Чувствуя себя так, как будто ее только что сбило такси на Пятой авеню, Керри с трудом добралась до женской комнаты и попыталась прийти в себя. Посмотрев на свое бледное лицо, она вытащила губную помаду. Захлопнув сумочку, Керри пустилась в обратный путь, постаравшись побыстрее миновать зал, где проводился прием в честь «Самарканда». Проходя мимо, она зябко повела плечами, как будто попала под струю арктического воздуха.
Что случилось с ней? Что случилось с Шаннон? Почему их пути так сильно разошлись после последней встречи в Кунварре? Странно, думала Керри, но у нее нет ни малейшего желания встречаться с Шаннон или узнать что-либо о ее жизни. Единственное, что сейчас хотела Керри, — это до конца жизни не вспоминать о своей сестре.
Когда Керри вновь присоединилась к участникам приема, Марк немедленно подошел к ней.
— Дорогая, я искал тебя, — обеспокоенно сказал он, взяв жену за локоть. — С тобой все в порядке? Ты выглядишь чересчур бледной.
— Просто немного устала, — ответила она. — Это все от волнения.
— Подожди, я расскажу тебе, что здесь произошло. Хэнбери пригласили нас на обед в воскресенье на Парк-авеню. Ну, что ты думаешь? Будем только мы, и Ходжи, и еще кое-кто. И все благодаря тебе, дорогая. Я так горжусь тобой, — прошептал он. — Мистер Хэнбери отвел меня в сторону и сказал, что ты настоящее сокровище, а потом заговорил о Лондоне. Я понял, что все решено. Я это чувствую.
Когда они уходили из отеля, Керри, повинуясь внезапному импульсу, остановилась у стойки регистрации и спросила, проживает ли здесь Шаннон. Получив утвердительный ответ, она резко повернулась и догнала Марка у двери. Керри и сама не знала, зачем ей понадобилась эта никчемная информация.
— Я просто хотела узнать, не приехали ли Бетси и ее мать. Они обычно приезжают в город в конце сентября, — поспешно пробормотала она, обращаясь к мужу.
Выйдя из отеля под безоблачное ночное небо, она заметила несколько шикарно одетых женщин, которые явно были на презентации «Самарканда». В ярком свете всемирного успеха Шаннон долгожданное приглашение на обед к Хэнбери потеряло свой блеск.
К одиннадцати часам танцевальный зал гостиницы опустел. В нем остались только Шаннон и Амадео, только что пожелавшие спокойной ночи рекламным агентам и представителям «Галанта».
— Насколько я понимаю, бал закончен, — с усталой, но торжествующей улыбкой сказала Шаннон, глядя, как официанты приступают к уборке. В зеркале, окруженном громадными ветками белой сирени и букетами черных тюльпанов, виднелось ее отражение.
— Устала, Шанита? — спросил Амадео.
— Чувствую себя совершенно разбитой. — Она на миг закрыла глаза. Последние двадцать четыре часа рекламной кампании были просто сумасшествием. Причем перед этим Шаннон без перерыва объехала пятнадцать американских городов, в каждом из которых проводила пресс-конференции и радио- и телевизионные передачи. В ее памяти смешались сотни мест, имен, лиц, а сегодня вечером нужно было особенно четко и непринужденно отвечать на вопросы журналистов типа: «Душитесь ли вы «Самаркандом», когда ложитесь в постель?», «Что означает для современной женщины фраза «Восточные грезы», или «Считаете ли вы, что Марко Поло привез с Востока духи в подарок своей любовнице?»
— Пойдем ко мне, посмотрим запись «Шоу Джонни Карсона», — предложила Шаннон. — Наверно, у тебя не было возможности посмотреть его, пока ты был в отъезде.
Амадео заколебался.
— Ты уверена, что не слишком устала?
— Я слишком возбуждена, чтобы заснуть. Пожалуйста, пойдем.
— Ну хорошо, — сказал он. — Я ненадолго зайду, а потом поймаю такси и отправлюсь обратно к себе в отель.
Как это похоже на Амадео, подумала Шаннон, не остановиться в «Пьере» одновременно с ней, хотя это его любимый отель в Нью-Йорке. Шаннон старалась лишний раз не связывать своего имени с именем Амадео. Но к чести Бенгелы, он, казалось, и без слов понимал, что не следует подавать повод для слухов, будто Шаннон всего лишь любовница богача, подарившего ей дорогую игрушку. Особенно это было важно сейчас, когда Шаннон демонстрировала солидность своего предприятия. Под неусыпным наблюдением «желтой» прессы Амадео продолжал вести бурную светскую жизнь, часто бывая в компании эффектных женщин. Шаннон внезапно обнаружила, что тоже стала объектом сплетен. У нее были все необходимые данные, чтобы утолить страсть фотографов к новым лицам: красота, загадочная и тщательно охраняемая личная жизнь, деловые связи с одним из богатейших людей мира. Шаннон очень боялась, что если откроется, что Патрик — незаконнорожденный ребенок, то его будущее окажется под угрозой. Хотя это уже не имело такого значения, как в прошлом, Шаннон беспокоилась о том, что такая новость может породить бесконечные пересуды относительно того, кто его отец. На континенте, где Амадео хорошо знали, уже появилось несколько сенсационных статей.
Когда они вдвоем поднялись в ее роскошный номер, Шаннон заказала яичницу и копченую лососину. Сидя перед экраном, они вместе смеялись над видеокассетой. Шаннон сбросила туфли и забралась с ногами в кресло, а Амадео снял галстук и пиджак.
— Готов поспорить, что ты целый день ничего не ела, — с упреком сказал он.
— Нет, я ходила в «Русскую чайную» давать интервью для «Women’s Wear Daily»[16], но я так долго говорила, что они убрали мои блины прежде, чем я успела их доесть.
Шаннон откинулась в кресле. Последние сумасшедшие недели американской рекламной кампании наконец закончились, оставив их вдвоем в полумраке.
— Ты счастлива, Шанита?
— Конечно. Кто бы на моем месте не радовался? Я сейчас самая счастливая на свете. И все благодаря тебе.
— Думаю, будет справедливо сказать, что ты сделала больше, о чем могла мечтать. Ты заслужила мое одобрение и восхищение — не знаю, имеет ли это для тебя значение.
— Ты знаешь, что твое одобрение значит для меня все, — нежно сказала Шаннон. — До сих пор я не понимала, что такое успех. Это не похоже на книгу, у которой есть начало, середина и конец. Это гора, на которую карабкаешься, а когда взберешься, твое внимание привлекает новая вершина — повыше. Я обнаружила, что мне нравится покорять вершины.
— И какую же новую вершину ты собираешься теперь покорить?
— «Дрессаж»[17] — вот моя следующая вершина.
— Значит, ты решила заняться мужским одеколоном?
— Да, мы с Марселем не хотим ждать. Он чрезвычайно взволнован цифрами продаж. Представь себе — только в Блумингдейле за неделю продано три тысячи флаконов «Самарканда», да и магазины Западного побережья не слишком отстали. Мы решили запустить новое изделие уже весной.
— Думаю, это мудрое решение — сыграть на феноменальном успехе «Самарканда», пока все о нем помнят. Между прочим, у меня тоже есть одна неплохая идея. Мы собираемся в апреле привезти в Англию «Вакерос». «Галант» может стать спонсором этого матча, и мы раскрасим палатку в твои цвета. Я думаю, связь с лошадьми очень поможет сбыту.
— Блестящая идея, — с ноткой сомнения сказала Шаннон. — Проблема в том, хватит ли времени.
— Конечно, хватит. Уверен. Вот видишь? Теперь ты заставляешь меня карабкаться на вершины, — засмеялся Амадео.
— Что ж, превосходно — меня увлекла эта идея, — с энтузиазмом добавила Шаннон, стараясь забыть о своих сомнениях. Из-за Зана она всегда старалась избежать участия в рекламной кампании в Англии. Тем не менее рано или поздно от этого не уйти. К тому же, сказала себе Шаннон, есть надежда, что к следующей весне они с Заном будут вместе. За эти два с половиной года произошло очень много событий. Смерть отца означала, что судьба Зана теперь в его собственных руках, а в ее бизнесе дела шли совсем неплохо.
— Шанита, я думаю, настало время пожелать тебе спокойной ночи, — внезапно сказал Амадео, поднимаясь, чтобы взять свое пальто.