В итоге под обоюдным прессом Карюкова и Клушанцева худсовет утвердил актёрский состав в предложенном виде.

   Съёмки осложнялись необходимостью множества комбинированных съёмок и разработки сложных технических объектов. Снимать пустыню можно было и в Каракумах, и в горно-пустынных районах Китая, и в Монголии. Проблема заключалась в съёмке неба. В пустыне небо обычно голубое и безоблачное или белесое от жары.

   Небо Венеры снимали в предгрозовом Ленинграде, на заливе, через красный светофильтр, на замедленной скорости. При воспроизведении на стандартных 24 кадрах в секунду получались впечатляюще клубящиеся багровые тучи. Пустыню тоже снимали через красный светофильтр, отчего серая земля выглядела почти чёрной, а песок – густо-красным. Для уменьшения количества комбинированных съёмок постарались сократить до минимума количество планов, на которых одновременно было видно небо и горизонт, много снимали с верхней точки, держа в объективе только грунт и людей.

   Сначала, пока готовился реквизит, отсняли в павильоне все сцены, происходившие «на Земле». У Клушанцева в студии уже оставалось много заготовок, остававшихся от съёмок фильма «Дорога к звёздам». Планетолёт «Хиус» снаружи снимали на большой модели, высотой более двух метров, сделанной из бумаги и точёных деревянных деталей, и тщательно окрашенной «под титан».

   Пронзительный лиловый свет фотонного реактора получили, сняв электрическую дугу через светофильтр. Получилось весьма натурально. Сооружения «7-го полигона» снимали в Плесецке, договорившись через Хрущёва с маршалом Неделиным. Когда Клушанцев сообщил об этом Карюкову, Михаил Фёдорович, несмотря на уже возникшую дружбу, здорово удивился и пару дней крепко завидовал:

   – С такими связями снимать хорошо, – сказал Карюков.

   – Связи – наше всё, – суховато ответил Клушанцев. – Но, если своих мозгов нет, то и связи не помогут.

   Самым сложным реквизитом для съёмок оказался гусеничный транспортёр, в котором и возле которого проходило действие на протяжении почти половины фильма. Прихотливая фантазия авторов оснастила его манипуляторами и опорными рычагами, а также обтекаемым корпусом.

   Для съёмок использовали две радиоуправляемых модели – поменьше и побольше, с разной степенью детализации, а также макет интерьера и – шедевр коллектива Харьковского машиностроительного завода – полноразмерный движущийся транспортёр на базе тяжёлого артиллерийского тягача АТ-Т. Этот монстр сожрал половину бюджета фильма – проектирование и изготовление обошлось недёшево, да и расход топлива у АТ-Т был 140 литров на 100 километров.

   Манипуляторы были использованы те, что были недавно освоены для атомной промышленности. В качестве опорных рычагов использовали стандартные аутриггеры от появившихся в 1957 году экскаваторов-пауков.(АИ) Реально поднять 20-тонный тягач они не могли, поэтому их просто приварили к каркасу для вида, а съёмки тех моментов, где транспортёр переворачивался с помощью рычагов или преодолевал препятствия, были выполнены на моделях методом пошаговой анимации.

   Обтекаемый корпус транспортёра выклеили по нескольким деревянным болванкам из стеклопластика. После сборки его тщательно зашпаклевали и отшкурили. Сначала кто-то из съёмочной группы предложил покрасить его серебрянкой. Попробовали покрасить один борт, но серебрянка тут же выявила малейшие дефекты поверхности.

   Советчика прогнали от греха подальше, покрыли транспортёр матом, затем несколькими слоями железного сурика для грунтовки, и, в итоге – светло-серой матовой краской. В целом получилось неплохо.

   Когда начали снимать – оказалось, что при съёмке через светофильтры светло-серый цвет сливается с грунтом. Транспортёр перекрасили белым и при съёмках подсвечивали дополнительными осветителями – контрастность стала получше.

   Скафандры для съёмок сделало ОКБ-918 Семёна Алексеева. Поначалу Карюков требовал, чтобы скафандры были целиком отлиты из гибкого пластика, вроде толстого полиэтилена. Семён Михайлович Алексеев, хитро прищурившись, попросил одного из инженеров принести прорезиненный костюм химзащиты. Когда костюм принесли, Алексеев предложил Карюкову облачиться в него и походить несколько минут.

   Уже после пяти минут Михаил Фёдорович взмок, как мышь. Сняв костюм, он со вздохом произнёс:

   – Намёк понял. Давайте сделаем скафандры из дышащей ткани. Но пусть всё-таки они будут блестящие.

   Для быстроты съёмки, чтобы не упустить в Плесецке короткое северное лето, натурные сцены с участием полноразмерного транспортёра решили поделить на «те, что внутри», и «те, что снаружи». Транспортер сделали похожим на описание в книге только снаружи, не заморачиваясь внутренним устройством. Внутри было оборудовано только место водителя и макет шлюзовой камеры в корме, чтобы натурально снимать вход и выход космонавтов.

   Пока снимали натурные сцены в Плесецке и в Гоби, на «Леннаучфильме» строились макеты внутренних помещений «Хиуса», и сложный, разъёмный макет кабины транспортёра, у которого для удобства съёмки можно было снять либо переднюю, либо заднюю часть, или любой из бортов.

   – Снимать на макетах можно и зимой, – пояснил Карюков. – А в Гоби, и в Плесецке погода ждать не будет.

   Вечерами Клушанцев с Карюковым, отсмотрев снятый за день материал, подолгу обдумывали и обсуждали, как смоделировать вулкан и «Дымное море Голконды», затем экспериментировали с пиротехникой. Карюков подал идею:

   – А что, если снимать «вулкан» в полумраке? Там же полно чёрного дыма, значит, будет темно. Зато нужно меньше лишних деталей, и вулканические выбросы на тёмном фоне смотрятся особенно эффектно.

   Венера в фильме в целом получилась более тёмной, чем на самом деле, но это выяснилось позже. Из-за съёмки через красный светофильтр внеземная часть фильма вообще вышла суровой и мрачной.

   Не обошлось без курьёзов. При съёмках в Плесецке, когда снимали эпизод, где Быков на испытаниях транспортёра случайно заехал на территорию могильника радиоактивных отходов и сунулся внутрь, а Краюхин, Юрковский и Дауге на него прыгнули и оттаскивали, Карюков потребовал, чтобы актёры дрались по-настоящему. Вот только не учёл Михаил Фёдорович, что скафандры всё-таки бутафорские. Когда Георгий Степанович с размаху припечатал Вячеслава Васильевича по шлему, прозрачный колпак сместился назад, и Тихонов разбил нос по-настоящему, причём довольно сильно.

   Съёмку остановили, упавшего Тихонова подняли, сняли шлем, и тут Карюков закричал:

   – Все вон с площадки! Павел Владимирович, снимайте!

   Клушанцев отснял несколько метров, и только после этого к нещадно ругающемуся Тихонову подпустили медсестру. Всё заняло не больше двух минут, но Тихонов обиделся на Карюкова, утверждая, что тот «решил сэкономить на гриме». Жжёнов очень переживал, вечером купил бутылку коньяка и пошёл к Тихонову извиняться. Утром головы болели у обоих.

   Карюков выписал Тихонову премию и засчитал на него деньги, «сэкономленные на гриме». Мир был восстановлен.

   Эпизод с дракой и ругающимся Тихоновым вышел едва ли не самым правдоподобным во всём фильме. Отсмотрев плёнку, Вячеслав Васильевич осторожно потрогал переносицу и произнёс:

   – Искусство требует жертв. Но иногда они слишком болезненны...

   Сцены «на корабле» и «внутри транспортёра» снимали уже осенью. Одновременно шёл монтаж уже снятых эпизодов, делались наиболее сложные комбинированные съёмки. Долго пришлось возиться с «вулканом», добиваясь зрелищности и правдоподобия. В фильме использовали также документальные кадры, снятые вулканологами на Камчатке.

   Фильм вышел на экраны в декабре 1958 года, и сразу стал лидером кинопроката. Для рекламы были использованы приёмы, ранее нашим кинематографом не применявшиеся. Был выпущен официальный трейлер фильма, который демонстрировали перед сеансами в кинотеатрах страны вместо обычного тогда «киножурнала». Трейлер и отдельные отрывки показывали по телевидению. За неделю до премьеры вышла телепередача, где занятые в фильме актёры давали интервью и делились впечатлениями. Эти интервью печатались в газетах.