— Я поставил на Нежный Каприз в двухчасовом забеге, — сообщил Джайлс, вставив в петлицу красную гвоздику.

Под руку с Джайлсом Шаннон выглядела исключительно элегантно, в красном чесучовом костюме и шляпке Джонкуил — изящное сооружение с черной вуалью. Не важно, что Шаннон не имела никакого отношения к Джайлсу Слингсби или что в это утро разговор вращался вокруг таких имен и мест, о которых ей доводилось только читать в светской хронике. Шаннон собиралась прекрасно провести время и уже наслаждалась откровенно восхищенными взглядами, которыми смотрели на нее мужчины.

Даже самый невзрачный англичанин преображался благодаря визитке и брюкам в полоску, а женщины в платьях всех цветов радуги были великолепны. На королевской трибуне элегантность соседствовала с экстравагантностью. Шаннон с изумлением увидела там женщину с точной копией садового гнома на голове, а другую — с миниатюрной Эйфелевой башней. Фотографы из расположенной наверху ложи прессы наклонялись вперед, пытаясь поймать в объектив одетых наиболее вызывающе. Завтра эти снимки появятся на первых страницах «Таймс» и «Дейли мейл».

— Ну, вы довольны? — заботливо спросил Джайлс, когда они с верхней террасы наблюдали за процессией королевских экипажей. Встав на цыпочки, Шаннон пыталась разглядеть, как выходят королева и принц Филипп.

— Спасибо, я прекрасно провожу время, — ответила она. Глаза Шаннон сияли. — А королева гораздо миниатюрнее, чем я думала.

Они заняли свои места. Вот-вот должен был начаться первый забег, и лошади застыли, выстроившись в линию за канатом.

— Вот черт, лучше бы я поставил на Розу Трейли, — пробормотал Джайлс.

— Старт дан! — прогремел голос диктора, и жокеи в разноцветных майках на чистокровных лошадях устремились вперед по зеленой беговой дорожке. Толпа ревела, выкрикивая имена своих фаворитов, болельщики неистовствовали. Когда через несколько мгновений заезд окончился, толпа хлынула вниз, чтобы забрать выигрыши и сделать новые ставки.

— Теперь могу распрощаться с таном, — вздохнул Джайлс. — Кажется, Смеющийся Газ пришел предпоследним. Ну что ж, мы встречаемся с Летицией в баре «У бригадира Жерара». Пойдемте утешимся.

— А что такое тан? — спросила Шаннон.

— Сотня фунтов.

Она остолбенела. Такой суммы было бы достаточно, чтобы сейчас же доставить Керри сюда. Если добавить к тому, что Шаннон уже накопила.

— Впрочем, не стоит спешить, — добавил Джайлс с улыбкой, которой позавидовал бы сам дьявол. — Все это очень забавно. Готов поспорить, что Летиция и Руперт будут гадать, что с нами стало.

Протиснувшись сквозь толпу народа на заставленную столами и стульями террасу, они нашли Руперта и Летицию в окружении друзей.

— Вы только подумайте — Руперт выиграл пятьдесят фунтов на Красавчике! Какой умница! — воскликнула Летиция. При каждом ее движении на шляпке колыхались бирюзовые перья.

Руперт подмигнул Шаннон и подал ей бокал шампанского. Сделав глоток, она повернулась и принялась рассматривать публику в святая святых Аскота — на королевской трибуне.

— …и любой может войти в долю, — объяснял Руперт. — Все, что им нужно, — это использовать результаты.

— И получать деньги, — добавила Летиция.

Шаннон лишь краем уха слушала разговор, внезапно заметив знакомый профиль. Сердце отчаянно забилось. Шаннон резко отвернулась, радуясь тому, что вуаль и низко надвинутая шляпка скрывают ее лицо. В панике она почувствовала, что задыхается. Но, услышав его голос, Шаннон поняла: случилось то, что не должно было случиться, и она не в силах ничему помешать.

— Летиция, дорогая, вы прекрасно выглядите!

— Привет, дорогой Зан! Вы, конечно, знаете Джайлса. А это Шаннон Фалун. Подруга Джонкуил. Шаннон, разрешите представить вам Зана Фитцгерберта.

Шаннон почувствовала, что поворачивается, будто подчиняясь какой-то неведомой силе. Пытаясь преодолеть охватившую ее нерешительность, она взглянула Зану прямо в лицо.

— Здравствуйте, Шаннон Фалун, — сказал он, медленно протягивая руку.

— Здравствуйте, — пробормотала она, опустив глаза.

Они вежливо пожали друг другу руки, но Зан на мгновение выдал себя — сильно сжал пальцы Шаннон, и она взглянула на него.

Их глаза встретились, и словно молния пронзила обоих. Смутный образ Зана, который Шаннон все это время тщетно пыталась забыть, внезапно стал совершенно отчетливым. Перед глазами вновь ожила Кунварра. Заметив волнение на улыбающемся лице Зана, Шаннон не могла предположить, о чем он думает.

— Где я могу тебя найти? — нетерпеливо зашептал ей на ухо Зан, когда все отвернулись.

— Я живу у леди Джонкуил Фортескью. Вы видите — ношу ее значок. Я сегодня пришла вместо нее.

— Боже мой, я не могу в это поверить, — пробормотал потрясенный Зан, увидев карточку с ее фамилией. — Ты… все это время была у Джонкуил…

Их беседу прервала эффектная блондинка, чье лицо казалось странно знакомым. На Шаннон она даже не взглянула.

— Зан, дорогой, ты не можешь сбегать вниз и поставить для меня двадцать пять фунтов на Весеннюю Лихорадку? Ставки принимаются два к одному, и Руперт говорит, что в четвертом заезде они должны возрасти.

— А, это ты, Розмари, — рассеянно сказал Зан.

— Поспеши — осталось мало времени.

— Конечно. Уже иду, — ответил он.

Не говоря ни слова, Зан удалился, и Розмари растворилась в толпе. Шаннон в оцепенении стояла рядом с Джайлсом, не обращая внимания на пустую болтовню соседей. Было неясно, кто такая Розмари, тем не менее она обращалась к Зану «дорогой», да и вела себя с ним как с хорошим знакомым, даже чересчур хорошим.

Остаток дня оказался для Шаннон потерянным. Все померкло — веселая компания, шампанское и смех, даже возбуждение скачек. При каждой возможности она оглядывалась в поисках Зана, но ни он, ни загадочная Розмари больше не появлялись.

Вечером Шаннон сразу же поспешила в комнату Джонкуил. Та все еще находилась в постели, но щеки ее вновь порозовели. Увидев входящую Шаннон, Джонкуил широко улыбнулась.

— Входите, Шаннон. Сядьте вон там и расскажите все по порядку. Я позвоню Ирме, чтобы она принесла наверх чай. Ну, а теперь я хочу обо всем услышать. Кого вы видели, кто как был одет — все до последней детали. Удалось увидеть королеву? Я надеюсь, вы кое-что выиграли, — без остановки выпалила она.

— Пока Джайлс не проиграл сто фунтов, я собиралась его попросить, чтобы он сделал за меня ставку. Тем не менее я выиграла пять фунтов в четвертом заезде, — сказала Шаннон, снимая шляпу.

Вскоре Ирма принесла чай, и Шаннон принялась рассказывать. Поведав все подробности, которые, по ее мнению, могли заинтересовать Джонкуил, Шаннон сделала глубокий вдох, собираясь перейти к вопросу, который весь день ее мучил.

— Да, между прочим, — небрежно сказала она, — я встретила некоего Зана Фитцгерберта, который сказал, что вас знает.

— В самом деле? Значит, они уже вернулись из Антиба. Нужно позвонить им завтра. Вы знаете Розмари? Ну, крестницу Фредди? Зан — ее муж. У них такая милая дочурка. Куда же я положила свою записную книжку? Я сейчас им позвоню и приглашу на обед на следующей неделе, — сказала Джонкуил, водружая на нос очки.

Шаннон вскочила и сделала вид, что ищет книжку Джонкуил, пытаясь скрыть написанные на лице боль и отчаяние.

— А, вот она, я думаю, можно назначить на следующую среду, — сказала Джонкуил, просматривая страницы записной книжки.

Борясь со слезами, Шаннон решила — что бы ни случилось, когда лорд и леди Фитцгерберт появятся на Честер-сквер, ее не будет.

На следующий день рано утром Ирма позвала Шаннон к телефону. Та подошла, заранее зная, кто это.

— Привет, Шаннон! Это Зан.

— А, здравствуйте, Зан, — поколебавшись, ответила она. — Боюсь, что Джонкуил еще спит. Передать ей, чтобы она вам позвонила? — Шаннон чувствовала, как сердце забилось чаще.

— Ну, на самом деле я звоню тебе. Я подумал, что, может быть, ты захочешь со мной сегодня пообедать.