Все вокруг было как в тумане, голова кружилась, и меня начинало мутить. Похоже, я наглоталась дыма, и готова была потерять сознание. Но уходить отсюда я не собиралась и продолжала стремиться к горящим обломкам, а спасатели тщетно пытались меня удержать и в чем-то убедить. Слова о том, что я сотрудница МАКа, так же не произвели никакого эффекта. В конце концов кто-то попросту обхватил меня вокруг бедер, перекинул через плечо и понес подальше от этого бушующего ада.

Сопротивляться не было ни сил, ни возможности, и сознание, похоже, все-таки покинуло меня на некоторое время, потому что в себя я пришла уже в карете скорой помощи с кислородной маской на лице.

Открыв глаза, я увидела над собой потолок медицинского микроавтобуса, какие-то приборы в стороне от меня, но никого из медперсонала в машине не было. Тогда я сделала еще несколько глубоких вдохов, сняла маску и не без усилий села на койке, спустив ноги на пол.

Я была вся насквозь мокрая и чувствовала, что продрогла до самых костей, моя одежда была в грязи и копоти, но все это меня нисколько не волновало. В машине было довольно тепло, но я, собравшись с силами, поднялась и, отодвинув боковую дверцу, выбралась наружу, снова оказавшись под снежным бураном. Резкий перепад температуры заставил меня содрогнуться.

Машина стояла на обочине шоссе. Медицинского и полицейского спецтранспорта здесь было очень много. Одну из полос закрыли для движения, повсюду суетились люди.

Ко мне подбежал человек в синем комбинезоне. Врач из бригады этой самой машины скорой помощи, как я поняла.

- Зачем вы встали?! – крикнул он, намереваясь вернуть меня обратно в машину. – С вами еще не закончили! Ложитесь, пожалуйста, обратно!

- Я в порядке, – придав своему голосу всю возможную твердость, я отстранила его руку. – Я не летела этим рейсом… Просто пыталась помочь.

- Идите внутрь, – настаивал он. – Замерзнете на холоде!

Отрицательно покачав головой, я спросила:

- Где оперативный штаб? Как можно узнать, куда повезут выживших? Прошу вас, это очень важно!

- Успокойтесь, спасатели работают. Вы сами видите, ничего еще не ясно. Пострадавших скорее всего примут в Склифосовского.

Опустив глаза, я кивнула и сделала шаг в сторону, но врач снова удержал меня:

- Вернитесь, пожалуйста, в машину!

- Нет, мне нужно идти, – ответила я. – Спасибо вам.

- Черт вас побери, что за упрямство!.. Да постойте же! – он поспешно вытащил из машины плотное покрывало и протянул мне. – Вот, укройтесь хотя бы.

- Спасибо… – я накинула покрывало на плечи и побрела через дорогу туда, где осталась моя «Снежинка».

На дороге уже скапливались машины. Кто-то просто притормаживал, наблюдая весь этот хаос, развернувшийся на дороге и там, за лесом, кто-то останавливался и выходил из своих автомобилей.

Я подошла к «Снежинке», окоченевшими пальцами взялась за ручку двери и открыла ее. Укутавшись в покрывало, я забралась в салон, захлопнула дверцу и, запустив двигатель, включила отопление на полную мощность. Была опасность конкретно простудиться и подхватить воспаление легких, правда об этом я вяло подумала лишь сейчас.

Меня вообще не занимали практически никакие мысли. Даже не было желания думать как и почему произошла эта страшная катастрофа. Об одном я думала, и думала непрерывно – не примчись я сломя голову к родителям, они скорее всего не успели бы на этот чертов рейс!

Их лица снова появились перед моим мысленным взором, как в тот самый момент, перед тем, когда я повернулась, чтобы спуститься на эскалаторе в вестибюль терминала. Новые болезненные спазмы сдавили мою грудь, и я заплакала, закрыв лицо руками.

- Это ведь сон… – пробормотала я машинально. – Этого нет ничего! Просто ночной кошмар!.. Я проснусь! Я должна проснуться!..

Отняв одну руку от лица, я с силой впилась ногтями в свое бедро, разрывая и без того изодранный до невозможности чулок. Ничего не произошло, я лишь испытала физическую боль, никак не сравнимую с тем адом, что творился сейчас в моей душе. Уткнувшись лбом в рулевое колесо, я затряслась от безудержных рыданий, едва сдерживая рвущийся наружу нечеловеческий крик.

Не знаю, сколько прошло еще времени, перед тем, как я снова стала хоть немного воспринимать происходящее вокруг меня. Может двадцать, может тридцать минут.

Приоткрыв глаза, я поглядела сквозь частично запотевшее стекло на дорогу. Там продолжалась суета – мерцали синие проблесковые маячки на спецтранспорте, туда-сюда сновали люди, стояло и множество гражданского транспорта на аварийках. Над лесом, водя лучом прожектора по месту катастрофы, завис вертолет.

Из-за стрекотания лопастей винта вертолета я не сразу поняла, что на соседнем сиденье гудит вибрацией мой телефон. Повернув к нему голову, я сфокусировала слезящиеся глаза на экранчике и увидела, что звонит Настя.

Я долго смотрела на дрожащий телефон, но так и не заставила себя протянуть руку и ответить на звонок. Вибрация прекратилась, экран погас.

Настя… Только сейчас я вспомнила о ней! Она ведь ждет, что я приеду… И, надо полагать, ничего не знает о произошедшем. Если не включала телевизор. По крайней мере несколько фургончиков с телерепортерами здесь уже виднелись, и какая-нибудь информация в любом случае ушла в СМИ.

Сколько же раз Настя уже позвонила? Взяв наконец телефон в руки, я обнаружила восемь пропущенных звонков. Черт возьми… Я даже и не знаю, как и что ей сейчас говорить!

Пока я соображала о том, что нужно немного взять себя в руки и перезвонить, телефон снова задрожал в моей ладони.

Ответив на вызов, я поднесла телефон к уху:

- Да, Насть… – своего приглушенного, сдавленного и слегка охрипшего голоса я даже не узнала.

Настя, как мне показалось, в недоумении помедлила, а затем спросила:

- Ксения? Где ты пропадаешь? – ее голос пока еще не выражал тревоги, но был настороженным. – У тебя все в порядке?

Медленно и с трудом сглотнув, я отозвалась тихо, почти шепотом, сдерживая очередную волну слез:

- Нет, Насть, не в порядке… Прости, я не могла ответить раньше. Случилось несчастье…

На том конце линии воцарилось напряженное молчание. Затем Настя произнесла:

- Что произошло, Ксюша?.. Ты цела? Что с тобой?..

Закрыв глаза и нервно, с судорожным всхлипом вдохнув немного воздуха, я отозвалась:

- Прости, нет сил говорить сейчас… Я не смогу приехать, не обижайся, пожалуйста. Перезвоню тебе потом, ладно?

- Ксения, что у тебя случилось?! – довольно резко спросила Настя, от волнения теряя самообладание. – Говори немедленно! Ты слышишь меня?!

Стараясь не заплакать снова, я немного подышала и лишь потом ответила уставшим и отчаянным голосом:

- Включи телевизор, и все поймешь сама… Прости, Насть, мне нужно домой. Поговорим позже. Прости меня.

Настя не успела ничего сказать, потому что я поспешно закончила разговор и бросила телефон на сиденье. Это было конечно совсем не хорошо, но объяснять все, что произошло за последний час у меня просто не было никаких сил!

Мне было необходимо хоть немного прийти в себя и сосредоточиться. В моей голове возник определенный план дальнейших действий, и я была намерена немедленно приступить к его исполнению.

Идти сейчас и терзать медицинских работников или сотрудников МЧС не было никакого смысла. Остался ли кто-то из моих в живых, или надежда все-таки ложная, я могла узнать лишь тогда, когда закончится спасательная операция и будет организована какая-нибудь горячая линия для родственников.

Я намеревалась доехать до своей квартиры, немного прийти в себя, а затем выяснить, в какие точно больницы могли отправить пострадавших и уже после этого обзвонить их все поочередно.

Было сказано о Склифе? Именно там работал Александр Николаевич, некогда починивший меня саму и оказавший после этого неоценимую услугу, направив по нужному пути в момент страха и отчаяния. Быть может стоит сразу позвонить ему?.. Нет, он может быть занят… Или вообще не на дежурстве.