- Руки, - уворачиваюсь головой, уходя от прикосновения. И вижу, как он обнять меня хочет, и не делает глупостей, засмею же. - Ты какого хуя тут делаешь?
- Прекрати рычать, - пресекает меня, отходя на шаг, но не выпуская меня из поля зрения. - Сдал всех к ебаной матери, получил второй шанс, уезжаю из страны... Со мной поедешь? Тут тебе делать больше нечего, посадят.
- Нет.
- Что "нет"? - оборачивается и смотрит как-то печально. Хочется скинуть с себя его этот взгляд.
- Не поеду. Я говорил уже, мне не нужна ничья помощь и ты не исключение. Засунь себе в жопу опеку и утрамбуй чувством вины, от которого не вернуть... моих. - сбиваюсь, но тут же беру себя в руки. Сейчас не время для истерик. - Ты досье на меня собрал? - кивает. - Умничка! Хвалю. Лучше бы ты меня грохнул при первой нашей встрече... - замолкаю. Глаза в пол. Вдох-выдох. Плохо.
- Я не буду просить прощения, - отрицательно качает головой. - Ты сам виноват во всем. Зачем сбегал? Просил же. Черт, Ян, - почти скулеж, что смотрится в его исполнении немного дико, - просил же думать. Ну зачем ты так, а? На меня насрать, о себе подумай. Блядь, я же не смогу помочь, если со мной не поедешь. Грохнут тебя, даже если своих отзову. Ты же как магнит для неприятностей. Ну сдохнешь же. А я не хочу так. Тебя гробить не хочу. Ян, - подходит, все же притягивает меня к себе и так тошно делается от его объятий. Заебись, я еще и здорового мужика заставил в депрессняке заходиться. Бесят эти объятья. - Поехали со мной. Хоть раз прими верный выбор в жизни.
- Если бы я не принял другие свои неверные выводы, то не стал бы собой. Пусти, не надо меня жалеть, жалость унизительное чувство, и по мне сопли размазывать тоже не надо, бесит. Я здесь остаюсь. Все равно сдохну, без разницы, где это случится: в твоей клетке или под открытым небом.
- Я дам тебе свободное пространство...
- Хватит! - рявкаю на весть коридор, не узнавая обстановку. - Выход где?
Вызов в моих глазах, в его - упрямство. Ну что ж, посмотрим кто сильнее.
- Знаешь, малыш, тебя же не изменить и я надеюсь, что в дальнейшем ты останешься прежним. Ты не ломайся только, - тепло от его слов болью отдается в и так изрядно потрепанных нервах, хочется закрыть уши, помотать головой, отказываясь слышать его слова. - Я же не прощаю предательств, Ян, ты знать об этом должен, но и злиться на тебя не могу. Знаю, что если силой потащу - сбежишь, - неосознанно киваю, подтверждая его слова, и крепче сжимаю онемевшими пальцами края тумбочки, готовый услышать что-то страшное, непоправимое. - Отпустить тоже никак, сдохнешь под забором. Я дам тебе время подумать, много времени, и надеюсь оно пойдет тебе на пользу. Ты не злись на меня только, со временем сам поймешь, что мое решение единственно верное.
- А покороче? - голос хрипит, горло пересохло, не продохнуть.
- Прощай, малыш. Не меняйся только, ладно? - и пока я глупо хлопал глазами, потрепал меня по волосам, таким совсем уж отеческим жестом, что в сердце что-то кольнуло, заставляя дыхалку сбиться, и направился на выход. Его слова: "Отвести в участок и передать начальнику с рук на руки. Вас встретят", звоном отдавались в моем сознании, пока я пытался предпринять хоть что-то. Пока пытался вырваться. Пока кричал, бился в истерике в крепкой хватке двух ублюдков. Пока меня тащили по тюремному коридору в еще больший ад.
Заткнуться я смог лишь тогда, когда протащив меня по темному коридору изолятора, встретился взглядом с прифигевшим и полностью ошарашенным Климом, сидящим за одной из многочисленных тюремных "клеток". Он стоял, опираясь руками о металлические прутья, и с ужасом смотрел на меня... стало похуй.
Голова вниз, пустота в сердце. Чувство вины душит. Взгляд померк. Отрешение...
Клим
- Ты понимаешь что натворил? - который час подряд орал мой начальник, благо по телефону, а то уже давно бы сорвался и набил ему ебальник за повышенную громкость в отношении меня.
- Я тебя матом прошу, отстань, - в который раз прошу, пока вежливо.
То, что я в самой жопе, я и сам знаю, зачем же мне об этом напоминать.
- Клим, Климушка, ты меня вообще слышишь, придурок ты упрямый. Пиши рапорт, сдавай, куда пацана дел. Тебя же засняли на камеру, свидетелей полное отделение...
- Давай я их грохну? - предлагаю как вариант, уже прокручивая в памяти их лица.
- Ты себя слышишь? - почти воет шеф, явно теряя самообладание.
А я спокоен. Я неебически спокоен. Курю, пью, пытаюсь придумать, как выпутаться из всего этого, и пока глухо. Вытаскивая пацана, я не слабо так подставился. Да, раздобыл данные, да, помог закрыть пару дел, и даже если заказчика не закроют, то все равно удастся получить много полезной информации. Но я организовал побег... А как иначе? Его бы до суда пристрелили, уж я-то знаю. Черт, Ян, что же ты за пацан такой мозговыносящий?
- Клим? Я рапорт подписал о твоем аресте. Ты не дергайся парень, я постараюсь помочь, но, блядь, лучше напиши заявление по собственному, проще будет.
- Нет.
- И почему я не удивлен?
Молчу, не зная, что ответить. Вторая банка пива удобно улеглась в желудке, по телу поползли ленивые импульсы слабости, и так хочется спать.
- Ты глупостей не делай, главное, помалкивай без адвоката, а то я тебя знаю, ни тебе субординации, ни подчинения, сам на себя беду накличешь, - вспоминаю верзилу из управления, проводившего сегодня утром у меня допрос, его сломанный нос и краткую лекцию, что я о нем думаю и о всей их системе управления, хорошо еще начальство не в курсе, что я уже везде накосячил, где только мог. Ну не позволю я какому-то солдафону мной командовать. Характер этот гребаный, но зато я харизматичный, наверное...
- Не нагнетай, командир, все будет нормально, - пытаюсь успокоить начальника, ну, если честно, просто заткнуть. Спать мешает.
- Твоя привязанность привела к таким последствиям, что ты этого пацана ненавидеть должен, - явная злоба изрядно веселит.
Да я бы и рад его ненавидеть, но стойкое чувство, что в ответе за пацана этого, не дает возможности все бросить и, сдав мальчишку, постараться восстановить свой авторитет. Не было у меня по жизни цели выслужиться, да и почет мне в хуй не уперся, а вот кем я потом себя буду считать после этого, другой вопрос. Ян такой же, как и я, похож до ужаса, помощи же не попросит, геройствовать полезет, хоть и уверять будет, что не нужен ему никто и побоку любые разборки, не касающиеся его. У него сердце волка: если привязался к кому-то, то будет с ним до конца, даже если сам себе не признается. Как же мы с ним в этом похожи. Ну не могу я его отпустить, никак, хоть и понимаю, что не нужен ему вовсе, все равно в сторону уйти не могу, как заговоренный, бля.