что первыми же залпами артиллеристы «Новика» вывели из строя машины на «Инадзуме». Зная, с кем имеют дело, и втайне мечтая о такой возможности уже минимум полгода, командиры трех головных эсминцев залпом разрядили аппараты в своего шустрого и зубастого врага. Четвертый искушать судьбу не стал и отвернул к своим броненосцам… Вскоре туда же метнулся и последний оставшийся на ходу истребитель.

Отбив минную атаку на свои корабли, утопив один и обездвижив второй вражеский контрминоносец, «Новик» хладнокровно увернулся от нацеленных в него торпед, и, вздымая форштевнем огромный бурун, устремился… Нет, вовсе не обратно, под защиту своих больших кораблей, как этого ожидали офицеры в рубках японских броненосцев…

— Адмирал! Смотрите! «Новик» собирается добить наши оставшиеся на ходу эсминцы…

— Эсминцы? Нет, Ямомото, ошибаетесь! Перенести огонь среднего и противоминного калибра левого борта на приближающийся малый русский крейсер!

Ему не нужны эсминцы… Он идет в торпедную атаку на нас! Продублируйте мой приказ «Сикисиме» и «Ясиме»… И нашим башням главного калибра тоже, пока нам не до «Баяна»… Но как же быстро он идет! Буккоросу! Сколько на дальномере?

— Господин командующий, все дальномеры разбиты…

— Хорошо, не волнуйтесь… Лево на борт! Четыре румба!

— Но, адмирал… Мы же так упремся в броненосцы Григоровича…

— Кормой становиться у нас нет времени… Только подставим весь борт под его мины. Сигнал этим двум эсминцам атаковать его, вплоть до тарана… Если дойдут… Почему не начинаем поворот! Скорее же! Лево на борт!!!

— Накрыли, господин командующий! Накрыли!

— Рано радуетесь… Да, мачту снесли, Да, с кормы уже не стреляет… Все, господа, сейчас будет пускать мины… И что у нас с рулем, в конце-то концов!

— Главный механик докладывает: штуртросы заклинило, пришлось разобщить… В корму было попадание крупным снарядом с одного из русских броненосцев-крейсеров… Отделение рулевых машин на треть затоплено! Ворочают вручную…

— Русский крейсер пустил мину! Две! Встает кормой…

— Еще раз накрыли! Третью трубу сбило! Парит!

— Это уже не важно… Стоп машины! Полный назад! Так… Первая теперь пройдет перед нами… Держитесь крепче, господа офицеры…

И наберите сигнал: «Флагман передает командование вице-адмиралу. Выходить из боя по способности. Общий курс отхода — зюйд!»

— Но можно же перенести флаг…

— Нет. На это просто не будет времени. Потеря управления сейчас, хоть даже на десять минут — это катастрофа для всего флота.

— Русский крейсер пустил мину из кормового аппарата!

— Сигнал можно поднять, господа… Прикажите выносить наверх раненых. Я вас покину ненадолго… Не надо, Ямамото, пожалуйста, останьтесь пока здесь, — с этими словами командующий Соединенного флота вышел из боевой рубки «Микасы». За несколько долгих, бесконечно долгих секунд до попадания первой торпеды…

Время почти остановилось… Адмирал Того любовался величественной грандиозностью картины, развернувшейся перед ним. Мерно рассекая волны, катилась вперед колонна его броненосцев. Там, впереди, «Хацусе» сечет русскую линию. Почти скрытый дымной пеленой вывалился из нее горящий, беспомощный флагман Руднева. Вот бьет по нему «Ясима»… Попал… А здесь, на правой раковине «Микасы», охваченный пожаром, ворочает в сторону японского строя еще один большой русский четырехтрубный крейсер. Он уже не стреляет…

«Линию их мы порвали… „Баян“, похоже собирался нас таранить. Нет. Не получится. Он у нас уже по корме. Камимура его должен прекрасно видеть… Да. Сегодня все стараются исполнить свой долг… Какой, все-таки, красивый день…» флегматично отметил про себя Хейхатиро Того.

Солнце коснулось горизонта. Его золотые лучи играли мириадами блесток в фонтанах вздыбленной в небо воды. Ее брызги долетали до лица «молчаливого адмирала»… Итак, все что сделано, то сделано… Что случилось, то случилось…

Удар пришел справа спереди. И был он столь силен и сокрушителен, что в боевой рубке броненосного крейсера никто не смог устоять на ногах. И не всем было суждено подняться…