Появление широко известных имен на страницах журнала — не самоцель для «Плейбоя». По данным социологических исследований, его постоянных читателей вовсе не интересуют серьезные статьи или глубокие литературные произведения. Снобу, читателю «Плейбоя», просто льстит тот факт, что в его любимом издании печатаются люди, о которых все говорят. Для этих тщеславных людей создана и специальная страничка журнала, где рассказывается о переменах в личной и общественной жизни знаменитостей. На одной глянцевой страничке можно узнать и о писателе Нормане Мейлоре, и об эстрадной звезде Донне Саммер, и об известном теннисисте мирового класса Витасе Герулайтисе...
Кроме того, любая серьезная критическая статья, расположенная между фотографиями девушек в легких одеждах или вообще без оных, разумеется, не несет в себе никакой разрушительной силы. Журнал с одинаковой серьезностью повествует как о событиях действиельно значимых, так и о всяких пустяках. Умело перемешанные таким образом сообщения приобретают равнозначность, и в итоге дешевые сенсации заслоняют действительно важное.
Хефнер вовремя усвоил одну важную деталь: в современном американском обществе социальный критицизм стал модным явлением. С годами он прекрасно осознал, что нельзя все время рассказывать читателю розовую сказочку, что человек, по словам Хефнера, «должен знать не только хорошее о мире, он должен прекрасно осознавать, что в мире существует также в определенной мере горечь и боль...». И великолепный заключительный пассаж этого признания! — «однако это лишь часть нашего увлечения жизнью».
Поэтому-то «Плейбой» и позволяет себе иногда — вскользь — осуждать одиозные и слишком уж очевидные пороки буржуазного общества: такие, как рост преступности, инфляцию, коррупцию. Но помимо всего, прикрывшись маской модного социального критицизма, журнал спешит смаковать очередной политический скандал, стараясь опередить конкурирующие издания в публикации сенсаций и потрафляя вкусам своих читателей.
Тогда и появляются на страницах журнала разоблачительные материалы, например, посвященные «уотергейтскому делу». Однако на страницах «Плейбоя», как и других буржуазных изданий, эта критика носит поверхностный характер, лишена каких-либо обобщений и в конечном счете призвана прикрыть слишком уж очевидные пороки существующего строя.
Приблизительно такой же цели — отдать дань критицизму, моде, сенсации — служило и печатание отрывков из книги известного американского писателя Джозефа Хеллера «Замечательный Гоулд», в которой дается сатирическая картина обстановки, окружающей американского президента, где за невероятной деловитостью и занятостью, «благими намерениями» скрывается полная пустота, лицемерие, безнравственность, цинизм...
Хефнер даже позволяет Хеллеру зло высмеивать систему американского воспитания, нравы и быт и — особенно — переходящее все границы безудержное культивирование секса, начиная от пособий для дошкольников и кончая постоянным стремлением всех и каждого продемонстрировать свою полную сексуальную раскованность и терпимость. Публикуя эти отрывки, Хефнер не побоялся вызвать неудовольствие бывшего государственного секретаря США Генри Киссинджера (Киссинджер — это прообраз Гоулда).
Зачем же все это Хефнеру? Издатель «Плейбоя» — давно уже полноправный и преуспевающий представитель господствующего класса — прекрасно понимает, что подобные публикации призваны посеять среди неискушенных читателей иллюзии мнимой свободы: ах, как мы демократичны, мы даже позволяем — и в этом наша сила! — критиковать себя на страницах собственного издания!..
Публикация обличительных материалов призвана заставить читателя «Плейбоя» еще более ценить гедонический мирок самовлюбленности и удовольствий. Вот, например, яростное обличение Америки со стороны Элдриджа Кливера — идеолога «черных пантер». Но оно так искусно подано, что для читателей журнала весь пафос Кливера не более, чем фон, оттеняющий облик счастливой жизни, созданной по образцам и стереотипам Хефнера.
Так как «Плейбой» имеет дело с преуспевающими людьми, тщеславными и желающими сохранить видимость респектабельности в обществе, он всегда и весьма настойчиво выступает против любых крайностей. Журнал, провозглашая высшей добродетелью распущенность в интимной жизни, тем не менее предавал анафеме супружеские измены, разводы по настоянию женщины, какими бы при этом мотивами — пускай самыми благородными— они ни руководствовались. Так создается очень важная для читателей «Плейбоя» позолоченная оболочка респектабельности любимого ими журнала.
В политике «Плейбой» тоже играет в респектабельность. Хефнер старается не якшаться ни с ультралевыми, ни с ультраправыми кругами. О том, что не выгодно, «Плейбой» старается не говорить вовсе, взяв на вооружение известное выражение английского магната прессы лорда Нортклиффа: «Сила печати — в умолчании».
Всячески подчеркивая безыдейность публикуемых материалов, журнал декларирует свою приверженность модной на Западе игре в объективность. На самом деле журнал очень далек от роли беспристрастного информатора, как он любит себя преподносить. «Плейбой» проводит вполне определенную линию поведения: его безыдейность есть не что иное, как буржуазная классовая позиция.
Так, например, к статье Д. Рорвика под броским названием «Война на внутреннем фронте», изобилующей уникальной информацией о том, как полиция широко использует новейшие достижения науки и психологии для контроля за действиями и мыслями рядовых граждан капиталистического мира, «Плейбой» предусмотрительно дает заключение. В нем, конечно, ни слова осуждения зловещей практики грубого попрания прав человека на Западе. Вместо этого журнал всячески уверяет читателя, что контроль за мыслями вовсе не страшен для любителя сладкой жизни — ведь в его мыслях нет ни грана крамольного.
Хефнер верит в своего читателя. Он убежден, что подготовленная читательская аудитория «Плейбоя» не поддастся «ненужной пропаганде», но получит — из первых рук — некоторые малоизвестные факты. Издатель четко высчитал: роскошь редкой информации входит в круг прочей роскоши для повес!
Эта информация нужна плейбою для того, чтобы потешить тщеславие и прослыть сведущим человеком в среде себе подобных. Хефнер, как правило, предлагает читателю «Плейбоя» непременно прочитать подобный материал красивой девушке, одетой, накрашенной и пахнущей духами так, как это советует журнал. И нет ничего удивительного в том, что советы журнала на этот счет всегда совпадают с рекламой продукции вполне определенных фирм.
Вопиющая беспринципность Хефнера сказывается и в самом подборе имен в постоянной рубрике журнала — «Интервью «Плейбоя» (первое из них появилось в сентябре 1962 года). С поразительным цинизмом Хефнер сначала помещает интервью с Мартином Лютером Кингом, лауреатом Нобелевской премии мира, знаменитым борцом за гражданские права негров в Америке, а позднее и с его убийцей — Джеймсом Эрлом Рэем...
Горькие признания знаменитого актера Марлона Брандо («Люди в Америке не интересуются настоящим искусством. Они ничего не хотят знать. Большинство из них обожают лишь пиво, «мыльную оперу» и колыбельные песни... Президент Картер внес в политику отвратительный элемент лицемерия, особенно в том, что касается гражданских прав человека») мирно соседствуют с отвратительными человеконенавистническими признаниями главаря американских нацистов Джорджа Линкольна Рокуэлла, демонстративно пришедшего в «Плейбой» со свастикой на рукаве и пистолетом на боку:
«Я ненавижу ниггеров и евреев!». И все это в одном издании. И все это напечатано с благословения одного человека — Хью Марстона Хефнера. Поистине, для этого издателя нет в мире ничего святого!
Также в несовместимом альянсе, кстати, свойственном и другим буржуазным органам печати, объединены на страницах «Плейбоя», например, материалы из серии «История секса в кино» (красочно иллюстрированные фривольными фотографиями), традиционные «подружки месяца», репортаж о ночной жизни Рио-де-Жанейро (читай: о проститутках этого города) с серьезным, гуманистически направленным научно-популярным романом Рэя Брэдбери «Потерянный город на Марсе» и выступлением немецкого драматурга, автора антифашистских пьес Рольфа Хоххута о бомбардировке англо-американской авиацией Дрездена в феврале 1945 года.