Предложение не встретило поддержки в Наркомате вооружения. Мы знали, что еще совсем недавно, в 1940 г., большая часть немецких танков была вооружена пушками калибров 45 и 50, остальные — 75-миллиметровыми… Мы считали маловероятным, чтобы гитлеровцы могли за один год обеспечить такой большой скачок в усилении танковой техники, о которой говорил Кулик…

Вскоре меня вызвал Сталин и, показав докладную записку маршала Кулика, вкратце ознакомив с ее содержанием, спросил:

— Что скажете вы по поводу предложения вооружать танки 107-миллиметровой пушкой? Товарищ Кулик говорил, что вы не согласны с ним.

Он очень внимательно выслушал мои доводы. В это время в кабинет вошел А.А. Жданов, и Сталин, обращаясь к нему, сказал:

— Ванников не хочет делать 107-миллиметровые пушки для танков. А эти пушки очень хорошие, я с ними воевал в Гражданскую войну.

— Ванников всегда всему сопротивляется. Это стиль его работы, — ответил Жданов.

Я попытался возражать, но Сталин прервал мои объяснения, заявив, что они ему известны и основаны на нежелании перестраиваться на выпуск новой продукции, а это наносит ущерб государственным интересам.

— Нужно, чтобы вы не мешали, — сказал Сталин, — а поэтому передайте указание директорам немедленно прекратить производство пушек калибра 45 и 76 миллиметров и вывести из цехов все оборудование, которое не может быть использовано для изготовления 107-миллиметровых пушек.

Эти слова означали, что вопрос решен окончательно и возврата к его обсуждению не будет.

Но все сложилось иначе, правда, указание Сталина было выполнено, и непосредственно перед нападением гитлеровской Германии производство самых нужных для войны 45 и 76-миллиметровых пушек было прекращено.

Но как только развернулись боевые действия, Сталин увидел, что была допущена непростительная ошибка, и, к сожалению, ошибка оказалась еще более тяжелой, чем можно было предполагать. Дело в том, что значительное количество этих пушек, имеющихся в войсках приграничных районов, также свезенных на склады в западной части СССР, было потеряно при отступлении в первые месяцы войны…

Когда стала очевидной ошибочность ранее принятого решения, Государственный Комитет Обороны СССР с целью исправить положение принял решение в форсированном порядке восстановить производство пушек калибра 45 и 76 миллиметров не только на заводах, которые изготовляли их прежде, но и на других, в том числе и некоторых гражданских, имевших хоть мало-мальски пригодное для этого оборудование…

В связи с историей прекращения производства 45- и 76-миллиметровых пушек в результате ошибочной оценки немецко-фашистской бронетанковой техники мне вспомнились и другие события, в частности история противотанкового ружья (ПТР); к нему некоторые в нашем командовании отнеслись в то время весьма пренебрежительно.

И по той же причине наши военные, преувеличивая тогда мощь германских танков, явно приуменьшали эффективность немецких противотанковых средств. Они запоздали в оценке важности этих средств. Между тем гитлеровская армия только во время войны на Западе ПТР образца 1938 и 1939 годов имела мало. Но к началу войны против СССР, точнее к 1 июня 1941 г., у нее было уже более 25 тысяч таких ПТР и появились первые 183 тяжелых ПТР образца 1941 года.

Итак, недооценка ПТР дала себя знать у нас как раз тогда, когда в ходе Второй мировой войны уже определенно выяснилось, что это хорошее противотанковое средство».

Также были недооценены ни военным командованием, ни руководством военной промышленности минометы калибра 82 и 120 миллиметров, которые считали «непервоклассным» вооружением. Их иронически прозвали «трубой и плитой».

В очень слабое положение ставило советскую армию также отсутствие развитой автомобильной промышленности. В июне 1941 г. в СССР имелось всего 800 тысяч автомашин. По этой причине значительную часть орудий приходилось передвигать на лошадях или совершенно не приспособленными для этого сельскохозяйственными тракторами.

Производство вооружения в СССР достигло удовлетворительного уровня только осенью 1942 г. Эвакуация с запада на восток сотен заводов осенью и зимой 1941 г. вызвала почти катастрофическое снижение производства вооружения, чем в большей мере объясняются неудачи советских войск в первые годы войны и тяжелые поражения летом 1942 г. Только к 1943 г. промышленность преодолела стоявшие перед ней трудности.

Глава 11.

ОШИБОЧНЫЕ РЕШЕНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА И ВЕРХОВНОГО КОМАНДОВАНИЯ СОВЕТСКОЙ АРМИИ

11.1. Общие вопросы

При жизни Сталина не делалось серьезных попыток вскрыть и проанализировать коренные причины поражений советских войск, приведшие к оккупации огромной территории наиболее развитой европейской части страны. Все сводилось к тому, чтобы выделить его руководящую роль, когда сражения выигрывались.

В то же время причин ошибок и просчетов Сталина и высшего военного командования в первые три года войны множество и затрагивают они широкий круг проблем.

Причины поражений и побед советской и немецкой армий в период 1941–1945 гг. до сих пор остаются спорной темой многих исторических трудов отечественных и зарубежных авторов.

Что же нового познал я как непосредственный участник этих событий?

Только при углубленном знакомстве с состоянием этой проблемы в исторической науке мне представилось, насколько она сложна, противоречива, и что мне при формировании собственного представления о причинах ошибок советского и немецкого командования в отдельные периоды войны, предстоит столкнуться с определенными трудностями.

Это в значительной степени вызвано разной оценкой событий войны до смерти Сталина и после, в период хрущевской оттепели и горбачевской перестройки. К тому же в последнее время историки разделились на тех, кто поддерживает мнение писателя Владимира Суворова о причинах поражения советских войск в начальный период войны, и тех, кто с ним не согласен.

Чтобы разобраться в этом феномене, мне пришлось сопоставить издания о войне всех этих периодов. Особенно отличались мемуары советских военачальников, переизданных после смерти Сталина.

Характерным примером такого изложения материала об ошибках служат упрощенные и не очень достоверные оценки причин отступления советских войск, изложенные генералом армии С.М. Штеменко в книге «Генеральный штаб в годы войны» (книга первая, изд. 2-е, испр. и доп. М.: Воениздат, 1975).

Содержание его объяснений можно условно разделить на несколько частей.

В первой части, посвященной анализу оценки подготовки наших вооруженных сил, С.М. Штеменко утверждает:

«Теперь, когда от той роковой ночи нас отделяют десятилетия, появилось множество самых разных оценок тогдашнего состояния наших вооруженных сил. Иные говорят, что мы совсем не были готовы к отражению нападения противника, что армия наша воспитывалась в расчете на легкую победу. И хотя подобного рода высказывания принадлежат, как правило, людям невоенным, вокруг них громоздится обычно непроницаемый частокол мудреной специальной терминологии. Утверждается, например, что из-за неверного якобы понимания характера и содержания начального периода войны у нас неправильно обучались войска боевым действиям именно в этот период.

Утверждение столь же смелое, сколь и невежественное, ведь понятие “начальный период войны” — категория оперативно-стратегическая, никогда не оказывавшая сколько-нибудь существенного влияния на обучение солдата, роты, полка, даже дивизии. И солдат, и рота, и полк, и дивизия действуют в любом периоде войны, в общем-то, одинаково. Они должны решительно наступать, упорно обороняться и умело маневрировать во всех случаях. Независимо от того, когда ведется бой: в начале войны или в конце ее. В уставах на сей счет никогда не было никаких разграничений. Нет их и сейчас.

Довольно часты разговоры о том, что у нас-де недооценивалась опасность войны с Германией. В защиту этого неверного соображения выдвигаются подчас совсем смешные доводы о неудачной будто бы дислокации войск в военных округах, на которые возлагалось прикрытие и оборона западных границ. Почему неудачной? А потому, видите ли, что крупные силы, входившие в состав приграничных округов, были расположены не на границе, а на удалении от нее. Между тем и практикой, и теорией давно доказано, что в любом виде боевых действий главные силы обязательно эшелонируются в глубину. Где больше должно быть сил и как глубоко надлежит их эшелонировать — вопрос сложный. Здесь все зависит от обстановки и замысла военачальника. Элементарной неосведомленностью в военном деле объясняется, видимо, и то, что некоторые авторы объявляют ошибочным известное положение довоенных уставов Советской Армии о подчиненной роли обороны по отношению к наступлению. Таким приходится напомнить, что это положение действительно и поныне».