- Нормально? – спросил подлетевший Кир, переведя взгляд на руку Вика, все еще сжимающую пальцы Глеба.
- Да, - кивнул Вик, и Глеб, словно почувствовав, что ему полегчало, отпустил парня. Сразу стало холодно и неуютно, стоило только разорвать прикосновение.
- Пошли! – проорал блондин, и схватив все еще шокированного друга, а заодно не менее удивленного Глеба, потащил их к их столику, почти силком усадил на диванчик, слишком тесный для троих, но сейчас эта теснота не напрягала, а наоборот была необходима. Они соприкасались коленями и плечами и боялись поднять друг на друга глаза. Ну скорее Вик боялся, что-то старательно выискивая в пустом стакане, стоящем перед его носом, а Глеб не смог отвести от него глаз, любовался взъерошенными волосами, торчащими в разные стороны в замысловатой прическе, на губы, покрасневшие от частых покусываний, на линию плеч и выступающие из разреза майки ключицы, и так до боли хотелось обнять, прижать, укрыть от всех, но Глеб не смел даже прикоснуться к парню, боясь спугнуть, все еще считая, что сможет замарать его одним своим прикосновением.
Вик чувствовал взгляд, его невозможно было не ощущать, и таял, растворялся в возможности вот так посидеть рядом, просто помолчать. Еще ему было стыдно и совестно за этот инцидент с мужчиной, ведь со стороны могло показаться, что Вик сам пошел за ним, и это бесило неимоверно.
- Тебе не пора домой? - ровный и такой знакомый голос на ухо опалил горячим дыханием чувствительную кожу. Вик вздрогнул.
Глеб едва мог усидеть на месте. Эта атмосфера убивала его сильнее, чем наркота. Яркие вспышки огней, обдолбаные зажравшиеся детки, похоть и порок в чистом виде. Все это он пережил давно, сам был один из тех зажигающих на танцполе парней, так же прожигал жизнь, не считаясь ни с одним законом логики и здравого смысла. Переступал через людей, играл чужими судьбами, ранил прямо в сердце, влюблял в себя и бросал. К полным пятнадцати Глеб знал столько, что простому человеку узнать не удастся и за всю жизнь, да оно и к лучшему. Пороки, все до единого, в чистом виде пропускал через себя, и получал от этого удовольствие, пока его жизнь так же не сломали, как и он когда-то кому-то по неосторожности.
Именно поэтому находиться сейчас в таком месте было равносильно окунуться в забытые воспоминания и заново пропустить через себя все то, что когда-то было пережито и забыто.
Вик чувствовал волнение парня, его напряжение и, ничего не говоря, просто кивнул, вставая. Уже выйдя из-за столика, и пожав руку Киру, хотел уйти, как Глеб, притянув его к себе за талию, задав странный вопрос:
- Кто из них Кирилл?
Не найдя ничего лучше, чем потерять дар речи, просто кивнул в сторону ухмыляющегося друга, и заметив, как Глеб ему кивнул и получил ответный кивок, потянул парня на выход.
И что это было?
Додумать не получилось. Идти пришлось через танцпол, со всех сторон облепляли невменяемые тела, жаждущие потереться об новое тело. Это злило. Глеб, видя, как парень начинает закипать, прижал его к своей груди спиной и, обхватив за живот, подталкивал на выход. Тесное прикосновение пьянило лучше любого вина, а возбуждение, так некстати давшее о себе знать, злило неимоверно и мешало нормально мыслить.
Взяв вещи в гардеробе и выйдя на улицу, Глеб с облегчением тяжело выдохнул. Теперь стало легче, стоило только покинуть это место порока.
Вик кутался в куртку, не в силах застегнуть трясущимися пальцами непослушные пуговицы, и шипел сквозь зубы, не желая признаваться, как нервничает, находясь так близко к тому, кто дорог.
- Дай помогу, - спокойно сказал парень, дернув на себя бессознательную тушку Вика, и быстро справился с маленькими проказницами. – Пошли, - позвал Глеб и быстро сбежал со ступеней.
Вик боязливо, почти робко, спустился за ним, и ему стало стыдно, просто невыносимо, видеть, как Глеб, обернувшись, увидел его заминку и улыбнулся печально-обреченной улыбкой.
Но к неописуемому удивлению Вика, парень всего лишь поймал такси и распахнув приглашающе заднюю дверцу, назвал адрес паренька. Вик был поражен, он не знал, как реагировать, именно поэтому, пока им обоим не стало еще больнее, тяжелее, невыносимее терпеть друг друга так близко и не иметь возможности прикоснуться, Глеб за руку взял дезориентированного парня, почти силком подтащил к машине, не удержавшись робким поцелуем задел краешек плотно сжатых губ, и чуть сильнее сжав холодную ладонь напоследок, усадил парня в машину, хлопнул дверью, давая водиле сигнал, что можно ехать. Не задержавшись ни на секунду, развернулся, и пошел прочь, так и не оборачиваясь, гордо расправив плечи. Вот только в душе была буря, так отчаянно хотелось побежать вслед, вернуть, обнять, никогда не выпускать из своих рук это пугливое создание, на вид кажущееся неприступным и дерзким. Но ни гордость, ни здравый смысл никогда бы не позволили поступить подобным образом, поэтому он просто шел, не разбирая дороги, лишь бы вперед, подальше от места, где сердце разрывается на миллионы кусочков и разбитым хрусталем сыплется к ногам обиженного подростка.
А Вик едва сдерживал себя. Стоило только машине тронуться вперед, как его душу дернуло назад, словно желая вырвать из тела. Он хотел бросить все, в тот самый момент, когда Глеб прижался легким прикосновением к его губам, но не мог. Не мог переступить через себя, через обиду, через боль прошлого, он не был к этому готов, поэтому уезжал в ночь, туда, где нет Его, его теплых прикосновений и горящего взгляда, готового разорвать любого, кто посмеет притронуться к тому, что по праву принадлежит ему одному.
На губах все еще горел поцелуй и играла обреченная улыбка, отражающая всю гамму чувств, что творилась в душе у Вика, да и Глеб шел с абсолютно идентичной улыбкой, полностью разделяя чувства паренька.
Чем дальше они отдалялись друг от друга, тем сильнее их души стремились друг к другу, желая слиться воедино, стать одним целым, кажется, в упор не видя раскрывшегося перед ними смертельного оврага…
Часть 26
Весна медленными шагами, почти крадучись, вступала в свои права, тесня зиму все дальше, стараясь отогреть людские души и сердца. Нет, холод все еще витал в воздухе, но не было того продирающего до самых костей мороза. В воздухе витал запах свободы и влюбленности, хотелось творить глупости и влюбляться…
По широкой парковой аллее шел молодой человек, совсем пацан еще: спортивные фирменные штаны, высокие кроссовки, темная куртка; глядя на него, в его образ хотелось добавить ярких красок, приподнять вверх опущенные уголки губ и распахнуть на весь мир серо-зеленые глаза.
Он шел, неслышно ступая по мокрому асфальту, руки скрывались в карманах, на глазах кепка и капюшон. Былой румянец спал безвозвратно, слегка исхудавшая фигура и полная безысходность в глазах. Тоска, такая явная и неприкрытая, виднеется даже через высокомерный взгляд, который день ото дня становился все жестче, грубее, отчаяннее…
Почти три месяца вдали, ни одной встречи, лишь изредка брошенные смс без особого смысла, лишь бы знать, что жив, что все в порядке, и что все еще ждет. Вик сам не понимал, как так быстро тоска и безысходность затопили его душу. Он не мог отпустить, но и простить не мог. Он хотел, пытался, несколько раз плевал на все и резво сорвавшись с места, мчался к знакомому обшарпанному дому, но стоило только подъехать, представить, вспомнить… как все обрывалось и немного, совсем немного подышав одним с Ним воздухом, возвращался в свою жизнь, один…