Когда поля Кингури принесли урожай, он чаще стал приходить в Каланьи. Он жаловался Луежи, что ее люди бродят вокруг селения, беспокоя его людей. И наконец во время сезона дождей, когда барабаны Владычицы Земли возвестили, что все вожди бунго должны явиться в Каланьи платить подати, Кингури ослушался приказа сестры. Чтобы избежать наказания, он ушел на земли Касаи. Тогда Иала решил заплатить за него подати.

Кингури вернулся и рассвирепел, узнав, что Иала пошел против его воли. Как раз в это время Луежи прислала брату калебас с пальмовым вином. В бешенстве ударом ноги Кингури, проклиная сестру, вышиб калебас из рук Иалы. Он был взбешен и призывал все несчастья на ее голову. Вождю не присылают таких жалких даров.

И в эту ночь Кингури снова танцевал батуке войны, призывая своих людей восстать против Владычицы Земли.

4. Земля Дружбы

Над равнинами Юга дули прохладные ветры. Галопом мчались стада антилоп, приминая желтую траву. Двадцать молодых охотников шли против ветра, друг за другом, с луками и стрелами в руках. Впереди всех, время от времени испуская призывный клич, шел Илунга, лучший охотник Лубы. Он шел вместе со своими старыми товарищами и братьями по муканде по этим широким просторам неведомой равнины, вслед за антилопами. Охотники видели лишь острия рогов, потому что тела животных скрывала высокая трава. Беспорядочное их бегство возбуждало охотников. Сейчас погоня за животными была простым развлечением. Охотники знали, что не могут догнать быстро несущиеся стада. Они не привыкли охотиться в открытом поле. Они хохотали и громким смехом еще больше пугали антилоп. Люди бежали все быстрее, опьяненные быстротой движения, и ветер наполнял их глаза слезами. Но когда рога антилоп исчезли из виду, когда перестала колыхаться высокая трава, люди остановились и, с трудом переводя дыхание, положили на землю оружие, а затем улеглись рядом с ним. Так они отдыхали, потные, усталые, распростершись на траве, отдыхали до тех пор, пока солнце не поднялось над их головами. Тогда Илунга вскочил на ноги, бросил призывный клич, и охотники снова пустились в путь.

Давно они не слыхали барабанов родной страны. Но, даже находясь в дальних краях, они всегда думали о ней. Каждый вечер, при заходе солнца, охотники мысленно возвращались к себе домой. Они сидели на земле, скрестив ноги и закрыв глаза, некоторое время молчали, а потом начинали наигрывать на кисанже, каждый по-своему, кто как мог. Они перебирали пластинки музыкального инструмента и разговаривали так со своими далекими родными и друзьями — рассказывали им о недавних похождениях и обо всем, что видели вокруг, спрашивали их о здоровье, сообщали о своих намерениях. Они говорили и говорили, а легкий ветер сумерек, чтобы утешить охотников, уносил их слова привета в далекое родное селение. Беседуя со своими родными, они чувствовали себя рядом с теми, кого любили.

Все африканцы — на равнинах и в степях — знают эти задушевные беседы. Они доверяют свои чувства тонким пластинкам кисанже, потому что этот инструмент — голос и душа народа.

Проснувшись рано утром, охотники Илунги затушили костры, около которых спали, и каждый направился по своему пути в поисках дичи. А когда солнце опустилось к горизонту, они вернулись, громкими криками давая знать товарищам куда идти. Они снова разожгли костры, потом жарили мясо и ели, разрывая пальцами и посыпая солью дымящиеся куски. Потом все курили одну трубку и опять шагали по безбрежной равнине, идя по следу солнца до тех пор, пока оно не погружалось в сумрак ночи.

Илунга не разрешал своим людям охотиться огнем, потому что земли, на которых они охотились, ему не принадлежали. Он не знал, кто хозяин этой равнины, но понимал, что кому-нибудь она принадлежит. Ведь не бывает же земля без хозяина. Он был убежден в этом и потому не разрешал охотникам поджигать траву.

Горячие ветры прогнали антилоп с холмов Лубы, и они примчались сюда, на раввины Юга, где их встретили охотники Илунги. Но прежде чем охотиться на антилоп, они должны были увидать здешних хозяев. Тридцать раз опускалось солнце за горизонт, но охотникам за это время не встретился ни один человек.

Охотники Илунги не любили охотиться тайком, бегать вслед за антилопами, пробираться в густой траве, как какие-то воры, которые крадут коз… Гораздо приятнее встречаться с животными лицом к лицу, когда они бегут навстречу своей гибели. Они чувствовали себя несчастными, охотясь вот так, без всякого азарта, только для того, чтобы насытиться.

Охотникам Лубы нравилось охотиться огнем, их сердца наполнялись радостью, когда они смотрели на пылающую равнину, когда повсюду слышались рычание больших животных, писк обезумевших крыс, шипение змей и их собственные крики среди языков пламени, извивающихся по ветру. Вот это охота! Это прекрасное и великое занятие мужчин, живущих на равнине. Остальное — просто убийство ради насыщения.

Луба были охотниками равнины, а Илунга прославился как лучший из них. Но сейчас и он, и его храбрые люди были вынуждены охотиться, как какие-то жалкие обитатели лесных селений, которые прячутся около водопоев, под деревом, чтобы в случае опасности влезть на него.

Каждое утро охотники, как только просыпались, начинали осматривать горизонт в поисках признака какого-либо селения, которое обычно можно заметить по дыму, поднимающемуся из очагов. А по ночам Илунга и его люди чутко прислушивались, не донесутся ли откуда-нибудь далекие голоса барабанов.

Однажды охотники попросили Илунгу разрешить им вернуться домой. Не потому, что они устали, а потому, что они здесь никого не могут убить, раз он запрещает им охотиться огнем. Но Илунга в ответ пожал плечами и спросил их: неужели они чувствуют себя такими старыми, что не могут дальше идти с ним вместе? И он напомнил им, что женщины в родном селении уже давно не едят мяса.

— Наши жены и дети едят гусениц, которых ловят на деревьях, — проговорил Илунга.

И никто больше не заговаривал о возвращении в Лубу.

Однажды вечером охотники увидали вдали на равнине какое-то темное пятно. Все побежали к нему. Это была огромная старая мулемба с развесистыми ветвями, множество раз обгоравшая. В эту ночь охотники спали вокруг дерева. Илунга лег последним и уже погрузился в сон, когда до его слуха донесся далекий голос барабана.

— Батуке! — крикнул Илунга, вскакивая на ноги.

Охотники тоже вскочили и прислушались.

Они шли весь день в том направлении, откуда к ним донесся звук барабана. У них кончилась соль, и они не хотели есть мясо без приправы.

— Наши сыновья уже забыли нас! — пожаловался один из охотников.

Илунга сердито оборвал его:

— Твоя жена уже нашла им другого…

И вдруг теплый ночной ветер снова донес до них близкие голоса барабанов.

— Эй, люди! — крикнул Илунга. — Мы уже близко!

Но только в конце дня они увидали поднимающиеся над равниной дымки очагов.

Селение это или лагерь охотников, люди Илунги не знали… Но что бы это ни было — здесь они могут наконец встретиться с людьми. Потому что там, где горит огонь, — живут люди. Уже совсем близко были видны струйки дыма, поднимающиеся прямо вверх, потому что ветер утих.

Охотники прошли через заросли высокой травы, направляясь к деревьям, видневшимся вдали, и вдруг услыхали журчание воды. В нетерпении все бросились бежать и остановились на берегу, увидав молодых и веселых женщин, плескавшихся в воде у противоположного берега. Заметив охотников, они испуганно закричали и побежали прятаться в камыши. Укрывшись в зарослях, они глядели испуганными глазами на этих неизвестных мужчин, высоких и сильных, с длинными, до плеч, волосами, скрученными в шнурки, с большими кольцами цвета солнца в ушах, со стрелами в луками в руках, которых здесь никто никогда не видал.

Но любопытство пересилило страх, который испытывали женщины. Поэтому они не убежали, а, сидя в камышах, молча наблюдали за пришельцами.

— Красивые женщины ушли, — с сожалением сказал Илунга.