Некоторое время Володя и Женя работают молча, но долго Женя молчать не умеет.

— Вообще-то я везучий, — говорит он. — Решил учиться — с первого захода поступил в институт. Захотел в погранвойска — и на тебе, Курилы. Тут на одном из островов мысок имеется под названием Край Света.

Женя, чуть улыбаясь, стоит, опершись на лопату. Его серые глаза мечтательно смотрят куда-то вдаль.

— Шлю вам пламенный привет с Края Света. Звучит?

— Звучит, — откликается Володя и язвительно добавляет: — Только ты, друг, на краю света про лопату не забывай. Тут, на Курилах, ещё много чудес увидишь, но лопаты тут сами по себе не работают.

— Какая жалость! — восклицает Женя и нехотя принимается убирать стойло. Через некоторое время он сердито втыкает лопату в землю: — Вот уж не думал, что на границе придётся коровьи лепёшки убирать!

— А что ты думал? — насмешливо спрашивает Володя.

— Ну, учиться стрелять, читать следы, осваивать технику…

— А постельку твою пускай бы застилала няня, да по-быстрому. Наш старшой «тары-бары-разговорчики» не любит, — посмеивается Володя. — А тут — вот беда — и полы нужно вымыть, и на огороде повкалывать. А что касается знаний, которыми должен владеть пограничник, то ты прав. Майор что ли зря почти каждый день занятия проводит, каждую мелочь старается до ума довести? Ну, и старшина тоже. Так что старайся, овладевай.

Жека, пожалуй, больше согласен с Женей. Жека и сам не очень любит застилать свою постель, да ещё аккуратно, и с коровами возиться, по его мнению, тоже не очень интересно. Лошади — это да! А коровы? Ну, что в них такого? Му да му — ничего я не пойму. То ли дело наблюдать с вышки, ходить с оружием и рацией в наряд или читать следы. Всему этому учит солдат отец, а старшина Костя помогает ему. Жека тоже уже кое-что знает. Оказывается, по следу можно узнать, какого роста прошёл человек — высокий или низкий, шёл он быстро или медленно, налегке или с грузом. Только узнавать это Жека не умеет, а пограничники умеют.

— Однако уже пора доить коров, — говорит Володя Жене. — Пригони-ка их из лощины.

Пока Женя ходил за коровами, Володя принёс вёдра для молока, старательно вымыл руки — Жека поливал ему из ковшика.

— Расскажи, как вы Дика сухарями кормили, — попросил он.

— Так ведь ты знаешь.

— Ну и что?

— Шли мы по береговому маршруту — я и Юра, ну, и Дик с нами, — начал Володя. — Даже до скал не успели дойти, начался буран.

— Это когда нас с мамой снегом завалило, — вставляет Жека.

— Вот-вот. А на берегу что творилось! Кружит, вертит, прямо на ходу следы заметает. Не поймёшь, где берег, где океан. Мы по рации на заставу: так, мол, и так. Что делать? Получаем приказ: на время бурана укрыться в обогревательном домике. Ты видел такие избушки по маршруту?

— Видел, — кивает Жека. — Там и печка, и дрова.

— И небольшой продуктовый запас, — добавляет Володя. — К домику этому мы и вышли благодаря Дику. Его уже выше дверного проёма завалило. Отгребли мы кое-как снег — отгребать-то пришлось руками, — протиснулись внутрь, затопили печурку. И только тогда почувствовали, какие мы голодные. Вскипятили чайник, нашли запас сухарей и сахару. Я свои сухари мигом сгрыз, запил сладким чаем. Смотрю, а Юрка пустой чай пьёт. «Ты чего?» — спрашиваю, а он на Дика кивает.

— А Дик? — спрашивает Жека.

— Дик, конечно, тоже голодный, но есть не просит. Опустил морду на лапы и лежит. Юрка размочил свои сухари в чае и скормил их Дику. Сидим, ждём, когда буран утихнет, а я сам себя ругаю: свой-то запас я съел, а Юра голодный.

«Вот он какой, Юрочка Снегурочка!» — с гордостью думает Жека.

— А Дик понял, что Юра ему свои сухари отдал? — спрашивает он Володю.

Не успели Жека с Володей выяснить этот важный вопрос, как Женя уже пригнал коров.

— Пограничник-дояр прибыл на коровье стойло для прохождения дальнейшей службы! — дурашливо отрапортовал он Володе.

Но Володя не рассердился, сказал насмешливо:

— По поступившим от повара данным, вы, милорд, очень даже уважаете свеженькое молочко. Оно и понятно: такого небось даже в городе не пробовали. Возражения имеются?

— Данные правильные, — вынужден был признать Женя.

— Ну, а если молочко уважаешь, учись коровушку доить.

— Логика железная, — сказал Женя и лихо сдвинул на затылок свою зелёную пограничную фуражку.

— Ты с коровушками поласковей, — посоветовал Володя. — Вот например. Знакомься! Зовут Милкой. Она с характером. Не понравится ей что-нибудь, она брык — и опрокинет ведро с молоком. Или того хуже — рогами саданёт.

— Да-а, — протянул Женя, опасливо глянув на Милку. — Служить на границе — и получить ранение от бурёнки. Как говорится, нарочно не придумаешь.

— Вот и я говорю, — засмеялся Володя и начал доить Милку.

«Оружие применить в крайнем случае»

Жека спохватился. Ему уже давно пора к дежурному. Может, Саша что-нибудь скажет про «Сокола». Оказалось, что береговой наряд уже вернулся. Дик отдыхал в вольере, а Юрочка Снегурочка парился в бане. Жека мигом схватил свой узелок и побежал в баню. Едва он вошёл внутрь банного домика, его окутала тёплая туманная волна. Жека даже не сразу разглядел Юру. Тот уже напарился и стоял под душем. Жека сбросил одежду и тоже побежал под душ.

— Стой! — поймал его старшина Костя. — А мыться кто будет?

Мыться в бане с солдатами хорошо. Только не сейчас ведь! Юрочка Снегурочка может уйти. Ищи его потом! А Костя, как назло, мылит и мылит мочалкой. Ой, и голову намылил, и лицо. Ну наконец-то отпустил. Жека даже один глаз приоткрыл: тут ли ещё Юра? Вредное мыло щиплется. Скорее под душ! Главное, ополоснуть лицо. И вот уже Жека сидит в предбаннике рядом с Юрочкой Снегурочкой.

— Хорошо после баньки! — довольным голосом протянул Юра, надевая чистое бельё.

Настроение у него отличное. Сейчас самый подходящий момент расспросить Юру.

— В кого это вы там стрелять хотели? — задал Жека, наконец, вопрос, который не давал ему покоя с самого утра. Он и теперь опасался, что Юра не ответит — отшутится, и всё. Граница есть граница. Но Юра на вопрос Жеки ответил улыбаясь:

— Михаила Ивановича встретили.

— Медведя? — Жека и верил и не верил Юре, но Юра, хотя и продолжал улыбаться, ответил серьёзно:

— Его самого. Идём по маршруту, всё чин чином, и вдруг Дик как рванёт поводок! Шерсть дыбом, рычит. Мы приостановились, пригляделись — бамбук шевелится, и кто-то сопит. Мы там и раньше следы находили, а тут неожиданная встреча носом к носу. К океану пришёл, рыбки, наверное, половить.

— А вы его стрелять хотели! — с упрёком сказал Жека.

— Да нет. Просто доложили на заставу, как положено. Всё-таки зверь, неизвестно, как себя поведёт.

— А как он себя повёл?

— Солидно, — засмеялся Юра. — Посопел, посопел и потопал напролом через бамбук.

— А вы его видели?

— Видели. Сначала он на задних лапах пробирался, голова поверх бамбука мелькала. А потом вышел на ложбину и зачесал на всех четырёх, да так быстро!

Жека с завистью слушал Юру. Вот бы ему пойти с пограничным нарядом! Но об этом даже просить не стоит — это Жека и сам понимал. А Юра, словно угадав его мысли, сказал:

— Как-нибудь сходим с тобой к скалам, где нерпы лежбище облюбовали. У них уже детёныши появились.

Солдатское дело

Только недавно шёл дождь, и вот уже висит в пёстром от белых барашков небе солнце — ясное-ясное, словно его только что вымыли в океане и начистили прибрежным песком, как мама чистит кастрюли и сковородку. Вылезли из-под крыльца куры. Каждый раз, как только начинается дождь, они прячутся под крыльцо. А спать вечером уходят в сарай. Но иногда и днём какая-нибудь курица забьётся в сарай сядет в ящик, где мама постелила травки, и сидит там тихо-тихо. А потом выскочит и закудахчет изо всей силы. Это чтобы все знали, что она снесла яйцо. Жека зашёл в сарай, заглянул в ящик, достал яйцо. Нести его трудно. Не потому, что оно тяжёлое, — непонятно, как его лучше держать. Если некрепко, то оно может выкатиться из рук и разбиться, если крепко, то может хрупнуть нежная скорлупа. Яйцо белое-белое и ещё немного тёплое. Жеке кажется, что оно живое. Потом, когда оно полежит в коробке вместе с другими яйцами, оно уже перестанет быть живым. Его можно опустить в кастрюльку с водой, можно пожарить. Но это уже просто еда.